И я проехал один, затем другой квартал, остановился у телефонной будки и позвонил Торнам. Сказал, что верну мальчика, если они принесут двадцать пять тысяч. Затем я проехал через портовый мост домой. Жена еще до этого уехала с детьми в Квинсленд, я каждую минуту ждал грузчиков. Поэтому я завел машину в гараж, сказал Грейму, чтобы он вышел, что надо еще немного подождать, схватил его, связал, заткнул ему рот и положил в багажник. Я его запер. Я боялся, чтобы его не обнаружили грузчики. Когда они погрузи ли мебель и уехали, я пошел в гараж и увидел, что мальчик задохнулся в багажнике. Поэтому я завернул его в одеяло и отвез на то место, где вы нашли труп.
Его обвинили в убийстве. 20 марта 1961 года он предстал перед судом в Сиднее.
– Вы признаете свою вину? – спросил его судья Клэнси.
– Нет, – решительно ответил он.
– Тогда вы можете объяснить мне, почему вы написали и подписали признание?
– Я сделал это под давлением, в состоянии панического страха.
– Чего вы боялись?
– Сам не знаю, чего. Иногда меня охватывает состояние неодолимого страха, – объяснял он на ломаном английском. – Я еврей. Полу-еврей. Когда мне было тринадцать, немцы приговорили меня в Венгрии к смерти. Я спасся, прыгнув в Тису. Затем мне чудом удалось добраться до Италии. Но ужасы, пережитые в нацистской полиции, так сильно сказались на моей психике, что меня охватывает панический страх всякий раз, когда я встречаю полицейских. Я испугался и подписал это ложное признание.
Австралийская полиция не сумела проверить слова Брэдли о том, что он преследовался нацистами, зато выяснила, что он делал после того, как прибыл в Австралию. Показания свидетелей, которые его знали, не были благоприятными для Брэдли. Большинство из них говорили о нем как о человеке безгранично корыстолюбивом. Он мечтал о деньгах, которых ему всегда не хватало. Но он не был талантливым предпринимателем, и все его попытки разбогатеть всегда кончались крахом. Потом он прочел о похищении сына французского автомобильного магната и миллиардера Пежо и решил таким же способом добыть деньги.
У Брэдли было темное прошлое. Вскоре после приезда на континент он женился в Мельбурне. Его жена Ева, однако, при подозрительных и не совсем ясных обстоятельствах погибла в автокатастрофе. У машины отказали тормоза. Брэдли унаследовал ее дом. Затем он купил маленький отель в Катумби, который хорошо застраховал, и вел хозяйство с двойным убытком. В 1959 году после пожара от отеля осталась одна зола. Страховая компания выплатила страховку, но Брэдли за короткий срок спустил деньги и снова оказался в долгах. Поэтому он решился на похищение Грейма Торна.
Увертки на суде ему не помогли. Суд присяжных признал его виновным, и судья Клэнси 29 марта 1961 года приговорил его к пожизненным принудительным работам.
Дело австралийского школьника завершилось, но эпоха расцвета судебной биологии и ботанического анализа только начиналась.
ДЕЛО ВЛЮБЛЕННОГО АДВОКАТА
Жандарм поднял телефонную трубку и посмотрел на часы. Было 22.58. Он прислушался и потянулся за ручкой. Сначала записал в журнале дату: 1 апреля 1958 года. Затем переспросил:
– Еще раз ваше имя, пожалуйста.
– Бушар. Я соседка четы Цумбах.
– Откуда вы звоните?
– План-ле-Оутс.
– Улица?
– Шемен-де-Вуаре, 27. Это в самом конце.
– Как зовут убитого?
– Шарль Цумбах, торговец сельскохозяйственными машинами. Только что его обнаружила жена. Ее зовут Мари.
– Когда это случилось?
– Я же говорю, только что! Поэтому я и звоню. Приезжайте немедленно, прошу вас. Никто здесь не знает, что делать.
План-ле-Оутс – это район вилл в Женеве, не шикарный и не слишком отдаленный. Из центра города до него примерно восемь километров. Мари Цумбах стояла в кабинете сына Андре над трупом мужа и держалась за кровоточащее плечо. Ее трясло. Сначала она совсем не могла говорить, но потом успокоилась.
– Я была на вечере в евангелическом приходе. Что значит на вечере? Каждый четверг мы встречаемся и помогаем друг другу. Я шью, другие женщины тоже. Знакомая привезла меня домой на машине.
– Который был час? – спросил следователь.
– Примерно без четверти, может, без десяти одиннадцать. Я вышла из машины, вошла в дом и едва успела закрыть дверь, как услышала выстрелы и крики о помощи. Да, чтобы не забыть, перед этим я заметила, что у ограды стоит чужой велосипед. Мне это показалось странным – ведь было уже поздно.
– Откуда слышался крик о помощи? – спросил начальник женевской полиции Шарль Кнехт, прибывший на место происшествия с семидесятилетним генеральным прокурором Шарлем Корню и следователем Морио. Столь представительная группа полицейских прибыла потому, что уже несколько лет в Женеве не было совершено ни одного убийства.
– Сверху, из комнаты моего сына.
– Как его зовут?
– Андре.
– Он был дома?
– Нет, еще нет. Он был на службе. Он работает музыкальным редактором на радио.
– Сколько было выстрелов? – спросил следователь Морио.
– Кажется, три. Я бросилась наверх, открыла дверь… Напротив меня стоял парень с пистолетом.
– Как он выглядел?
– Ужасно.
– Как именно?
– Жутко.
– Его внешний вид? Рост, цвет волос, во что он был одет?
– Этого я не запомнила. Я' бросилась прочь от него. Он гнался за мной и стрелял. Когда бежала по коридору из дома, он попал мне в плечо. Затем я спряталась на улице, притаилась за стеной. Он не видел меня, или у него уже не было времени. Он побежал к своему велосипеду, вскочил на него и уехал.
– Госпожа Цумбах, постарайтесь припомнить как выглядел убийца. Это действительно очень важно, – настаивал следователь.
– Она задумалась, затем неуверенно, колеблясь, сказала:
– Высокий. Лет, наверное, эдак тридцати. А велосипед у него был темный.
Высокий мужчина лет тридцати на темном велосипеде – это описание подходило для нескольких тысяч жителей Женевы мужского пола. Для полиции этой информации было недостаточно.
Мертвый лежал на спине на сдвинутом с места ковре возле концертного рояля своего сына между перевернутым стулом и плетеным креслом. Он был в брюках и пиджаке, рубашка была обагрена кровью. Рядом валялась одна домашняя туфля.
– Госпожа Цумбах, неизвестный выстрелил в вас, вы упали, и он убежал. Подумал, что вы мертвы? Или вы как-то иначе объясните, почему он вас оставил в покое? – спросил следователь Морио.
– Не знаю. Он словно забыл обо мне. Сел на велосипед и уехал. Я еще заметила, что у него мигал свет фары. Вероятно, у него было неисправно динамо.
– Это важное сообщение, госпожа Цумбах, спасибо вам.
Криминалисты женевской полиции сфотографировали мертвого, осмотрели место происшествия и нашли четыре гильзы калибра 6,35. Они валялись на ковре. Ни окна, ни двери не были повреждены, очевидно, преступник попал в дом через дверь, которую ему открыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131