Поэтому, протиснувшись сквозь кучки ожидавших своей очереди солдат и пасущих их сестер, она ушла обратно в корпус, где раньше размещалось отделение «Икс».
Ее – вторая натура – привычка все убирать и расставлять по своим местам заставила сестру Лэнгтри пройти по всему отделению: она расправила простыни, развесила напоследок противомоскитные сетки в соответствии с правилами «Великой драпировки старшей сестры», открыла тумбочки, сложила и отставила к стене ширмы, отгораживавшие обеденный стол.
Потом она прошла в кабинет, скинула туфли, не развязывая шнурков, и уселась, поджав под себя ноги, в кресло, чего никогда раньше не позволяла себе на таком официальном месте. Теперь это уже неважно. Никто ее здесь не видит. Нейл тоже уехал. Изнуренного вида сержант сообщил ей о его отъезде. Она не поняла толком, что за неувязка произошла, но теперь уже было поздно что-либо предпринимать. Возможно, даже лучше, что ей не придется встречаться лицом к лицу с главным действующим лицом их заговора. Слишком много щекотливых вопросов ей пришлось бы задать ему.
Она опустила голову на руки и задремала, увидев во сне что-то хорошее, связанное с Майклом.
Примерно два часа спустя на дорожке, ведущей к отделению «Икс» показался Нейл. Он шагал, беспечно насвистывая и прекрасно чувствуя себя в капитанской форме. За спиной у него висела офицерская тросточка. Нейл легко прыгнул по ступенькам у заднего входа в корпус и вошел в сумрачное безлюдное помещение. Пораженный, он резко остановился. Отделение «Икс» было пустым, и эта пустота кричала на пего изо всех углов. Постояв, Нейл снова пошел вперед, но теперь уже не так уверенно и беззаботно, как прежде. Он открыл дверь в свою каморку, и здесь его ждало новое потрясение: все вещи его были уже отправлены и больше здесь не осталось ничего, что бы напоминало о Нейле Паркинсоне, пациенте отделения тропических психозов.
– Эй! – донесся до него сквозь тонкую перегородку голос сестры Лэнгтри. – Эй! Кто там?
Она сидела в позе, в которой он никогда раньше ее не видел: утратив свой профессионально важный вид, боком к столу, свернувшись клубком в кресле. Туфли ее валялись рядом на полу. В комнате висел сизый сигаретный дым, пачка с сигаретами и спички лежали тут же, на столе. Ему показалось, что она сидит так уже очень давно.
– Нейл! – сказала сестра Лэнгтри, пристально вглядываясь в него. – Я думала, вас уже нет. Мне сказали, что вы уехали несколько часов назад.
– Я еду завтра. А вы?
– Меня, я думаю, отправят вместе с лежачими на специальном судне до Брисбена или Сиднея – не знаю точно, куда. Это будет, видимо, завтра или послезавтра, – она пошевелилась. – Пойду поищу что-нибудь вам поесть.
– Ради Бога, только не беспокойтесь. Я не голоден, правда. Я рад, что мне не надо ехать сегодня, – он вздохнул с довольным видом. – Наконец-то вы целиком принадлежите мне. Глаза ее сверкнули.
– В самом деле?
Тон, которым она произнесла эти слова, заставил его умолкнуть, но тут же он беззаботно уселся в кресло для посетителей и улыбнулся.
– Ну конечно. И как нельзя кстати. Пришлось, естественно, пойти на некоторые хитрости, но полковник все еще болезненно воспринимает намеки насчет виски, так что он сумел сделать так, что мой отъезд отложили. Кроме того, он достал мне чистое карантинное свидетельство, а это означает, что я больше не пациент отделения «Икс», а простой, так сказать, жилец.
Когда она заговорила, ее слова прозвучали довольно туманно:
– Вы знаете, Нейл, как я ненавижу войну и то, что она с нами сделала? Я чувствую себя лично ответственной за все.
– Берем на себя вину всего мира, так, сестренка? Может быть, хватит? – мягко проворчал он.
– Нет, Нейл, весь мир здесь ни при чем. Я имею в виду только ту часть, которую вы и все остальные утаили от меня, – жестко сказала она и посмотрела на него.
Из горла его вырвался какой-то шипящий звук.
– Значит, Майкл все-таки не смог держать свой проклятый язык за зубами?
– Майкл имел право сказать. А я имела право знать. И я хочу знать. Все хочу знать, Нейл. Так что же произошло той ночью?
Он пожал плечами. Губы его скривились, и он устроился поудобнее с видом человека, вынужденного рассказывать надоевший анекдот, который сам в глубине души не считал стоящим очередного пересказа. Сестра Лэнгтри внимательно наблюдала за ним и думала при этом, что на фоне стены, которая теперь была голой, потому что все рисунки покоились на дне ее чемодана, его лицо смотрелось более контрастно, чего ему всегда не хватало.
– Что ж, дело было так. Я тогда почувствовал, что мне надо еще выпить, и пошел к себе за бутылкой, – начал Нейл, закуривая сигарету. На этот раз он забыл предложить ей пачку. – Льюс поднял в палате тарарам, Мэтт и Наггет проснулись и решили, что им надо помочь мне прикончить виски. В результате за Льюсом остался присматривать один Бенедикт. Да, а Льюс уже улегся. Боюсь, мы действительно забыли про него. Или, может быть, мы не хотели о нем помнить.
По мере того как Нейл рассказывал, события той ночи всплывали перед его глазами, вновь воспроизводя весь их ужас в ярких красках, и лицо его живо отразило эти воспоминания.
– Бен порылся в своем мешке и достал оттуда некий запрещенный сувенир – один из тех, которые мы все прячем по разным местам, – пистолет японского офицера. Он заставил Льюса вынуть бритву и, приставив пистолет ему к ребрам, повел его в душевую.
– Вам сам Бен рассказал, как он повел его туда? – спросила сестра Лэнгтри.
– Да. Это единственное, что мы выудили из него, но что касается всего остального, то на этот счет у меня есть лишь слабые догадки. Бен здесь и сам путается, – он впал в глубокое молчание.
– Дальше? – подталкивала она его.
– Мы услышали, что Льюс вопит, как проклятый, и все это время, пока мы бежали до душевой, он все вопил и вопил… – лицо Нейла исказила судорожная гримаса. – Но к тому времени как мы добрались туда, для Льюса все уже было кончено. Удивительно только, что больше никто не слышал – это просто чудо. Правда, ветер дул в сторону рощи, а мы все-таки далеко от цивилизации. Так что мы опоздали. Я сказал об этом?
– Да. Можете вы дать мне хотя бы отдаленное представление о том, как Бен сделал это?
– Я только догадываюсь, что у Льюса кишка тонка была сопротивляться, а может быть, он не верил, что с ним это может случиться, пока уже не стало слишком поздно. Эти чертовы бритвы такие острые… Держа его на прицеле, Бен, наверно, заставил Льюса взять бритву как надо, а затем, я думаю, Бен просто протянул руку, схватил Льюса за кисть, и дело с концом. У меня перед глазами так и стоит эта картина: Льюс вопит и пытается в страхе что-то бормотать, не понимая толком, что с ним проделывает Бен, пока не наступил финал. Вы представить себе не можете, что такое эти бритвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Ее – вторая натура – привычка все убирать и расставлять по своим местам заставила сестру Лэнгтри пройти по всему отделению: она расправила простыни, развесила напоследок противомоскитные сетки в соответствии с правилами «Великой драпировки старшей сестры», открыла тумбочки, сложила и отставила к стене ширмы, отгораживавшие обеденный стол.
Потом она прошла в кабинет, скинула туфли, не развязывая шнурков, и уселась, поджав под себя ноги, в кресло, чего никогда раньше не позволяла себе на таком официальном месте. Теперь это уже неважно. Никто ее здесь не видит. Нейл тоже уехал. Изнуренного вида сержант сообщил ей о его отъезде. Она не поняла толком, что за неувязка произошла, но теперь уже было поздно что-либо предпринимать. Возможно, даже лучше, что ей не придется встречаться лицом к лицу с главным действующим лицом их заговора. Слишком много щекотливых вопросов ей пришлось бы задать ему.
Она опустила голову на руки и задремала, увидев во сне что-то хорошее, связанное с Майклом.
Примерно два часа спустя на дорожке, ведущей к отделению «Икс» показался Нейл. Он шагал, беспечно насвистывая и прекрасно чувствуя себя в капитанской форме. За спиной у него висела офицерская тросточка. Нейл легко прыгнул по ступенькам у заднего входа в корпус и вошел в сумрачное безлюдное помещение. Пораженный, он резко остановился. Отделение «Икс» было пустым, и эта пустота кричала на пего изо всех углов. Постояв, Нейл снова пошел вперед, но теперь уже не так уверенно и беззаботно, как прежде. Он открыл дверь в свою каморку, и здесь его ждало новое потрясение: все вещи его были уже отправлены и больше здесь не осталось ничего, что бы напоминало о Нейле Паркинсоне, пациенте отделения тропических психозов.
– Эй! – донесся до него сквозь тонкую перегородку голос сестры Лэнгтри. – Эй! Кто там?
Она сидела в позе, в которой он никогда раньше ее не видел: утратив свой профессионально важный вид, боком к столу, свернувшись клубком в кресле. Туфли ее валялись рядом на полу. В комнате висел сизый сигаретный дым, пачка с сигаретами и спички лежали тут же, на столе. Ему показалось, что она сидит так уже очень давно.
– Нейл! – сказала сестра Лэнгтри, пристально вглядываясь в него. – Я думала, вас уже нет. Мне сказали, что вы уехали несколько часов назад.
– Я еду завтра. А вы?
– Меня, я думаю, отправят вместе с лежачими на специальном судне до Брисбена или Сиднея – не знаю точно, куда. Это будет, видимо, завтра или послезавтра, – она пошевелилась. – Пойду поищу что-нибудь вам поесть.
– Ради Бога, только не беспокойтесь. Я не голоден, правда. Я рад, что мне не надо ехать сегодня, – он вздохнул с довольным видом. – Наконец-то вы целиком принадлежите мне. Глаза ее сверкнули.
– В самом деле?
Тон, которым она произнесла эти слова, заставил его умолкнуть, но тут же он беззаботно уселся в кресло для посетителей и улыбнулся.
– Ну конечно. И как нельзя кстати. Пришлось, естественно, пойти на некоторые хитрости, но полковник все еще болезненно воспринимает намеки насчет виски, так что он сумел сделать так, что мой отъезд отложили. Кроме того, он достал мне чистое карантинное свидетельство, а это означает, что я больше не пациент отделения «Икс», а простой, так сказать, жилец.
Когда она заговорила, ее слова прозвучали довольно туманно:
– Вы знаете, Нейл, как я ненавижу войну и то, что она с нами сделала? Я чувствую себя лично ответственной за все.
– Берем на себя вину всего мира, так, сестренка? Может быть, хватит? – мягко проворчал он.
– Нет, Нейл, весь мир здесь ни при чем. Я имею в виду только ту часть, которую вы и все остальные утаили от меня, – жестко сказала она и посмотрела на него.
Из горла его вырвался какой-то шипящий звук.
– Значит, Майкл все-таки не смог держать свой проклятый язык за зубами?
– Майкл имел право сказать. А я имела право знать. И я хочу знать. Все хочу знать, Нейл. Так что же произошло той ночью?
Он пожал плечами. Губы его скривились, и он устроился поудобнее с видом человека, вынужденного рассказывать надоевший анекдот, который сам в глубине души не считал стоящим очередного пересказа. Сестра Лэнгтри внимательно наблюдала за ним и думала при этом, что на фоне стены, которая теперь была голой, потому что все рисунки покоились на дне ее чемодана, его лицо смотрелось более контрастно, чего ему всегда не хватало.
– Что ж, дело было так. Я тогда почувствовал, что мне надо еще выпить, и пошел к себе за бутылкой, – начал Нейл, закуривая сигарету. На этот раз он забыл предложить ей пачку. – Льюс поднял в палате тарарам, Мэтт и Наггет проснулись и решили, что им надо помочь мне прикончить виски. В результате за Льюсом остался присматривать один Бенедикт. Да, а Льюс уже улегся. Боюсь, мы действительно забыли про него. Или, может быть, мы не хотели о нем помнить.
По мере того как Нейл рассказывал, события той ночи всплывали перед его глазами, вновь воспроизводя весь их ужас в ярких красках, и лицо его живо отразило эти воспоминания.
– Бен порылся в своем мешке и достал оттуда некий запрещенный сувенир – один из тех, которые мы все прячем по разным местам, – пистолет японского офицера. Он заставил Льюса вынуть бритву и, приставив пистолет ему к ребрам, повел его в душевую.
– Вам сам Бен рассказал, как он повел его туда? – спросила сестра Лэнгтри.
– Да. Это единственное, что мы выудили из него, но что касается всего остального, то на этот счет у меня есть лишь слабые догадки. Бен здесь и сам путается, – он впал в глубокое молчание.
– Дальше? – подталкивала она его.
– Мы услышали, что Льюс вопит, как проклятый, и все это время, пока мы бежали до душевой, он все вопил и вопил… – лицо Нейла исказила судорожная гримаса. – Но к тому времени как мы добрались туда, для Льюса все уже было кончено. Удивительно только, что больше никто не слышал – это просто чудо. Правда, ветер дул в сторону рощи, а мы все-таки далеко от цивилизации. Так что мы опоздали. Я сказал об этом?
– Да. Можете вы дать мне хотя бы отдаленное представление о том, как Бен сделал это?
– Я только догадываюсь, что у Льюса кишка тонка была сопротивляться, а может быть, он не верил, что с ним это может случиться, пока уже не стало слишком поздно. Эти чертовы бритвы такие острые… Держа его на прицеле, Бен, наверно, заставил Льюса взять бритву как надо, а затем, я думаю, Бен просто протянул руку, схватил Льюса за кисть, и дело с концом. У меня перед глазами так и стоит эта картина: Льюс вопит и пытается в страхе что-то бормотать, не понимая толком, что с ним проделывает Бен, пока не наступил финал. Вы представить себе не можете, что такое эти бритвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93