Может быть, день или два назад. Он приближался медленно, словно чего-то выжидая. Ей казалось, что он уже приходил прошлой ночью, снова исчезнув, как только ему стало ясно, что она почувствовала его присутствие. Она подумала, что, возможно, чувствовала его и днем, но тогда голова у нее была яснее, и она в состоянии была убедить себя, что это лишь ее воображение. А однажды ближе к вечеру она услышала его над собой и поняла, что если он стал приходить днем, то ее положение меняется к худшему.
До этого безумец уже посещал ее несколько раз. Он довольно долго с ней разговаривал. Он просто говорил, говорил и говорил. Что-то насчет уборки мусора, что-то насчет заразы, что-то про некую местность Кастенедоло в Италии, название которой звучало словно имя курорта, куда приезжают отдыхать, пить вкусные напитки, может быть, есть спагетти, салями, стейк или суп, – но на самом деле там нашли какого-то похороненного мужика, и то, что его нашли, доказывало, что он происходит из плейстоцена или плиоцена, и ему около двух миллионов лет, и очень интересно, что она по этому поводу думает?
На самом деле Сара по этому поводу ничего особенного не думала. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на том, что ей говорили, но в последний день или около того она почти все время чувствовала себя очень плохо. Она оставила все попытки просить еды, и больше не ощущала особого голода. Иногда она лишь издавала невнятные звуки, когда мужчина замолкал достаточно надолго и ей казалось, будто он чего-то от нее ждет. Вообще говоря, она считала его методы обучения – если они являлись таковыми – довольно действенными, и кое-какой опыт, возможно, стоило бы перенять учителям в ее школе. Половина ее друзей словно вообще ничему не учились, а школу рассматривали лишь как нечто среднее между клубом и театральными подмостками. Возможно, если засунуть их под пол и ежедневно вдалбливать знания в башку, подумала она, то их приоритеты могли бы несколько измениться. Может быть, удалось бы запихнуть им в голову целый испанский словарь. Даже, может, стоило бы посоветовать маме предложить подобную идею на следующем родительском собрании. Но на самом деле человеку иногда нужно хоть что-то есть – иначе он перестает обращать внимание на что бы то ни было.
Он терпеливо подождал, пока у нее пройдет приступ кашля, который, казалось, длился почти час. Потом снова начал говорить. На этот раз речь шла про Стоунхендж, и она немного его послушала, поскольку Стоунхендж находился в Англии, и хотя они в то место не ездили, она знала, что ему нравится Англия. В Англии было здорово, и там жили хорошие люди. Но когда он начал рассказывать, что Стоунхендж лишь отчасти был обсерваторией, главным же образом – картой человеческой ДНК, такой, какой она должна быть, ее внимание снова рассеялось.
В конце концов он дал ей еще воды. От питья она отказывалась не слишком долго. Даже если бы ей и хотелось продолжать сопротивляться, тело попросту ей этого не позволяло. На третий раз ее рот открылся сам, без какого-либо участия разума. Вода оказалась чистой и вкусной. Она вспомнила, что когда-то вкус ее был совсем другим, но это было очень давно.
– Хорошая девочка, – сказал мужчина. – Вот видишь, к тебе вовсе не так уж плохо относятся. Я мог бы на тебя мочиться, и тебе все равно пришлось бы это пить. Прислушайся к своему телу. Прислушайся к тому, что внутри.
– Внутри ничего нет, – прохрипела она. А потом, в последний раз, умоляюще попросила: – Пожалуйста. Дайте хоть чего-нибудь. Хотя бы просто овощей. Морковки, капусты или каперсов.
– Ты все еще просишь?
– Пожалуйста, – повторила она, чувствуя, как стучит кровь в висках. – Я плохо себя чувствую, и вы должны меня покормить, иначе я умру.
– А ты упорная, – сказал он. – Единственное, что до сих пор дает мне надежду.
Он не отказал ей явно в ее просьбе, а просто начал говорить о вегетарианстве, объясняя, насколько это неправильно, потому что у людей зубы всеядных и что отказ от употребления мяса – результат того, что люди слишком полагаются на свой зараженный инфекцией разум и недостаточно прислушиваются к своему телу. Сара пропускала большую часть его слов мимо ушей. Ей лично вегетарианцы тоже не нравились, в основном потому, что те из них, кого она знала, чересчур зазнавались, вроде Ясмин Ди Плану, которая постоянно твердила о правах животных, но при этом обладала лучшей в школе коллекцией обуви, большая часть которой была изготовлена из кожи существ, когда-то бегавших по собственной воле, а не оттого лишь, что были натянуты на ее изящные ножки.
Потом он еще раз дал ей напиться, после чего закрыл крышку и ушел. Последующие два часа рассудок Сары был удивительно ясным, и это беспокоило ее больше всего. Она знала, что рассудок ее столь ясен потому, что она думает о том, как бы сбежать, – но не о том, каким именно образом это сделать. Теперь она уже редко представляла себе подобное, хотя какое-то время мысли об этом занимали ее больше всего. Сперва она воображала, будто у нее внезапно находятся силы для того, чтобы проломиться сквозь пол, словно у человека, которого похоронили заживо и который по-настоящему зол на всех. Потом у нее возникла идея поговорить с незнакомцем, очаровать его. Она знала, что умеет очаровывать, некоторые мальчики в школе готовы были слушать каждое ее слово, не говоря уже об официанте из «Бродвей дели», который подходил к их столику намного чаще, чем требовалось, причем пытался привлечь явно не внимание Сиан Уильямс. А может, просто разумно с ним все обсудить или, в конце концов, даже приказать ему, чтобы он ее отпустил. Все это она пробовала, но безрезультатно. Потом остались лишь фантазии на тему того, что скоро приедет отец и найдет ее. Иногда она все еще об этом думала, но не столь часто, как раньше.
Так или иначе, она услышала, как кто-то вошел в комнату над ней. Сначала она подумала, что это все тот же незнакомец, но потом поняла, что этого не может быть. У вошедшего было слишком много ног. Ноги кружили по комнате и пересекали ее туда-сюда прямо у Сары над головой. Слышалось нечто похожее на смех, иногда пронзительный, иногда басовитый и отрывистый. Некоторое время существо перемещалось по комнате, издавая неприятные звуки вроде ворчания и странного лая; одни части его тела стучали по полу, другие издавали громкий скрежет. Наконец раздался стон, но как будто исходивший не из одной глотки, а сразу из нескольких, словно у существа имелось сразу несколько ртов.
Существо провело в комнате еще некоторое время, а потом ушло.
Сара лежала с широко раскрытыми глазами. То, что она только что услышала и почувствовала, не предвещало ничего хорошего. Вообще ничего. Это был не незнакомец – или же он превратился в какую-то тварь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
До этого безумец уже посещал ее несколько раз. Он довольно долго с ней разговаривал. Он просто говорил, говорил и говорил. Что-то насчет уборки мусора, что-то насчет заразы, что-то про некую местность Кастенедоло в Италии, название которой звучало словно имя курорта, куда приезжают отдыхать, пить вкусные напитки, может быть, есть спагетти, салями, стейк или суп, – но на самом деле там нашли какого-то похороненного мужика, и то, что его нашли, доказывало, что он происходит из плейстоцена или плиоцена, и ему около двух миллионов лет, и очень интересно, что она по этому поводу думает?
На самом деле Сара по этому поводу ничего особенного не думала. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на том, что ей говорили, но в последний день или около того она почти все время чувствовала себя очень плохо. Она оставила все попытки просить еды, и больше не ощущала особого голода. Иногда она лишь издавала невнятные звуки, когда мужчина замолкал достаточно надолго и ей казалось, будто он чего-то от нее ждет. Вообще говоря, она считала его методы обучения – если они являлись таковыми – довольно действенными, и кое-какой опыт, возможно, стоило бы перенять учителям в ее школе. Половина ее друзей словно вообще ничему не учились, а школу рассматривали лишь как нечто среднее между клубом и театральными подмостками. Возможно, если засунуть их под пол и ежедневно вдалбливать знания в башку, подумала она, то их приоритеты могли бы несколько измениться. Может быть, удалось бы запихнуть им в голову целый испанский словарь. Даже, может, стоило бы посоветовать маме предложить подобную идею на следующем родительском собрании. Но на самом деле человеку иногда нужно хоть что-то есть – иначе он перестает обращать внимание на что бы то ни было.
Он терпеливо подождал, пока у нее пройдет приступ кашля, который, казалось, длился почти час. Потом снова начал говорить. На этот раз речь шла про Стоунхендж, и она немного его послушала, поскольку Стоунхендж находился в Англии, и хотя они в то место не ездили, она знала, что ему нравится Англия. В Англии было здорово, и там жили хорошие люди. Но когда он начал рассказывать, что Стоунхендж лишь отчасти был обсерваторией, главным же образом – картой человеческой ДНК, такой, какой она должна быть, ее внимание снова рассеялось.
В конце концов он дал ей еще воды. От питья она отказывалась не слишком долго. Даже если бы ей и хотелось продолжать сопротивляться, тело попросту ей этого не позволяло. На третий раз ее рот открылся сам, без какого-либо участия разума. Вода оказалась чистой и вкусной. Она вспомнила, что когда-то вкус ее был совсем другим, но это было очень давно.
– Хорошая девочка, – сказал мужчина. – Вот видишь, к тебе вовсе не так уж плохо относятся. Я мог бы на тебя мочиться, и тебе все равно пришлось бы это пить. Прислушайся к своему телу. Прислушайся к тому, что внутри.
– Внутри ничего нет, – прохрипела она. А потом, в последний раз, умоляюще попросила: – Пожалуйста. Дайте хоть чего-нибудь. Хотя бы просто овощей. Морковки, капусты или каперсов.
– Ты все еще просишь?
– Пожалуйста, – повторила она, чувствуя, как стучит кровь в висках. – Я плохо себя чувствую, и вы должны меня покормить, иначе я умру.
– А ты упорная, – сказал он. – Единственное, что до сих пор дает мне надежду.
Он не отказал ей явно в ее просьбе, а просто начал говорить о вегетарианстве, объясняя, насколько это неправильно, потому что у людей зубы всеядных и что отказ от употребления мяса – результат того, что люди слишком полагаются на свой зараженный инфекцией разум и недостаточно прислушиваются к своему телу. Сара пропускала большую часть его слов мимо ушей. Ей лично вегетарианцы тоже не нравились, в основном потому, что те из них, кого она знала, чересчур зазнавались, вроде Ясмин Ди Плану, которая постоянно твердила о правах животных, но при этом обладала лучшей в школе коллекцией обуви, большая часть которой была изготовлена из кожи существ, когда-то бегавших по собственной воле, а не оттого лишь, что были натянуты на ее изящные ножки.
Потом он еще раз дал ей напиться, после чего закрыл крышку и ушел. Последующие два часа рассудок Сары был удивительно ясным, и это беспокоило ее больше всего. Она знала, что рассудок ее столь ясен потому, что она думает о том, как бы сбежать, – но не о том, каким именно образом это сделать. Теперь она уже редко представляла себе подобное, хотя какое-то время мысли об этом занимали ее больше всего. Сперва она воображала, будто у нее внезапно находятся силы для того, чтобы проломиться сквозь пол, словно у человека, которого похоронили заживо и который по-настоящему зол на всех. Потом у нее возникла идея поговорить с незнакомцем, очаровать его. Она знала, что умеет очаровывать, некоторые мальчики в школе готовы были слушать каждое ее слово, не говоря уже об официанте из «Бродвей дели», который подходил к их столику намного чаще, чем требовалось, причем пытался привлечь явно не внимание Сиан Уильямс. А может, просто разумно с ним все обсудить или, в конце концов, даже приказать ему, чтобы он ее отпустил. Все это она пробовала, но безрезультатно. Потом остались лишь фантазии на тему того, что скоро приедет отец и найдет ее. Иногда она все еще об этом думала, но не столь часто, как раньше.
Так или иначе, она услышала, как кто-то вошел в комнату над ней. Сначала она подумала, что это все тот же незнакомец, но потом поняла, что этого не может быть. У вошедшего было слишком много ног. Ноги кружили по комнате и пересекали ее туда-сюда прямо у Сары над головой. Слышалось нечто похожее на смех, иногда пронзительный, иногда басовитый и отрывистый. Некоторое время существо перемещалось по комнате, издавая неприятные звуки вроде ворчания и странного лая; одни части его тела стучали по полу, другие издавали громкий скрежет. Наконец раздался стон, но как будто исходивший не из одной глотки, а сразу из нескольких, словно у существа имелось сразу несколько ртов.
Существо провело в комнате еще некоторое время, а потом ушло.
Сара лежала с широко раскрытыми глазами. То, что она только что услышала и почувствовала, не предвещало ничего хорошего. Вообще ничего. Это был не незнакомец – или же он превратился в какую-то тварь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97