Она чуть дрожала; это был страх и что-то еще.
- Почему я должен верить? Вы хотите убедить меня, что рассказали мне все о Генри Сантере и о людях, которые могли желать его смерти? Черт побери, - выругался он, - когда вы поймете, что я вам не враг?
Ее взгляд быстро пробежал по синей форме и сабле, которой майор совсем недавно убил человека. Глаза Эммануэль потемнели, она с трудом сглотнула.
- Вы - мой враг.
Он взял ее за подбородок, заставляя смотреть себе в лицо.
- Но не в этом. Если вы знаете убийцу, но скрываете его имя, то тем самым сознательно препятствуете его задержанию.
Он заметил в ее глазах удивление.
- Я думала, вы подозреваете в убийстве Генри меня.
Зак покачал головой:
- Стрельба ночью из арбалета? На вас это не похоже.
- Но вы считаете, что я могла решиться на такой шаг.
- Да, вы могли убить, - ответил он; его пальцы, лаская, прошлись по ее щеке, - но не из холодного расчета, а в порыве эмоций.
Она бросила на него испуганный взгляд, растерянно открыв рот.
- Я очень сдержанный и расчетливый человек.
- Вот как?
Он хотел поцеловать эту женщину с самой первой встречи. Она недавно стала вдовой, была на стороне конфедератов и подозревалась в жестоком убийстве. Но все это не имело никакого значения, когда Зак стоял рядом с ней.
По прерывистому дыханию Зака Эммануэль поняла, что он хочет ее. Она неподвижно смотрела ему в глаза и не пыталась отстраниться. А ночь была полна очарования и таила в себе желания - сильные, опасные и запретные. Не отрывая взгляда от ее глаз, майор прикоснулся к ее рту.
Он услышал глухой стон и почувствовал, что ее губы ответили ему. И в следующий миг он снова потерял голову. Со стоном он прижал ее теплое податливое тело к своему, его руки скользнули по гибкой маленькой спине и опустились к бедрам. Он хотел ее с безрассудной страстью, которая отрицала логику и здравый смысл. Это было необузданное желание, кипящее в крови и туманящее взор, первобытное и примитивное.
Зак отвел голову, с силой сжав плечи Эммануэль. И в этот момент, словно опомнившись, она выскользнула из его рук.
- Это не должно случиться, - прошептала Эммануэль, отступая и дрожа от страсти.
Зак поднял руку, чтобы прикоснуться к Эммануэль, но потом отступил назад.
- Но мы оба знаем, что это произойдет, раньше или позже.
Она отрицательно качнула головой:
- Не прошло еще и трех месяцев, как я овдовела.
- А на протяжении скольких лет у вашего мужа была отдельная комната?
Эммануэль сложила руки на груди, с силой вдавив пальцы в бомбазиновые рукава своего траурного платья.
- Это не имеет никакого значения.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Теплый влажный ветер колыхал тонкие кудряшки на ее лбу. Зак с трудом сдерживал желание дотронуться до них и снова привлечь Эммануэль к себе.
- Я могу добраться домой и одна, - произнесла она.
- Нет. Я провожу вас, - глухо ответил он.
На протяжении всего пути он ни разу не дотронулся до Эммануэль. А когда они дошли до ее дверей, Зак, не поворачиваясь, пошел прочь.
Глава 12
Через два дня Зак ехал на коне через старый квартал, направляясь от монетного двора к каналу Нью-Бейсн, откуда слышалась издевательская песенка «Красивый синий флаг». Голос звучал столь красиво и мелодично, что мог принадлежать ангелу - конечно, если бы тот был сторонником мятежных Конфедеративных штатов Америки.
Школьники и женщины Нового Орлеана часто пели патриотические песни. Подобные выходки разочарованного и мятежного местного населения Зак считал безвредными. Но с недавних пор Бен Батлер приказал жестоко преследовать всякое проявление недовольства и неповиновения. Он зашел в этом столь далеко, что наложил штраф на школы, ученики которых были замечены рисующими флаги конфедератов на своих тетрадях с прописями.
- Кто это поет? - спросил сопровождавший Зака сержант. Сердито прищурившись, он внимательно осмотрел кирпичные фасады пустых, обшитых досками складов, выстроившихся линией в этой части города.
Внезапно Зак заметил, как из-за полурассыпавшихся бочек выглянула взъерошенная кудрявая белобрысая голова.
- Едем к тому человеку, - приказал Зак. - Я хочу его задержать.
Мальчик, сидящий на вершине кучи из наваленных друг на друга бочек, настороженно следил, как военные приближаются к нему. Его короткие штаны и куртка были слегка помяты, но хорошее качество костюма говорило о том, что парень вырос в зажиточной семье. Он не был похож на уличного бродягу.
- Я могу отправить тебя в тюрьму за распевание этой песни, - сказал Зак, натягивая поводья. - Ты знаешь это?
Доминик быстро повернулся и от волнения сглотнул.
- Я не боюсь вас, - сказал он.
- Тогда почему ты собираешься удрать? - задал вопрос Зак, видя, как парень скосил глаза в сторону, словно оценивая расстояние до земли и время, за которое можно было бы скрыться за ближайший угол.
- Когда я вырасту, то отправлюсь на войну и убью много-много янки, - произнес мальчик; его ноздри широко раздулись то ли от страха, то ли от бравады.
Положив ладонь на луку седла, Зак наклонился вперед.
- Не думаю, что это понравилось бы твоей маме.
Парень с такой силой сжал челюсти, что на щеках показались желваки.
- Моя мама ненавидит янки не меньше, чем я. Они убили моего отца.
- Наверняка твоя мама не захотела бы, чтобы ты кого-нибудь убивал.
- Она сделает исключение для янки.
Зак вспомнил сосредоточенное выражение на лице молодой вдовы, когда она переходила от одного убитого солдата северян к другому.
- Не думаю, - мягко произнес он.
Доминик поднял голову:
- Вы собираетесь отправить меня в тюрьму?
- Ну… - Лошадь Зака переступила с ноги на ногу. - На сей раз я тебя отпущу, - наконец произнес он. - Но я советую тебе больше не петь эту песню.
- Да здравствуют Джефф Дэвис и Борегард! - воскликнул Доминик де Бове и, соскользнув с бочек на мостовую, стремительно понесся к узкой, заваленной мусором аллее.
Зак молча наблюдал, как убегал сын Эммануэль, затем повернул коня и направился к каналу Нью-Бейсн.
Эммануэль внимательно посмотрела на напряженное лицо сына. Тот медленно погрузил ложку в суп из стручков бамии и отправил ее в рот.
- Я слышала, что ты сегодня утром удрал от офицера-янки, - сказала она. - Внизу, у пристани. - Она узнала об этом от старого итальянца, который каждый день возил тележку со свежими фруктами по улицам квартала Куотер, и у нее тревожно сжалось сердце.
Доминик виновато сдвинул брови. Люди всегда рассказывают матери о его проделках. Так уж принято в Куотере.
- Я пел «Красивый синий флаг», - произнес он, подняв подбородок.
- Ох, Доминик, будь осторожнее.
Ложка Доминика с шумом ударила по краю тарелки.
- Думаешь, этот янки меня испугал? Я ненавижу их. Они убийцы, воры и подонки.
- Доминик… - произнесла, наклоняясь вперед, Эммануэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
- Почему я должен верить? Вы хотите убедить меня, что рассказали мне все о Генри Сантере и о людях, которые могли желать его смерти? Черт побери, - выругался он, - когда вы поймете, что я вам не враг?
Ее взгляд быстро пробежал по синей форме и сабле, которой майор совсем недавно убил человека. Глаза Эммануэль потемнели, она с трудом сглотнула.
- Вы - мой враг.
Он взял ее за подбородок, заставляя смотреть себе в лицо.
- Но не в этом. Если вы знаете убийцу, но скрываете его имя, то тем самым сознательно препятствуете его задержанию.
Он заметил в ее глазах удивление.
- Я думала, вы подозреваете в убийстве Генри меня.
Зак покачал головой:
- Стрельба ночью из арбалета? На вас это не похоже.
- Но вы считаете, что я могла решиться на такой шаг.
- Да, вы могли убить, - ответил он; его пальцы, лаская, прошлись по ее щеке, - но не из холодного расчета, а в порыве эмоций.
Она бросила на него испуганный взгляд, растерянно открыв рот.
- Я очень сдержанный и расчетливый человек.
- Вот как?
Он хотел поцеловать эту женщину с самой первой встречи. Она недавно стала вдовой, была на стороне конфедератов и подозревалась в жестоком убийстве. Но все это не имело никакого значения, когда Зак стоял рядом с ней.
По прерывистому дыханию Зака Эммануэль поняла, что он хочет ее. Она неподвижно смотрела ему в глаза и не пыталась отстраниться. А ночь была полна очарования и таила в себе желания - сильные, опасные и запретные. Не отрывая взгляда от ее глаз, майор прикоснулся к ее рту.
Он услышал глухой стон и почувствовал, что ее губы ответили ему. И в следующий миг он снова потерял голову. Со стоном он прижал ее теплое податливое тело к своему, его руки скользнули по гибкой маленькой спине и опустились к бедрам. Он хотел ее с безрассудной страстью, которая отрицала логику и здравый смысл. Это было необузданное желание, кипящее в крови и туманящее взор, первобытное и примитивное.
Зак отвел голову, с силой сжав плечи Эммануэль. И в этот момент, словно опомнившись, она выскользнула из его рук.
- Это не должно случиться, - прошептала Эммануэль, отступая и дрожа от страсти.
Зак поднял руку, чтобы прикоснуться к Эммануэль, но потом отступил назад.
- Но мы оба знаем, что это произойдет, раньше или позже.
Она отрицательно качнула головой:
- Не прошло еще и трех месяцев, как я овдовела.
- А на протяжении скольких лет у вашего мужа была отдельная комната?
Эммануэль сложила руки на груди, с силой вдавив пальцы в бомбазиновые рукава своего траурного платья.
- Это не имеет никакого значения.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Теплый влажный ветер колыхал тонкие кудряшки на ее лбу. Зак с трудом сдерживал желание дотронуться до них и снова привлечь Эммануэль к себе.
- Я могу добраться домой и одна, - произнесла она.
- Нет. Я провожу вас, - глухо ответил он.
На протяжении всего пути он ни разу не дотронулся до Эммануэль. А когда они дошли до ее дверей, Зак, не поворачиваясь, пошел прочь.
Глава 12
Через два дня Зак ехал на коне через старый квартал, направляясь от монетного двора к каналу Нью-Бейсн, откуда слышалась издевательская песенка «Красивый синий флаг». Голос звучал столь красиво и мелодично, что мог принадлежать ангелу - конечно, если бы тот был сторонником мятежных Конфедеративных штатов Америки.
Школьники и женщины Нового Орлеана часто пели патриотические песни. Подобные выходки разочарованного и мятежного местного населения Зак считал безвредными. Но с недавних пор Бен Батлер приказал жестоко преследовать всякое проявление недовольства и неповиновения. Он зашел в этом столь далеко, что наложил штраф на школы, ученики которых были замечены рисующими флаги конфедератов на своих тетрадях с прописями.
- Кто это поет? - спросил сопровождавший Зака сержант. Сердито прищурившись, он внимательно осмотрел кирпичные фасады пустых, обшитых досками складов, выстроившихся линией в этой части города.
Внезапно Зак заметил, как из-за полурассыпавшихся бочек выглянула взъерошенная кудрявая белобрысая голова.
- Едем к тому человеку, - приказал Зак. - Я хочу его задержать.
Мальчик, сидящий на вершине кучи из наваленных друг на друга бочек, настороженно следил, как военные приближаются к нему. Его короткие штаны и куртка были слегка помяты, но хорошее качество костюма говорило о том, что парень вырос в зажиточной семье. Он не был похож на уличного бродягу.
- Я могу отправить тебя в тюрьму за распевание этой песни, - сказал Зак, натягивая поводья. - Ты знаешь это?
Доминик быстро повернулся и от волнения сглотнул.
- Я не боюсь вас, - сказал он.
- Тогда почему ты собираешься удрать? - задал вопрос Зак, видя, как парень скосил глаза в сторону, словно оценивая расстояние до земли и время, за которое можно было бы скрыться за ближайший угол.
- Когда я вырасту, то отправлюсь на войну и убью много-много янки, - произнес мальчик; его ноздри широко раздулись то ли от страха, то ли от бравады.
Положив ладонь на луку седла, Зак наклонился вперед.
- Не думаю, что это понравилось бы твоей маме.
Парень с такой силой сжал челюсти, что на щеках показались желваки.
- Моя мама ненавидит янки не меньше, чем я. Они убили моего отца.
- Наверняка твоя мама не захотела бы, чтобы ты кого-нибудь убивал.
- Она сделает исключение для янки.
Зак вспомнил сосредоточенное выражение на лице молодой вдовы, когда она переходила от одного убитого солдата северян к другому.
- Не думаю, - мягко произнес он.
Доминик поднял голову:
- Вы собираетесь отправить меня в тюрьму?
- Ну… - Лошадь Зака переступила с ноги на ногу. - На сей раз я тебя отпущу, - наконец произнес он. - Но я советую тебе больше не петь эту песню.
- Да здравствуют Джефф Дэвис и Борегард! - воскликнул Доминик де Бове и, соскользнув с бочек на мостовую, стремительно понесся к узкой, заваленной мусором аллее.
Зак молча наблюдал, как убегал сын Эммануэль, затем повернул коня и направился к каналу Нью-Бейсн.
Эммануэль внимательно посмотрела на напряженное лицо сына. Тот медленно погрузил ложку в суп из стручков бамии и отправил ее в рот.
- Я слышала, что ты сегодня утром удрал от офицера-янки, - сказала она. - Внизу, у пристани. - Она узнала об этом от старого итальянца, который каждый день возил тележку со свежими фруктами по улицам квартала Куотер, и у нее тревожно сжалось сердце.
Доминик виновато сдвинул брови. Люди всегда рассказывают матери о его проделках. Так уж принято в Куотере.
- Я пел «Красивый синий флаг», - произнес он, подняв подбородок.
- Ох, Доминик, будь осторожнее.
Ложка Доминика с шумом ударила по краю тарелки.
- Думаешь, этот янки меня испугал? Я ненавижу их. Они убийцы, воры и подонки.
- Доминик… - произнесла, наклоняясь вперед, Эммануэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74