– Я пойду впереди.
В первый момент Каролине показалось, что Аба эль Маан ошибся дверью. Помещение, в которое они зашли, могло быть чем угодно, только не комнатой больного мальчика: на цветных диванах и подушках сидели женщины; между ними стояли низкие медные столики, уставленные чашками и кувшинчиками, блюдцами с печеньем и фруктами.
Женщины отмахивались от детей, снующих к столикам и обратно за сладостями. Когда Аба эль Маан и его гости вошли, женщины поспешно набросили на лица покрывала.
В центре комнаты, среди этих болтающих женщин и играющих детей, на низенькой лежанке лежал Тимур. Его лицо было повернуто к террасе, куда выходила настежь раскрытая дверь. Яркий солнечный свет падал ему прямо на лицо. Стерн бросил один короткий взгляд на ребенка, потом вернулся к двери, захлопнул ее, опустил шторы. В комнате все равно было очень светло, однако солнечный свет не слепил теперь больного. Стерн повернулся к Абе эль Маану:
– Велите принести горячей воды и полотенец. И пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы все эти женщины и дети вышли отсюда. Вас я попрошу остаться, однако они должны уйти.
Аба эль Маан покачал головой:
– Наверное, то, что вы говорите, разумно, однако поверьте мне: будет лучше, если женщины останутся здесь. Для вашей же безопасности. Лучше, если они будут видеть, что вы делаете с Тимуром!
Стерн не стал возражать. Он опустился на колени рядом с мальчиком и открыл чемоданчик с медицинскими инструментами. Каролина присела на пол с другой стороны лежанки. Прежде всего ее поразила неестественная неподвижность этого детского лица. Темные, невероятно большие глаза смотрели на нее без всякого выражения, в них не было жизни.
Пришел слуга и поставил рядом со Стерном миску горячей воды, разложил чистые полотенца. Вслед за слугой в комнату вошли несколько мужчин и образовали тесный круг возле кровати. Женщины, тихо переговариваясь, отступили назад. Их молчаливая враждебность напомнила Каролине людей из каравана. Для Района же, казалось, их не существовало. Он снял с больного одеяло. Между ног мальчика сидела черная кошка и облизывала мокрую повязку. Стерн был готов схватить ее и швырнуть в кучу шипящих за его спиной женщин, однако тут же опомнился, аккуратно взял животное и опустил на пол рядом с лежанкой. Нога Тимура была перевязана от голени до середины икры. Сквозь белую материю сочилась желтовато-зеленая жидкость. Стерн протянул руку, собираясь снять повязку, но внезапно один из мужчин вытащил свой кинжал.
– Не дотрагивайся до него! – приказал он.
Стерн посмотрел на араба, как смотрят на помешанных, с удивлением и сочувствием. Однако Аба эль Маан серьезно сказал, повернувшись к нему:
– Я попросил вас осмотреть мальчика. Но пожалуйста, не дотрагивайтесь до него, потому что я не могу отвечать за последствия.
Каролина, ни слова не говоря, воспользовалась моментом и сняла повязку. Под ней оказались какие-то листья, уже начавшие гнить. Стерн благодарно кивнул ей. Он достал из чемодана пинцет и снял им листья. Под пропитавшейся зеленью, отвратительно пахнущей повязкой Каролина ожидала увидеть большую воспаленную рану. Однако то, что предстало ее взору, на первый взгляд не вызывало опасений. Небольшая ранка, начавшая уже затягиваться по краям. Ни воспаления, ни гноя, ни красноты. Стерн намочил спиртом кусок марли и осторожно удалил с ноги прилипшие кусочки подгнивших листьев. Мужчины вокруг стояли тихо. Даже женщины перестали шептаться. Каролина тихо спросила Стерна:
– Почему же он в таком состоянии? Ранка-то смехотворная.
– Я еще не вполне уверен... – Стерн взял мальчика за руку, попробовал согнуть ее в локте, подвигать ею, однако у него ничего не получилось. Стерн ощупал пальцы. Они тоже были словно одеревеневшие. Наконец он подложил свою ладонь под затылок ребенку. Он знал, что мальчик наверняка страдает от сильнейших болей. Рамон осторожно опустил его голову на подушку, достал из сумки мазь и бинт и стал накладывать новую повязку.
– Что это? – нетерпеливо повторила Каролина. – Почему он не может двигаться?
Лицо Стерна было угрюмым.
– Столбняк. И быстро прогрессирующий. – На его лбу появились капли пота. – Существует одно средство против этой болезни, однако у меня его нет. Может быть, его можно здесь приготовить. Но и тогда оно не наверняка поможет. Шансы – один к ста. Столбняк практически неизлечим. Это смерть.
– Так на что же вы надеетесь? Только теперь Стерн поднял голову:
– Не забывайте, как это произошло. Наша лошадь поранила Тимура. И этого было бы достаточно. Но если бы он умер от раны, на это была бы воля Аллаха. Если же он умрет после лекарства, которое я ему дам, все здесь решат, что я приготовил яд и сочтут меня убийцей. Вы можете дать совет, как мне поступить?
Но Каролина уже не помнила, где находится. Она перестала ощущать окружающую ее опасную враждебность. Внезапно она увидела, как в глазах мальчика блеснула искра жизни, и перестала думать о себе.
Каролина видела направленные на них недоверчивые взгляды женщин и мужчин и прекрасно понимала, что слова Стерна абсолютно справедливы: если лекарство не поможет Тимуру, для них это будет смертным приговором. И все же Рамон должен попытаться! Она больше не думала об опасности, которая угрожает им самим. Каролина взглянула на Стерна. Их взгляды встретились. Это был немой диалог, язык, не требующий слов.
Аба эль Маан подошел ближе. В его голосе звучали нетерпение и недоверие:
– Ну как? Можете вы помочь Тимуру?
– Может быть. Если вы достанете то, что мне необходимо. Кору вороньего глаза – только с молодых веточек, гибких и не ороговевших. Один литр чистого спирта, аптечные весы. Еще мне понадобится котелок и сильный огонь. Если вы хотите, чтобы я помог Тимуру, не теряйте времени. – Стерн больше не раздумывал – он был сама решимость.
Каждое его слово вызывало надежду и веру в Каролине. Между ними существовало теперь некое созвучие, как между двумя одинаково настроенными инструментами. В первый раз Каролине пришло в голову, что они очень похожи. Он тоже не мог оставаться рассудительным и осторожным, когда поступки диктовало сердце. Это открытие глубоко тронуло Каролину.
Аба эль Маан отдал приказания. Он уже больше не казался невозмутимым, всезнающим мудрецом. Теперь это был глава клана – властный, неуступчивый, деспотичный – не только с окружающими, но и с самим собой, со своими сомнениями, которые опять возродились в нем. После того как мужчины покинули комнату, он повернулся к Стерну:
– Они приготовят все, что вы велели. Но что вы собираетесь делать? – Его глаза подозрительно сузились. – Из коры вороньего глаза суданские негры делают яд, которым отравляют свои стрелы, отправляясь на охоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63