Она с тобой?
Мужчины взглянули в глаза друг другу. Стерн ненавидел, когда кто-то пытался залезть к нему в душу, но в этот миг он был рад, что существует человек, способный понять его без слов.
– Вот как дело обстоит, – протянул Гоунандрос. – Тогда по крайней мере дорога не показалась тебе слишком долгой.
Петрос почувствовал, что друг замкнулся в себе, однако это не остановило его. Если он должен помочь, ему нужен ясный диагноз. Любовь была для Гоунандроса чувством, которое приносит людям радость, а не несчастье. Она была прекрасным чувством, но в его глазах не настолько важным, чтобы определять человеческую судьбу. Поэтому он тотчас стал соображать, какое найти средство против этой болезни.
– В таких спасательных мероприятиях всегда прячется росток любви, – сказал он. – Иначе вся эта история, возможно, совсем не заинтересовала бы тебя. Это должно было случиться. – Он обхватил Стерна за плечи. – Я не знаю эту женщину лично, но слышал о ней предостаточно, чтобы понять, что она не для тебя. Для жизни нужна такая женщина, как Мирто. Такая, для которой ты будешь первым и единственным. Неужели ты хочешь удержать женщину, которую до тебя не смог сохранить еще ни один мужчина?
С улицы послышался громкий голос капитана Мора.
– Пойдем, – предложил Петрос. – Этот нам сейчас совсем не нужен. – Он открыл дверь в смежную комнатку – то ли алхимическую лабораторию, то ли мастерскую. Это было то место, где всего охотнее находился Гоунандрос.
Он закрыл за ними дверь.
– Теперь говори! – приказал он Стерну. – Что я могу для тебя сделать?
– Что с кораблями? Это правда, что сказал Мора? Он говорил о сорока судах, целом флоте.
– Да, они собрали что-то вроде экспедиции, чтобы наказать дея Алжира, – ответил Гоунандрос. –Англичане присоединились к ним. Они опять вспомнили о христианских рабах, томящихся в застенках дея. Может быть, они действительно думают о них, может, это только предлог, чтобы расправиться с такими людьми, как Мора.
– Мора говорил о каком-то французском судне.
– Так вот откуда ветер дует? Мора не скоро забудет этого француза. Это был «Алюэт».
– «Алюэт», – как эхо повторил Стерн.
Едва выговорив это слово, он испугался звука собственного голоса. Ему показалось, что это слово прошло сквозь стены, что все услышали его.
– Когда флот доберется до Алжира?
– Я не знаю их планов. Однако если они захотят, то бросят здесь якорь уже завтра.
Стерн заглянул в глаза своему другу. Его голос звучал умоляюще:
– Она не должна узнать об этом! Обещай мне это, Петрос!
– Ей просто нужно будет завтра утром взглянуть в окно – и она узнает это. Что же я могу сделать? Не существует лекарства, которое я мог бы прописать ей, чтобы она, проснувшись, забыла, что является женой герцога Беломера. – Он покачал головой. – Пустыня не пошла тебе на пользу, мой мальчик! Я советую тебе, подумай, как быстрее избавиться от этой особы. – Но он видел, что давать советы Стерну бессмысленно. – А что ты скажешь о Боне? Мой дом там стоит пустой. Я бы и сам с удовольствием отправился туда, пока здесь все не затихнет.
– Ты думаешь, дело дойдет до драки? – Рамон подошел к окну.
На море не было никакого движения. Он отыскал глазами линию горизонта, эту едва различимую полоску, которая опоясывала море, как тонкий серебряный ободок. Стерн хотел приблизить этот момент, когда эти корабли уже окажутся здесь. Он хотел, чтобы это голубое небо раскололось под выстрелами судовых орудий. Пусть задрожит земля, пусть пушки форта откроют ответную стрельбу, а море превратится в огромный пенящийся кратер. Алжир никогда еще не был взят с моря. И в этот раз враги будут посрамлены. Смутная идея зародилась в его мозгу. Дей Алжира! Брат Рамона был одним из лучших друзей Омара. Не распространит ли Омар эту дружбу, которую питал к Норману, и на него? А если и не дружба их свяжет, то общность грозящей им обоим опасности – кораблей, приближающихся к Алжиру. Он предложит дею свою службу. Он будет сражаться на его стороне. Но одновременно Стерн думал о Зинаиде и ребенке; до деревни Рас всего шесть часов езды. Должен ли он привезти девочку сюда?
Рамон отступил от окна. Ослепленный сиянием моря, он некоторое время ничего не видел. Постепенно из красного тумана стала вырисовываться фигура врача.
– Как тебе мое предложение? – спросил Гоунандрос. – Ты что-нибудь надумал по поводу моего дома в Боне?
Стерн избегал его взгляда.
– У меня дела в городе, – уклончиво ответил он.
– А что ответить француженке, если она о тебе спросит?
– Что я у Гафуддина. Мы выписали в Тимбукту вексель на его торговый дом. – Стерн ненавидел вранье и хотел поскорее покончить с этим.
Он успокаивал себя тем, что только защищал свою тайну и свою любовь.
Рядом послышался громкий шум. Что-то с грохотом упало на пол. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник Мора.
– Дай мне скальпель – я попрошу твою повариху вырезать мне пулю. Тебя, похоже, интересуют только трупы. Если же кто-то еще стоит на своих ногах, ты не воспринимаешь его всерьез.
– Сейчас взгляну на твою царапину, – спокойно сказал Гоунандрос.
Он распорол рукав его куртки. Рубашка под ней была темной от засохшей крови.
Одним движением Петрос разорвал материю. Мора выругался сквозь зубы. Гоунандрос ощупал рану:
– Французскую пулю, о которой ты мне все уши прожужжал, не найдет даже моя повариха. Лучше посмотри на свою бесценную руку!
Мора, который все это время стоял, отвернувшись от врача, послушался и с ужасом уставился на свою руку, вывихнутую в суставе.
– Попробуй вытянуть руку!
– Мясник! Палач! – Со стиснутыми зубами Мора проделал то, что велел Петрос.
Гоунандрос положил одну руку на его вывихнутое плечо, а второй обхватил предплечье. Внезапно он сильно дернул руку на себя. Мора закричал от боли. Гоунандрос усадил пациента на стул.
– Теперь твоя рука снова там, где ей положено. – Он взял бутыль с полки, налил полный стакан прозрачной жидкости и протянул его капитану.
Стерн только и ждал подходящего момента, чтобы исчезнуть.
– Могу я взять у тебя лошадь? – спросил он Гоунандроса.
– Возьми рыжую. – Петрос, прищурившись, посмотрел ему вслед.
У него было смутное предчувствие, что лучше бы было удержать друга. Но чем он мог помочь при этой болезни? Можно зашить рану, выписать лекарство, вылечить бессонницу, предоставить убежище – но это все. Еще ни одному врачу не удавалось излечить человека от любовной лихорадки.
14
Каролина лежала в постели, свернувшись клубочком, как кошка. Она уже не спала, однако глаз открывать ей не хотелось. Только иногда она приподнимала веки, чтобы тут же снова с блаженным вздохом вернуться в сладкую темноту. Ее постель была мягкой и теплой. Когда она поворачивалась, ей казалось, что она качается в облаке нагретого солнцем пуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Мужчины взглянули в глаза друг другу. Стерн ненавидел, когда кто-то пытался залезть к нему в душу, но в этот миг он был рад, что существует человек, способный понять его без слов.
– Вот как дело обстоит, – протянул Гоунандрос. – Тогда по крайней мере дорога не показалась тебе слишком долгой.
Петрос почувствовал, что друг замкнулся в себе, однако это не остановило его. Если он должен помочь, ему нужен ясный диагноз. Любовь была для Гоунандроса чувством, которое приносит людям радость, а не несчастье. Она была прекрасным чувством, но в его глазах не настолько важным, чтобы определять человеческую судьбу. Поэтому он тотчас стал соображать, какое найти средство против этой болезни.
– В таких спасательных мероприятиях всегда прячется росток любви, – сказал он. – Иначе вся эта история, возможно, совсем не заинтересовала бы тебя. Это должно было случиться. – Он обхватил Стерна за плечи. – Я не знаю эту женщину лично, но слышал о ней предостаточно, чтобы понять, что она не для тебя. Для жизни нужна такая женщина, как Мирто. Такая, для которой ты будешь первым и единственным. Неужели ты хочешь удержать женщину, которую до тебя не смог сохранить еще ни один мужчина?
С улицы послышался громкий голос капитана Мора.
– Пойдем, – предложил Петрос. – Этот нам сейчас совсем не нужен. – Он открыл дверь в смежную комнатку – то ли алхимическую лабораторию, то ли мастерскую. Это было то место, где всего охотнее находился Гоунандрос.
Он закрыл за ними дверь.
– Теперь говори! – приказал он Стерну. – Что я могу для тебя сделать?
– Что с кораблями? Это правда, что сказал Мора? Он говорил о сорока судах, целом флоте.
– Да, они собрали что-то вроде экспедиции, чтобы наказать дея Алжира, – ответил Гоунандрос. –Англичане присоединились к ним. Они опять вспомнили о христианских рабах, томящихся в застенках дея. Может быть, они действительно думают о них, может, это только предлог, чтобы расправиться с такими людьми, как Мора.
– Мора говорил о каком-то французском судне.
– Так вот откуда ветер дует? Мора не скоро забудет этого француза. Это был «Алюэт».
– «Алюэт», – как эхо повторил Стерн.
Едва выговорив это слово, он испугался звука собственного голоса. Ему показалось, что это слово прошло сквозь стены, что все услышали его.
– Когда флот доберется до Алжира?
– Я не знаю их планов. Однако если они захотят, то бросят здесь якорь уже завтра.
Стерн заглянул в глаза своему другу. Его голос звучал умоляюще:
– Она не должна узнать об этом! Обещай мне это, Петрос!
– Ей просто нужно будет завтра утром взглянуть в окно – и она узнает это. Что же я могу сделать? Не существует лекарства, которое я мог бы прописать ей, чтобы она, проснувшись, забыла, что является женой герцога Беломера. – Он покачал головой. – Пустыня не пошла тебе на пользу, мой мальчик! Я советую тебе, подумай, как быстрее избавиться от этой особы. – Но он видел, что давать советы Стерну бессмысленно. – А что ты скажешь о Боне? Мой дом там стоит пустой. Я бы и сам с удовольствием отправился туда, пока здесь все не затихнет.
– Ты думаешь, дело дойдет до драки? – Рамон подошел к окну.
На море не было никакого движения. Он отыскал глазами линию горизонта, эту едва различимую полоску, которая опоясывала море, как тонкий серебряный ободок. Стерн хотел приблизить этот момент, когда эти корабли уже окажутся здесь. Он хотел, чтобы это голубое небо раскололось под выстрелами судовых орудий. Пусть задрожит земля, пусть пушки форта откроют ответную стрельбу, а море превратится в огромный пенящийся кратер. Алжир никогда еще не был взят с моря. И в этот раз враги будут посрамлены. Смутная идея зародилась в его мозгу. Дей Алжира! Брат Рамона был одним из лучших друзей Омара. Не распространит ли Омар эту дружбу, которую питал к Норману, и на него? А если и не дружба их свяжет, то общность грозящей им обоим опасности – кораблей, приближающихся к Алжиру. Он предложит дею свою службу. Он будет сражаться на его стороне. Но одновременно Стерн думал о Зинаиде и ребенке; до деревни Рас всего шесть часов езды. Должен ли он привезти девочку сюда?
Рамон отступил от окна. Ослепленный сиянием моря, он некоторое время ничего не видел. Постепенно из красного тумана стала вырисовываться фигура врача.
– Как тебе мое предложение? – спросил Гоунандрос. – Ты что-нибудь надумал по поводу моего дома в Боне?
Стерн избегал его взгляда.
– У меня дела в городе, – уклончиво ответил он.
– А что ответить француженке, если она о тебе спросит?
– Что я у Гафуддина. Мы выписали в Тимбукту вексель на его торговый дом. – Стерн ненавидел вранье и хотел поскорее покончить с этим.
Он успокаивал себя тем, что только защищал свою тайну и свою любовь.
Рядом послышался громкий шум. Что-то с грохотом упало на пол. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник Мора.
– Дай мне скальпель – я попрошу твою повариху вырезать мне пулю. Тебя, похоже, интересуют только трупы. Если же кто-то еще стоит на своих ногах, ты не воспринимаешь его всерьез.
– Сейчас взгляну на твою царапину, – спокойно сказал Гоунандрос.
Он распорол рукав его куртки. Рубашка под ней была темной от засохшей крови.
Одним движением Петрос разорвал материю. Мора выругался сквозь зубы. Гоунандрос ощупал рану:
– Французскую пулю, о которой ты мне все уши прожужжал, не найдет даже моя повариха. Лучше посмотри на свою бесценную руку!
Мора, который все это время стоял, отвернувшись от врача, послушался и с ужасом уставился на свою руку, вывихнутую в суставе.
– Попробуй вытянуть руку!
– Мясник! Палач! – Со стиснутыми зубами Мора проделал то, что велел Петрос.
Гоунандрос положил одну руку на его вывихнутое плечо, а второй обхватил предплечье. Внезапно он сильно дернул руку на себя. Мора закричал от боли. Гоунандрос усадил пациента на стул.
– Теперь твоя рука снова там, где ей положено. – Он взял бутыль с полки, налил полный стакан прозрачной жидкости и протянул его капитану.
Стерн только и ждал подходящего момента, чтобы исчезнуть.
– Могу я взять у тебя лошадь? – спросил он Гоунандроса.
– Возьми рыжую. – Петрос, прищурившись, посмотрел ему вслед.
У него было смутное предчувствие, что лучше бы было удержать друга. Но чем он мог помочь при этой болезни? Можно зашить рану, выписать лекарство, вылечить бессонницу, предоставить убежище – но это все. Еще ни одному врачу не удавалось излечить человека от любовной лихорадки.
14
Каролина лежала в постели, свернувшись клубочком, как кошка. Она уже не спала, однако глаз открывать ей не хотелось. Только иногда она приподнимала веки, чтобы тут же снова с блаженным вздохом вернуться в сладкую темноту. Ее постель была мягкой и теплой. Когда она поворачивалась, ей казалось, что она качается в облаке нагретого солнцем пуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63