ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я хочу помочь, правда хочу, но это так тяжело!
Я зажег сигарету и протянул ей пачку. Она отказалась.
– Не будем спешить, Хелен, – сказал я. – Это был клиент? Он приходил на массаж?
– Мне ведь не придется выступать в суде? Я не скажу ничего, если мне придется стоять перед судьей и говорить, что я девушка для развлечения.
– Единственный человек, которому ты все расскажешь, это – я.
Девушка шмыгнула носом без особого энтузиазма.
– Ну ладно, вы вроде ничего. – Она бросила взгляд на мою сигарету. – Можно я все-таки возьму одну?
– Конечно, – ответил я и протянул ей пачку.
Первая затяжка, похоже, оживила ее. Ей было неприятно рассказывать свою историю, она смущалась и, возможно, немного боялась.
– Однажды вечером около месяца назад у меня был клиент. Я сделала ему массаж, и, когда поинтересовалась, что будем делать дальше, он спросил, нельзя ли меня связать и что я думаю о французской любви. Я сказала, что это ему обойдется на двадцатку дороже. Он согласился. Ну и вот, лежу я, связанная по рукам и ногам, как цыпленок для жарки. Он кончил, я попросила его развязать меня. Он как-то чудно посмотрел на меня и обозвал грязной шлюхой или чем-то в этом роде. Конечно, привыкаешь к тому, что мужчины становятся грубыми, когда сделали свое дело, будто им стыдно за себя, но я видела: в этот раз что-то не то, поэтому старалась держаться поспокойней. Он вытащил нож и приставил его плашмя к моей шее, будто хотел напугать меня. А я правда перепугалась, чуть было не закричала, но только побоялась, что с испугу он меня тут же зарежет, и еще я подумала, что смогу его как-нибудь уговорить. – Она снова затянулась, держа сигарету дрожащей рукой. – Но для него это был как сигнал – он начал меня душить. Я хочу сказать, он подумал, что я сейчас закричу. Схватил меня за горло и стал сжимать. Хорошо, что одна из девушек по ошибке зашла в комнату. Иначе он меня бы придушил, уж в этом-то я не сомневаюсь. Почти неделю потом на шее держались синяки.
– Что было, когда другая девушка вошла?
– Не могу точно сказать. Мне было не до того. Я еле отдышалась. Где уж тут смотреть, удалось ли ему поймать такси, сами понимаете. Насколько я знаю, он просто схватил свою одежду и смылся.
– Как он выглядел?
– Он был в форменной одежде.
– В какой форме? Ты могла бы сказать поточнее?
Она пожала плечами.
– Что я, Герман Геринг? Черт побери, я не знаю, что это была за форма.
– Ну какого цвета она была – зеленого, черного, коричневого? Давай, девочка, думай. Это важно.
Она сделала глубокую затяжку и нетерпеливо замотала головой.
– Старая форма. Какую раньше носили.
– Ты хочешь сказать, как у ветеранов войны?
– Да, что-то в этом роде, но только в нем было что-то прусское. Ну, знаете – напомаженные усы, кавалерийские сапоги. Да, чуть не забыла, на нем были шпоры.
– Шпоры?
– Да. Которые надевают, когда ездят верхом.
– Что-нибудь еще помнишь?
– На шнурке через плечо у него был бурдюк, похожий на охотничий рог. Он говорил, что в нем шнапс.
Я удовлетворенно кивнул, откинулся на диване и подумал: а как бы это было, если в я ее все-таки поимел? Я впервые заметил желтизну ее кожи на руках – отнюдь не из-за курения, желтухи или ее темперамента, а оттого, что она работала на фабрике боеприпасов. По такому признаку я идентифицировал когда-то тело, выловленное из Ландвера. Это то, чему я научился у Ганса Ильмана.
– Эй, послушайте, – сказала Хелен, – если поймаете этого подонка, окажите ему настоящее гестаповское гостеприимство, а? Тиски для сдавливания больших пальцев и резиновые дубинки, хорошо?
– Барышня, – сказал я, поднимаясь, – можете на это рассчитывать. И спасибо за помощь.
Хелен встала, сложила руки и пожала плечами.
– Ведь я тоже когда-то была школьницей, вы понимаете?
Я взглянул на Ивону и улыбнулся – понимаю, конечно. Потом кивнул в сторону спален, идущих вдоль коридора.
– Когда этот донжуан закончит свое следствие, скажите ему, что я поехал в «Пельцер» допрашивать старшего официанта.
Потом, подумал я, может быть, потолкую с управляющим «Зимнего сада» и посмотрю, что можно из него вытрясти. После этого, наверное, вернусь в Алекс и почищу пистолет. Впрочем, кто знает, может быть, по пути мне придется немного поработать полицейским.
Глава 9
Пятница, 16 сентября
– Откуда вы родом, Готфрид?
Человек гордо улыбнулся.
– Из Эгера, в Судетах. Еще несколько недель, и можно будет сказать – в Германии.
– Можно сказать и по-другому, – заметил я. – Еще несколько недель – и ваша партия судетских немцев втянет нас всех в войну. В большинстве районов, контролируемых СДП, уже объявлено военное положение.
– Мужчины должны быть готовы умереть за то, во что они верят. – Он откинулся на спинку стула и прочертил шпорой по полу Я встал, расстегнул воротник рубашки и перешел на другое место, потому что на меня падала полоса яркого солнечного света, пробивавшегося в окно. День был очень жарким, и в комнате для допросов стояла духота. В такой день чувствуешь себя неважно даже в пиджаке, не говоря уж о старой форме прусского кавалерийского офицера. Но Готфрид Бауц, арестованный сегодня утром, казалось, совсем не замечал жары, хотя его напомаженные усы начали потихоньку обвисать.
– А женщины, – спросил я, – они тоже должны уметь умирать?
Его глаза сузились.
– Не лучше ли вам рассказать, господин комиссар, зачем вы меня сюда притащили?
– Вы когда-нибудь были в массажном кабинете на Рихард-Вагнер-штрассе?
– Нет, не был.
– Вас очень трудно забыть, Готфрид. Не обратить на вас внимания – это все равно что не заметить человека, забравшегося по лестнице на белом жеребце. Кстати, почему вы до сих пор носите форму?
– Я служил Германии и горжусь этим. Почему я не могу носить форму?
Я хотел было сказать, что война давно закончилась, но вспомнил, что вот-вот должна начаться другая, и мои слова, собственно, лишены всякого смысла, особенно для такого болвана, как этот Готфрид.
– Так все-таки, – настаивал я, – были ли вы в массажном кабинете на Рихард-Вагнер-штрассе или нет?
– Может быть. Очень трудно запомнить, где находятся такие заведения. Я не имею привычки...
– Оставьте ваши привычки. Одна из девушек, работающих в этом кабинете, утверждает, что вы пытались ее убить.
– Какой абсурд!
– Она настаивает на своих словах.
– Эта девица подала заявление?
– Да, подала.
Готфрид Бауц самодовольно усмехнулся.
– Послушайте, господин комиссар. Мы ведь оба знаем, что это брехня. Во-первых, мне не устраивали очной ставки. А во-вторых, даже если бы что и было, то во всей Германии ни одна массажистка не станет заявлять в полицию. Это такой же пустяк, как и пропажа пуделя. Заявления нет, свидетелей нет, и я не понимаю, почему я должен сидеть здесь и отвечать на ваши вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76