У выхода во двор нам пришлось затаиться — два дюжих санитара, усевшись на носилки, решили перекурить именно у той самой двери, через которую пролегал путь на свободу. Через дверные щели пробивались густые желтые лучи летнего солнца, откуда-то снаружи доносилось щебетание птичек и лошадиное ржание.
Петька, пережидая, нервно дребезжал шпорами. Я выдергивал себе волоски из усов. А дрожащий Галина спустя минуту ожидания жалобно ойкнул:
— У меня от волнения воды отошли!
— Это не воды… — принюхавшись, прохрипел Петька. — Это другое… Но тоже от волнения. Крепись, псих! А то своими руками придушу!
— Тихо! Они, кажется, уходят… Мы выбрались из корпуса.
— Теперь скорее вон до той поленницы! — махнул рукой Петька.
До поленницы нам удалось добраться удачно — никто нас не заметил. В темном закутке между каменной стеной и высокой дровяной пирамидой мы оказались в относительной безопасности. Н-да… суровая больница! Окружена каменными стенами, сверху утыканными железными заостренными штырями, лишь кое-где в стене светлеют маленькие оконца — зарешеченные. Одно из окон приходилось как раз в том промежутке, скрытом от двора поленницей. Отлично рассчитано! Вот тут-то нам и понадобятся напильники.
Пока мы с Петькой, обливаясь потом, пилили решетку, Галина, ежесекундно предупреждая нас не поворачиваться, выжимал мокрые подштанники. Наконец прутья поддались. Окошко на свободу!
— Вперед! — приказал я. — Где там нас Анка с тачанкой ждет?
— А я почем знаю? — пожал плечами Петька. — Эту часть плана ты с Анкой и прорабатывал, когда она тебя посещала. Я отвечаю только за то, чтобы санитара подпоить, напильники пронести и помочь тебе до стены добраться. Ты что, Василий Иваныч, не помнишь, где с Анкой договорился встретиться? Может, не надо было тебе бежать? Может, тебе все-таки долечиться следует?
— Но-но! Вот поколют тебе уколы, как мне, посмотрим, как ты соображать будешь, — выкрутился я. — Лезем через окошко, а дальше…
Поодиночке мы выбрались из окошка, с огромным трудом вытащили за собой, как Винни-Пуха из норы Кролика, Галину. И оказались на глухой, тупиковой улочке. Заборы, заборы… покосившиеся плетни. Где-то квохтали куры, старушечий голос дребезжал:
— Цыпа, цыпа…
— И где Анка? — удивленно спросил, посмотрев вправо-влево, Петька.
— Здесь… — наугад ответил я. — Где-то… рядом… То есть, подальше. Не возле больницы же ей стоять! Это подозрительно будет. Кстати, ты точно не знаешь, где мы с ней договорились встретиться?
Петька тревожно глянул на меня.
— Это я так — на всякий случай, — отговорился я. — Ну пошли скорее, чего ждать!
— Быстрее, а то хватятся! И поймают! — пискнул Галина.
— Да не каркай ты, ворона! — рявкнул на него Петька.
— Не кричите на меня! Я от криков впадаю в беспокойство! У меня тогда склероз обостряется!
— Сам заткнись!
— Василий Иваныч, а чего он обзывается?
— Ворона! Ворона! Ворона! — Ой!
Галина вдруг схватился за голову и зашатался.
— Не на-адо… — простонал он. — Только не это… — I И рухнул навзничь.
— Чего это он? — изумленно пробормотал Петька.
— У него, понимаешь, сложное расслоение личности, — объяснил я, сам удивленный внезапной переменой в поведении своего соседа по палате. — Он постоянно забывает свой диагноз.
— Кар-р?
Галина приподнялся с земли. Помахивая рукавами рубахи словно крыльями, искоса посмотрел на нас, наклонился, склевал с земли какую-то былинку и печально повторил:
— Кар-р…
— Ну так и есть… — скривился я. — Зачем ты на него кричал? Зачем называл его вороной! Вот теперь, пожалуйста, получите!
— Кого?
— Ворону!
— Е-мое… На хрена мы его с собой взяли? И что теперь с ним с таким делать? Слышь, ты… птичка… — обратился он к преобразившемуся Галине. — Лети-ка обратно в больничку!
Не удовлетворившись словесным оформлением приказа, ординарец развернул Галину к стене и посредством пинка придал ему ускорение.
— Кар! Кар! Кар-р! — запротестовал Галина. — Ка-а-а-ар-р-р!
— Да не трогай его! — зашипел я, оттаскивая Петьку от несчастного сумасшедшего. — Пусть тащится за нами!
— Попалит он нас! Местные тут же в больницу нажалуются, по нашим следам вышлют санитаров! И Анки еще нигде не видно…
— Будем делать вид, что он не с нами, — приказал я. — Вперед!
И мы побежали по улице. «Если я — это Чапаев, а Чапаев — это я, — размышлял я по дороге, — значит, я все-таки должен помнить, где мы с Анкой договорились встретиться. Ну где-то в подсознании должно остаться это воспоминание… Итак, попытаемся сосредоточиться и припомнить…»
Однако сосредоточиться у меня не получалось. Как быстро мы ни бежали, Галина, размахивая «крыльями», не отставал. На нас уже, понятное дело, оглядывались случайные прохожие; еще и потому оглядывались, что «ворона», мчась за нами, не забывала время от времени оглушительно каркать и поминутно гадить; причем делала это совершенно по-птичьи — мизерными порциями и в самых неподходящих местах.
А мне не осталось ничего, кроме как принять мудрое решение: задумав отдаться во власть подсознанию, я закрыл глаза и бежал вслепую. Правда, когда я в третий раз протаранил уличный фонарь, понял, что такой способ не подходит.
— Петька! — простонал я, потирая лоб. — Меняем план. Выбираемся из города без Анки.
— Василий Иваныч! — закричал Петька, отбиваясь от Галины, который возомнил себя не простой вороной, а ученой и отчаянно стремился усесться ему на плечо. — Опять провалы? Забыл, что ли? В городе комендантский час! Впускают и выпускают только по пропускам! А тачанку Анки проверять не будут, на то и рассчитано. Тебя же здесь каждая собака знает! Город гордится тем, что у них на излечении находится легендарный комдив! Патруль накроет! Санитаров вызовут! Снова в психушку упекут! Слыхал, что Огоньков говорит? Твое здоровье принадлежит революции!
— Город большой?
— Этот-то? Порядочный.
Я огляделся. Надо было что-то придумать. Где нам искать Анку? Как мне, дьяволово семя, вспомнить, место встречи? Как зарыться в подсознание? Мой взгляд неожиданно наткнулся на вывеску через дорогу. Трактир! И тут — не знаю, каким образом, — но в голове моей первый раз за долгую жизнь родилась мысль: надо напиться! Вначале я испугался неожиданного этого импульса, а потом пришло и объяснение — именно таким способом мое сознание уступит место подсознанию!
— Туда! — указал я.
— Не время сейчас, Василий Иванович! Ой, не время! Я тебя знаю, тебе бы только первую рюмку тяпнуть, а потом такое начнется!
— Кар-р!
— Заткнись ты, кобыла сивая!
— Иго-го!
— Надо скрыться с улицы! — воскликнул я. — Народ же собирается! А этот ненормальный снова переменил диагноз — он уже роет копытом землю и ржет!
— Иго-го! — Не надо в трактир, Василий Иваныч, родненький!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Петька, пережидая, нервно дребезжал шпорами. Я выдергивал себе волоски из усов. А дрожащий Галина спустя минуту ожидания жалобно ойкнул:
— У меня от волнения воды отошли!
— Это не воды… — принюхавшись, прохрипел Петька. — Это другое… Но тоже от волнения. Крепись, псих! А то своими руками придушу!
— Тихо! Они, кажется, уходят… Мы выбрались из корпуса.
— Теперь скорее вон до той поленницы! — махнул рукой Петька.
До поленницы нам удалось добраться удачно — никто нас не заметил. В темном закутке между каменной стеной и высокой дровяной пирамидой мы оказались в относительной безопасности. Н-да… суровая больница! Окружена каменными стенами, сверху утыканными железными заостренными штырями, лишь кое-где в стене светлеют маленькие оконца — зарешеченные. Одно из окон приходилось как раз в том промежутке, скрытом от двора поленницей. Отлично рассчитано! Вот тут-то нам и понадобятся напильники.
Пока мы с Петькой, обливаясь потом, пилили решетку, Галина, ежесекундно предупреждая нас не поворачиваться, выжимал мокрые подштанники. Наконец прутья поддались. Окошко на свободу!
— Вперед! — приказал я. — Где там нас Анка с тачанкой ждет?
— А я почем знаю? — пожал плечами Петька. — Эту часть плана ты с Анкой и прорабатывал, когда она тебя посещала. Я отвечаю только за то, чтобы санитара подпоить, напильники пронести и помочь тебе до стены добраться. Ты что, Василий Иваныч, не помнишь, где с Анкой договорился встретиться? Может, не надо было тебе бежать? Может, тебе все-таки долечиться следует?
— Но-но! Вот поколют тебе уколы, как мне, посмотрим, как ты соображать будешь, — выкрутился я. — Лезем через окошко, а дальше…
Поодиночке мы выбрались из окошка, с огромным трудом вытащили за собой, как Винни-Пуха из норы Кролика, Галину. И оказались на глухой, тупиковой улочке. Заборы, заборы… покосившиеся плетни. Где-то квохтали куры, старушечий голос дребезжал:
— Цыпа, цыпа…
— И где Анка? — удивленно спросил, посмотрев вправо-влево, Петька.
— Здесь… — наугад ответил я. — Где-то… рядом… То есть, подальше. Не возле больницы же ей стоять! Это подозрительно будет. Кстати, ты точно не знаешь, где мы с ней договорились встретиться?
Петька тревожно глянул на меня.
— Это я так — на всякий случай, — отговорился я. — Ну пошли скорее, чего ждать!
— Быстрее, а то хватятся! И поймают! — пискнул Галина.
— Да не каркай ты, ворона! — рявкнул на него Петька.
— Не кричите на меня! Я от криков впадаю в беспокойство! У меня тогда склероз обостряется!
— Сам заткнись!
— Василий Иваныч, а чего он обзывается?
— Ворона! Ворона! Ворона! — Ой!
Галина вдруг схватился за голову и зашатался.
— Не на-адо… — простонал он. — Только не это… — I И рухнул навзничь.
— Чего это он? — изумленно пробормотал Петька.
— У него, понимаешь, сложное расслоение личности, — объяснил я, сам удивленный внезапной переменой в поведении своего соседа по палате. — Он постоянно забывает свой диагноз.
— Кар-р?
Галина приподнялся с земли. Помахивая рукавами рубахи словно крыльями, искоса посмотрел на нас, наклонился, склевал с земли какую-то былинку и печально повторил:
— Кар-р…
— Ну так и есть… — скривился я. — Зачем ты на него кричал? Зачем называл его вороной! Вот теперь, пожалуйста, получите!
— Кого?
— Ворону!
— Е-мое… На хрена мы его с собой взяли? И что теперь с ним с таким делать? Слышь, ты… птичка… — обратился он к преобразившемуся Галине. — Лети-ка обратно в больничку!
Не удовлетворившись словесным оформлением приказа, ординарец развернул Галину к стене и посредством пинка придал ему ускорение.
— Кар! Кар! Кар-р! — запротестовал Галина. — Ка-а-а-ар-р-р!
— Да не трогай его! — зашипел я, оттаскивая Петьку от несчастного сумасшедшего. — Пусть тащится за нами!
— Попалит он нас! Местные тут же в больницу нажалуются, по нашим следам вышлют санитаров! И Анки еще нигде не видно…
— Будем делать вид, что он не с нами, — приказал я. — Вперед!
И мы побежали по улице. «Если я — это Чапаев, а Чапаев — это я, — размышлял я по дороге, — значит, я все-таки должен помнить, где мы с Анкой договорились встретиться. Ну где-то в подсознании должно остаться это воспоминание… Итак, попытаемся сосредоточиться и припомнить…»
Однако сосредоточиться у меня не получалось. Как быстро мы ни бежали, Галина, размахивая «крыльями», не отставал. На нас уже, понятное дело, оглядывались случайные прохожие; еще и потому оглядывались, что «ворона», мчась за нами, не забывала время от времени оглушительно каркать и поминутно гадить; причем делала это совершенно по-птичьи — мизерными порциями и в самых неподходящих местах.
А мне не осталось ничего, кроме как принять мудрое решение: задумав отдаться во власть подсознанию, я закрыл глаза и бежал вслепую. Правда, когда я в третий раз протаранил уличный фонарь, понял, что такой способ не подходит.
— Петька! — простонал я, потирая лоб. — Меняем план. Выбираемся из города без Анки.
— Василий Иваныч! — закричал Петька, отбиваясь от Галины, который возомнил себя не простой вороной, а ученой и отчаянно стремился усесться ему на плечо. — Опять провалы? Забыл, что ли? В городе комендантский час! Впускают и выпускают только по пропускам! А тачанку Анки проверять не будут, на то и рассчитано. Тебя же здесь каждая собака знает! Город гордится тем, что у них на излечении находится легендарный комдив! Патруль накроет! Санитаров вызовут! Снова в психушку упекут! Слыхал, что Огоньков говорит? Твое здоровье принадлежит революции!
— Город большой?
— Этот-то? Порядочный.
Я огляделся. Надо было что-то придумать. Где нам искать Анку? Как мне, дьяволово семя, вспомнить, место встречи? Как зарыться в подсознание? Мой взгляд неожиданно наткнулся на вывеску через дорогу. Трактир! И тут — не знаю, каким образом, — но в голове моей первый раз за долгую жизнь родилась мысль: надо напиться! Вначале я испугался неожиданного этого импульса, а потом пришло и объяснение — именно таким способом мое сознание уступит место подсознанию!
— Туда! — указал я.
— Не время сейчас, Василий Иванович! Ой, не время! Я тебя знаю, тебе бы только первую рюмку тяпнуть, а потом такое начнется!
— Кар-р!
— Заткнись ты, кобыла сивая!
— Иго-го!
— Надо скрыться с улицы! — воскликнул я. — Народ же собирается! А этот ненормальный снова переменил диагноз — он уже роет копытом землю и ржет!
— Иго-го! — Не надо в трактир, Василий Иваныч, родненький!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81