Может быть, небо готовило им новые, ужасные испытания и душевная сила обоих, соединившись, должна была еще послужить на благо остальным…
Двадцатого января в первый раз показалось солнце; полярная ночь кончилась. Солнце лишь несколько мгновений стояло над горизонтом, но зимовщики приветствовали его радостными возгласами «ура». Начиная с этого числа продолжительность дня все время возрастала.
Весь февраль и первая половина марта были отмечены резким чередованием хорошей и дурной погоды. Хорошая сопровождалась сильными морозами, дурная
— обильными снегопадами. В ясные дни стужа мешала охотникам отправиться на промысел, в дурные — их удерживали дома снежные бури. Наружные работы могли производиться, только когда стояла переменная погода, однако от дальних походов пока что приходилось отказываться. Впрочем, удаляться от форта не было и надобности, ибо капканы действовали безотказно. В конце зимы куниц, лис, горностаев, росомах и других ценных животных было поймано видимо-невидимо, и охотники не сидели сложа руки, хотя и не покидали ближайших окрестностей мыса Батерст. Только в марте они однажды дошли до бухты Моржовой и там впервые во всем объеме увидели последствия землетрясения: вид прибрежных скал оказался совсем иным, да и сами скалы сильно ушли в землю. Над видневшимися в отдалении огнедышащими сопками висело облако пара, но действие вулканов, видимо, на время прекратилось.
Около 20 марта охотники заметили первых лебедей; наполняя воздух пронзительным свистом, птицы возвращались из южных краев, устремляясь на север. Затем появились белоснежные «подорожники» и «соколы-зимовщики». Но бескрайний белый ковер все еще покрывал землю, и солнце не могло растопить ледяную поверхность моря и озера.
Океан начал освобождаться ото льда только в первых числах апреля. Ледяной покров ломался с невероятным грохотом, временами напоминавшим артиллерийскую канонаду. Замерзший океан быстро менял свой вид. Потеряв равновесие, разбиваясь друг о друга, подточенные снизу, с неимоверным шумом рушились айсберги. Эти обвалы ускоряли вскрытие ледяного поля.
В это время средняя температура равнялась тридцати двум градусам выше нуля по Фаренгейту (0oC). Кромка льда у берега не замедлила растаять, ледовый барьер, увлекаемый северными течениями, мало-помалу отодвинулся, а вскоре и совсем исчез за туманным горизонтом. К 15 апреля море очистилось, и судно, пройдя из Тихого океана через Берингов пролив и следуя вдоль американского побережья, могло бы пристать к мысу Батерст.
Одновременно с Ледовитым океаном освободилось от ледяного панциря и озеро Барнет — к великому удовольствию уток и других водоплавающих птиц, тысячами кишевших на его берегах. Но, как и предвидел лейтенант Гобсон, очертания озера изменились в связи с новым рельефом местности. Прибрежная полоса, примыкавшая к ограде форта и заканчивавшаяся на востоке лесистыми холмами, значительно расширилась. Джаспер Гобсон подсчитал, что воды озера на сто пятьдесят шагов отступили от своего восточного берега. На противоположной стороне они на столько же должны были переместиться на запад и, вероятно, затопили бы всю местность, если бы их не сдержала какая-нибудь естественная преграда.
Словом, большое счастье, что образовавшийся наклон почвы шел с востока на запад, ибо в противном случае фактория неминуемо была бы затоплена.
Что касается речки, то она иссякла тотчас же после того, как вскрылась. Воды ее, можно сказать, потекли вспять, ибо в этой части берега новый наклон почвы шел с севера на юг.
— Придется вычеркнуть ее с карты полярных страна — сказал Джаспер Гобсон сержанту. — Если б у нас только и было питьевой воды, что из этой речонки, мы очутились бы в затруднительном положении! Но, к счастью, есть еще озеро Барнет, и я льщу себя надеждой, что наши товарищи не выпьют его до дна!
— Да, озеро… — ответил сержант Лонг. — Только вот остались ли его воды пресными?
Джаспер Гобсон пристально взглянул на сержанта, и брови его сдвинулись. Эта мысль ему еще не приходила в голову: действительно, через какую-нибудь трещину в почве могло установиться сообщение между морем и озером. Если так — значит, произошла непоправимая беда, и она повлечет за собой разорение фактории, которую по необходимости придется покинуть.
Лейтенант и сержант Лонг бегом кинулись к озеру. Вода по-прежнему была пресная.
В первых числах мая снег кое-где сошел и земля под действием солнечных лучей зазеленела. Показались пучки мха, и какие-то дикие злаки робко высунули из земли кончики своих бледных стебельков. Проросли и семена щавеля и ложечника, посеянные миссис Джолиф. Толстый снеговой покров защитил их от мороза. Теперь предстояло уберечь их от птичьих клювов и звериных зубов. Эту важную обязанность возложили на достойного капрала, который исполнял ее с добросовестностью заправского огородного пугала!
Возвратились долгие дни, и вновь началась охота.
Джаспер Гобсон хотел пополнить запас мехов — через несколько недель за ними должны были прибыть агенты из форта Релайанс. Марбр, Сэбин и другие охотники дружно взялись за дело; однако их вылазки не были ни длительными, ни утомительными. Им никогда не приходилось удаляться от мыса Батерст дальше чем на две мили. Такого количества дичи они не видели за всю свою жизнь. Это и радовало и удивляло их. Куницы, олени, зайцы, карибу, лисицы, горностаи просто бежали навстречу выстрелам.
Отмечено было еще одно любопытное обстоятельство. Совершенно исчезли медведи — к великой досаде затаивших против них злобу зимовщиков, — и даже следов их нигде не было видно. Можно было подумать, что участники осады форта, убегая, увлекли за собою всех сородичей. Вероятно, землетрясение напугало их сильнее, чем всех прочих зверей: медведи, как известно, отличаются очень тонкой и даже «нервной» организацией, если только такое выражение применимо по отношению к простому четвероногому.
Май выдался дождливый. Снег и дождь шли попеременно. Средняя температура равнялась сорока одному градусу выше нуля (+5oC). Часто спускались туманы, и временами такие густые, что удаляться от форта было небезопасно. Однажды Петерсен и Келлет проплутали двое суток, причинив сильнейшее беспокойство своим товарищам. Сбившись с пути, охотники никак не могли выбраться на верную дорогу: им казалось, что они находятся вблизи бухты Моржовой, в то время как на самом деле они все время шли к югу. Оба вернулись измученные и полуживые от голода.
Наступил июнь, и вместе с ним установилась хорошая погода, а иногда даже бывала настоящая жара. Зимовщики сбросили теплую одежду и деятельно принялись за исправление своего жилища: дом пришлось переделывать с самого основания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Двадцатого января в первый раз показалось солнце; полярная ночь кончилась. Солнце лишь несколько мгновений стояло над горизонтом, но зимовщики приветствовали его радостными возгласами «ура». Начиная с этого числа продолжительность дня все время возрастала.
Весь февраль и первая половина марта были отмечены резким чередованием хорошей и дурной погоды. Хорошая сопровождалась сильными морозами, дурная
— обильными снегопадами. В ясные дни стужа мешала охотникам отправиться на промысел, в дурные — их удерживали дома снежные бури. Наружные работы могли производиться, только когда стояла переменная погода, однако от дальних походов пока что приходилось отказываться. Впрочем, удаляться от форта не было и надобности, ибо капканы действовали безотказно. В конце зимы куниц, лис, горностаев, росомах и других ценных животных было поймано видимо-невидимо, и охотники не сидели сложа руки, хотя и не покидали ближайших окрестностей мыса Батерст. Только в марте они однажды дошли до бухты Моржовой и там впервые во всем объеме увидели последствия землетрясения: вид прибрежных скал оказался совсем иным, да и сами скалы сильно ушли в землю. Над видневшимися в отдалении огнедышащими сопками висело облако пара, но действие вулканов, видимо, на время прекратилось.
Около 20 марта охотники заметили первых лебедей; наполняя воздух пронзительным свистом, птицы возвращались из южных краев, устремляясь на север. Затем появились белоснежные «подорожники» и «соколы-зимовщики». Но бескрайний белый ковер все еще покрывал землю, и солнце не могло растопить ледяную поверхность моря и озера.
Океан начал освобождаться ото льда только в первых числах апреля. Ледяной покров ломался с невероятным грохотом, временами напоминавшим артиллерийскую канонаду. Замерзший океан быстро менял свой вид. Потеряв равновесие, разбиваясь друг о друга, подточенные снизу, с неимоверным шумом рушились айсберги. Эти обвалы ускоряли вскрытие ледяного поля.
В это время средняя температура равнялась тридцати двум градусам выше нуля по Фаренгейту (0oC). Кромка льда у берега не замедлила растаять, ледовый барьер, увлекаемый северными течениями, мало-помалу отодвинулся, а вскоре и совсем исчез за туманным горизонтом. К 15 апреля море очистилось, и судно, пройдя из Тихого океана через Берингов пролив и следуя вдоль американского побережья, могло бы пристать к мысу Батерст.
Одновременно с Ледовитым океаном освободилось от ледяного панциря и озеро Барнет — к великому удовольствию уток и других водоплавающих птиц, тысячами кишевших на его берегах. Но, как и предвидел лейтенант Гобсон, очертания озера изменились в связи с новым рельефом местности. Прибрежная полоса, примыкавшая к ограде форта и заканчивавшаяся на востоке лесистыми холмами, значительно расширилась. Джаспер Гобсон подсчитал, что воды озера на сто пятьдесят шагов отступили от своего восточного берега. На противоположной стороне они на столько же должны были переместиться на запад и, вероятно, затопили бы всю местность, если бы их не сдержала какая-нибудь естественная преграда.
Словом, большое счастье, что образовавшийся наклон почвы шел с востока на запад, ибо в противном случае фактория неминуемо была бы затоплена.
Что касается речки, то она иссякла тотчас же после того, как вскрылась. Воды ее, можно сказать, потекли вспять, ибо в этой части берега новый наклон почвы шел с севера на юг.
— Придется вычеркнуть ее с карты полярных страна — сказал Джаспер Гобсон сержанту. — Если б у нас только и было питьевой воды, что из этой речонки, мы очутились бы в затруднительном положении! Но, к счастью, есть еще озеро Барнет, и я льщу себя надеждой, что наши товарищи не выпьют его до дна!
— Да, озеро… — ответил сержант Лонг. — Только вот остались ли его воды пресными?
Джаспер Гобсон пристально взглянул на сержанта, и брови его сдвинулись. Эта мысль ему еще не приходила в голову: действительно, через какую-нибудь трещину в почве могло установиться сообщение между морем и озером. Если так — значит, произошла непоправимая беда, и она повлечет за собой разорение фактории, которую по необходимости придется покинуть.
Лейтенант и сержант Лонг бегом кинулись к озеру. Вода по-прежнему была пресная.
В первых числах мая снег кое-где сошел и земля под действием солнечных лучей зазеленела. Показались пучки мха, и какие-то дикие злаки робко высунули из земли кончики своих бледных стебельков. Проросли и семена щавеля и ложечника, посеянные миссис Джолиф. Толстый снеговой покров защитил их от мороза. Теперь предстояло уберечь их от птичьих клювов и звериных зубов. Эту важную обязанность возложили на достойного капрала, который исполнял ее с добросовестностью заправского огородного пугала!
Возвратились долгие дни, и вновь началась охота.
Джаспер Гобсон хотел пополнить запас мехов — через несколько недель за ними должны были прибыть агенты из форта Релайанс. Марбр, Сэбин и другие охотники дружно взялись за дело; однако их вылазки не были ни длительными, ни утомительными. Им никогда не приходилось удаляться от мыса Батерст дальше чем на две мили. Такого количества дичи они не видели за всю свою жизнь. Это и радовало и удивляло их. Куницы, олени, зайцы, карибу, лисицы, горностаи просто бежали навстречу выстрелам.
Отмечено было еще одно любопытное обстоятельство. Совершенно исчезли медведи — к великой досаде затаивших против них злобу зимовщиков, — и даже следов их нигде не было видно. Можно было подумать, что участники осады форта, убегая, увлекли за собою всех сородичей. Вероятно, землетрясение напугало их сильнее, чем всех прочих зверей: медведи, как известно, отличаются очень тонкой и даже «нервной» организацией, если только такое выражение применимо по отношению к простому четвероногому.
Май выдался дождливый. Снег и дождь шли попеременно. Средняя температура равнялась сорока одному градусу выше нуля (+5oC). Часто спускались туманы, и временами такие густые, что удаляться от форта было небезопасно. Однажды Петерсен и Келлет проплутали двое суток, причинив сильнейшее беспокойство своим товарищам. Сбившись с пути, охотники никак не могли выбраться на верную дорогу: им казалось, что они находятся вблизи бухты Моржовой, в то время как на самом деле они все время шли к югу. Оба вернулись измученные и полуживые от голода.
Наступил июнь, и вместе с ним установилась хорошая погода, а иногда даже бывала настоящая жара. Зимовщики сбросили теплую одежду и деятельно принялись за исправление своего жилища: дом пришлось переделывать с самого основания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113