«Крайслер» вильнул в мою сторону, и мне пришлось нажать на тормоза. Я успел увидеть лицо водителя, который повернулся ко мне и мгновенно исчез; потом «крайслер» рванул вперед, так резко свернув влево, что заскрипели покрышки. Водитель пересек две полосы автомагистрали перед самым носом мчавшихся на него машин, сделал петлю, напоминавшую по форме букву "U", и съехал с магистрали на Блейр-стрит, чуть не врезавшись в темный седан, который затормозил в нескольких футах от него, с трудом избежав столкновения. Я убрал ногу с тормоза и, глядя в зеркало заднего вида, начал разворачиваться влево, чтобы последовать за беглецом. Какая-то громада возникла рядом со мной, и сирена взвыла почти возле самого уха, но машина промчалась слева от меня. Водитель, перегнувшись через спинку переднего сиденья, прокричал что-то, несомненно нелестное для меня.
К тому времени, как мне удалось пересечь автомагистраль и повернуть в противоположную сторону, Блейр-стрит оказалась в четверти мили от меня. Сбросив скорость, я свернул на Блейр-стрит. Но было поздно, «крайслера» к тому времени и след простыл.
Проехав пару кварталов, я остановился у поворота. Хотя я неустанно повторял себе, что сохраняю спокойствие, хладнокровие и собранность, но тут заметил, что, убирая револьвер на место, умудрился засунуть его в нагрудный карман пиджака. Все-таки вид нацеленного на тебя автомата выбивает из колеи не на один день.
Остановившись на углу, у станции техобслуживания, я позвонил в уголовный отдел полиции. Звонок, очевидно, квалифицировали как «срочный» — пока я говорил, его тут же передали по полицейской радиосвязи во все подразделения и патрульные машины, так что появилась реальная надежда, что парня сумеют поймать. Кроме того, я подробно описал машину. Не так много двухтонных синих «крайслеров» с мертвецом в кабине на улицах Лос-Анджелеса.
Что ж, теперь я знал наверняка: готовилось что-то очень малоприятное.
И я уже не был шеф-поваром. Я сам угодил в суп.
Глава 3
Дозвонившись до представителей закона, я сделал более приятный звонок, Дорис Миллер, а затем отправился к ней.
Она жила одна, занимая половину небольшого двухквартирного дома неподалеку от Макартур-парк. Когда я позвонил, Дорис открыла дверь и с улыбкой отступила назад, а я чуть не свалился прямо на нее. Когда в первой половине дня она появилась в моей конторе, визуальное воздействие оказалось столь ошеломляющим, что я не отрывал от нее глаз, а уж они послали соответствующие сигналы в мозг, — хотя тогда на ней было платье для улицы. Так вот, то, в чем она была сейчас, никак не годилось для прогулок по улицам. По крайней мере, по нашим улицам в таком виде ходить не принято. Ее одежду никак нельзя было назвать повседневной.
Я не специалист в описании женского платья — тем более женского белья, — скажу только, что на Дорис был бирюзового цвета халатик, который скорее обнажал, чем прикрывал ее тело, он был сшит из бархата и имел вырез в форме буквы "V", причем фасон разумел заглавную букву "V"; халатик так плотно облегал ее, что отсутствие нижнего белья невольно бросалось в глаза.
— Привет, Шелл, — обратилась она ко мне. — Что нам теперь делать?
— Да много чего.
Она с удивлением посмотрела на меня:
— Это как же? По-моему, ты сказал, что он умер.
— Он? Кто?
Признаюсь вам, все дело было в ее одежде. На несколько секунд в моей голове все перемешалось, но затем мне все-таки удалось сосредоточить свои скудные мыслительные способности на одной точке, и я с трудом выдавил из себя:
— А, ты о нем. — Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, я продолжал: — Да, он умер, это верно. Вайс то есть.
— Но ведь это был наш единственный шанс, — печально сказала она.
— Наш лучший шанс, Дорис. Но не единственный. У нас есть неопровержимые улики: два гангстера из банды Квина только что пытались убить меня.
— Убить тебя?
Этот вопрос потребовал некоторых объяснений. Доведя свое повествование до текущего момента, я добавил:
— Когда из случайной обмолвки Квина я понял, что ему известно о смерти Вайса, мне стало ясно не только то, что именно он убил Флегга. Его признание было важно для меня и по другой причине: его слова убедили меня в невиновности Росса.
— Что ты хочешь сказать? — спросила она, нахмурившись. — Разве... разве ты не поверил мне? А я-то думала, Шелл...
Похоже, она здорово разозлилась, поэтому я поспешил прервать ее:
— Постой, не заводись. Видишь ли, детка, когда ты впорхнула в мою контору, я готов был взяться за твое дело, что бы ты мне ни рассказала: к примеру, что зеленые человечки пронзили тебя горячими лучами. Я бы решил, что надо искать источник излучения. По крайней мере, я взялся бы за расследование и стал бы искать этих человечков. Черт, может, я и нашел бы их. Но если бы я убедился, что на самом деле ничего подобного не было, то мог бы и отказаться от дела.
Она внимательно смотрела на меня, прикусив нижнюю губку своими белыми зубками.
— Ты хочешь сказать, что если бы считал Росса виновным, то не стал бы помогать ему.
— Конечно не стал бы.
Она еще больше нахмурила брови, а я продолжал с улыбкой:
— Но сейчас, Дорис, когда я убежден, что Росс действительно не виновен, спор наш носит чисто академический характер. Я пойду на все ради тебя. То есть, я хочу сказать, ради него. — Я помолчал. — Пусть тебя это не волнует.
Она не произнесла в ответ ни слова. Потом на ее лице появилось выражение любопытства, и она сказала:
— Я все еще... не совсем понимаю, почему ты вдруг убедился, что Флегга убил Квин. Я хочу сказать — ведь ты не узнал ничего нового. Он только сказал тебе о Вайсе... — Она не окончила фразу.
— Видишь ли, — возразил я, — даже такой тупица, как Квин, не убивает людей ради спортивного интереса или чтобы попрактиковаться в стрельбе. У него должна быть причина, и весьма основательная, чтобы пойти на это. Однако он приказал тем балбесам, которые поджидали меня на автомагистрали, закопать меня в землю поглубже и получше, чем картошку. Сомнений нет: совершенно ясно, что именно Квин организовал это покушение, достаточно одного того, что его привратник разрядил мой револьвер. Сам факт, что он попытался убить меня, доказывает его вину, поскольку я занимаюсь этим делом.
— Но ведь все это нельзя считать уликами, правда? — задумчиво спросила она.
— Пока нет. Но самое важное в смерти Вайса следующее: его убили, чтобы он не рассказал тебе, а может, и другим, о том, что ему известно об убийстве Флегга. Из этого следует, что единственным человеком, который имел основания опасаться признаний Вайса, был тот, кто убил Флегга. А из этого, в свою очередь, следует, что человек, убивший Вайса, и тот, кто пытался убить меня, — одно лицо. И всякий раз эти рассуждения приводят нас к Фрэнку Квину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55