чтобы и тот и другой, не опаленный войной, увидев щедрость чужой жизни, удивился, позавидовал и начал больше ценить свою жизнь, не растрачивать ее по пустякам…
ТАКОЕ ИХ ПОКОЛЕНИЕ. ПОКОЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ, ОПАЛЕННЫХ ВОЙНОЙ В САМОМ РАННЕМ ДЕТСТВЕ, КОГДА СТЕБЕЛЬ ТАК ХРУПОК, А ЛИСТВА ТАК НЕЖНА. ПОКОЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ С ЧЕРНОЙ ДЫРОЙ ВНУТРИ, КОТОРАЯ ТАК И НЕ СМОГЛА ЗАРАСТИ И КОТОРАЯ УЖЕ НАЧИНАЕТ ДАВАТЬ СЕБЯ ЗНАТЬ…
Так думал Холин, когда дверь заскрипела, приоткрылась, и в комнату просунулась лысая голова с сигаретой во рту, с настойчивым, волевым лицом. Натуральный доцент…
- К вам пришли, - сказал доцент почему-то радостно.
- Заходи, Жора! - крикнул Холин.
Лысая голова исчезла, и в комнату вошел человек в шляпе с гнутыми полями и в зеленой куртке со множеством «молний». В болотных сапогах.
- Привет, Холин.
Это был Лукашов.
- Привет… - сказал Николай Егорович. - Откуда ты взялся?
Натуральный доцент вошел в комнату, осторожно прикрыл двери и встал позади Лукашова.
- Специально к тебе приехал.
- Зачем?
Лукашов присел на край кровати. Шляпу он не снял.
- Прослышал вот, что ты приболел, не можешь пошевелиться, и приехал, - Лукашов обнажил в усмешке крупные, желтые, прокуренные зубы. - Заботы о ближнем, так сказать. Как ты ко мне относишься, Холин?
- Плохо.
- Ясно. Собираешься сражаться со мной, когда вернешься?
- Да. Но квартиру я тебе отдам. Это была с моей стороны ошибка. Я поддался чувству мести. Никогда не надо поддаваться чувству мести.
- Чихал я на твою квартиру. Квартиру я получу, когда стану директором.
- Директором ты никогда не станешь.
- Ты помешаешь?
- Да.
- И жену отобьешь?
- Жена мне твоя не нужна.
Холин промолчал.
- Знаю… нашел… Чужую невесту, - Лукашов кивнул в сторону Натурального доцента. - И не стыдно?
- А тебе не стыдно?
- Мне - нет. Я бессовестный. И в этом моя сила, Холин. Знаешь, почему ты проиграл, Холин? Потому что ты все близко принимаешь к сердцу. Вот ты потому и проиграл. А я выиграл, ибо мне на все наплевать. Я равнодушный, Холин. Равнодушные долго живут и чаще выигрывают. А принимаешь ты, Холин, все близко к сердцу, потому что ты ЧЕЛОВЕК С ЧЕРНОЙ ДЫРОЙ. Ты обгорел до самого сердца, Холин, ничто твое сердце не защищает. Оно бьется на ветру, поливается дождем, засыпается снегом и обжигается солнцем. Вот ты и сгорел, Холин.
- Я еще не сгорел…
- Сгорел… сгорел… - Лукашов кивнул Натуральному доценту.
ТОТ МОЛЧА ВЫНУЛ ИЗ КАРМАНА РОГАТКУ.
- Ага! Я понял! Мне все снится! - радостно закричал Холин. - Это я во сне!
- А ты докажи, - спокойно сказал Лукашов и вытащил из-за пояса длинный широкий нож, почти тесак.
- Одну минутку… Одну минуточку… Дайте подумать… Ага… вот… Натуральный доцент лохматый… Я видел на стекле… И раньше видел… в больнице… Он не может быть лысым… Значит, мне все снится…
- Почему же это не может? - усмехнулся Натуральный доцент. - Я облучился на производстве и ношу парик, - доцент достал из кармана лохматую шапку. - Ну что теперь скажешь?
- Этого не может быть!
- Этого не может быть, потому что этого не может быть, - опять усмехнулся Натуральный доцент и потянулся рогаткой к горлу Холина.
- Подожди… - прохрипел Холин. - Еще…
- Ну? Мы ждем… - Лукашов взял висящее на спинке кровати полотенце и намотал на правую руку.
- Зачем… полотенце?
- А чтобы не забрызгаться… Вспомнил?
- Полотенце… его не было, - прошептал Холин.
- Врешь, было. У тебя на голове лежало, а потом она перевесила на спинку. Верно?
- Верно… Но я не видел, чтобы она на спинку…
- Надо было видеть. Больше ничего не вспомнил?
- Подожди…
- Все, Холин. На этот раз ты дал промашку. Не запомнил детали. Давай, доцент, - Лукашов мотнул головой.
Натуральный доцент подошел крадущимися шагами и вдруг рывком прижал рогатку к горлу Холина.
- Вот тебе и все, БАЛАМУТ.
- Я… не… баламут… - удалось выдавить Николаю Егоровичу.
- Баламут, - сказал Лукашов. - Это ты точно слово нашел, доцент… Взбаламутил нас всех.
Лукашов размахнулся обмотанной полотенцем рукой и всадил нож Холину в сердце.
…Когда Жора вошел в комнату, Холин был уже десять минут как мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
ТАКОЕ ИХ ПОКОЛЕНИЕ. ПОКОЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ, ОПАЛЕННЫХ ВОЙНОЙ В САМОМ РАННЕМ ДЕТСТВЕ, КОГДА СТЕБЕЛЬ ТАК ХРУПОК, А ЛИСТВА ТАК НЕЖНА. ПОКОЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ С ЧЕРНОЙ ДЫРОЙ ВНУТРИ, КОТОРАЯ ТАК И НЕ СМОГЛА ЗАРАСТИ И КОТОРАЯ УЖЕ НАЧИНАЕТ ДАВАТЬ СЕБЯ ЗНАТЬ…
Так думал Холин, когда дверь заскрипела, приоткрылась, и в комнату просунулась лысая голова с сигаретой во рту, с настойчивым, волевым лицом. Натуральный доцент…
- К вам пришли, - сказал доцент почему-то радостно.
- Заходи, Жора! - крикнул Холин.
Лысая голова исчезла, и в комнату вошел человек в шляпе с гнутыми полями и в зеленой куртке со множеством «молний». В болотных сапогах.
- Привет, Холин.
Это был Лукашов.
- Привет… - сказал Николай Егорович. - Откуда ты взялся?
Натуральный доцент вошел в комнату, осторожно прикрыл двери и встал позади Лукашова.
- Специально к тебе приехал.
- Зачем?
Лукашов присел на край кровати. Шляпу он не снял.
- Прослышал вот, что ты приболел, не можешь пошевелиться, и приехал, - Лукашов обнажил в усмешке крупные, желтые, прокуренные зубы. - Заботы о ближнем, так сказать. Как ты ко мне относишься, Холин?
- Плохо.
- Ясно. Собираешься сражаться со мной, когда вернешься?
- Да. Но квартиру я тебе отдам. Это была с моей стороны ошибка. Я поддался чувству мести. Никогда не надо поддаваться чувству мести.
- Чихал я на твою квартиру. Квартиру я получу, когда стану директором.
- Директором ты никогда не станешь.
- Ты помешаешь?
- Да.
- И жену отобьешь?
- Жена мне твоя не нужна.
Холин промолчал.
- Знаю… нашел… Чужую невесту, - Лукашов кивнул в сторону Натурального доцента. - И не стыдно?
- А тебе не стыдно?
- Мне - нет. Я бессовестный. И в этом моя сила, Холин. Знаешь, почему ты проиграл, Холин? Потому что ты все близко принимаешь к сердцу. Вот ты потому и проиграл. А я выиграл, ибо мне на все наплевать. Я равнодушный, Холин. Равнодушные долго живут и чаще выигрывают. А принимаешь ты, Холин, все близко к сердцу, потому что ты ЧЕЛОВЕК С ЧЕРНОЙ ДЫРОЙ. Ты обгорел до самого сердца, Холин, ничто твое сердце не защищает. Оно бьется на ветру, поливается дождем, засыпается снегом и обжигается солнцем. Вот ты и сгорел, Холин.
- Я еще не сгорел…
- Сгорел… сгорел… - Лукашов кивнул Натуральному доценту.
ТОТ МОЛЧА ВЫНУЛ ИЗ КАРМАНА РОГАТКУ.
- Ага! Я понял! Мне все снится! - радостно закричал Холин. - Это я во сне!
- А ты докажи, - спокойно сказал Лукашов и вытащил из-за пояса длинный широкий нож, почти тесак.
- Одну минутку… Одну минуточку… Дайте подумать… Ага… вот… Натуральный доцент лохматый… Я видел на стекле… И раньше видел… в больнице… Он не может быть лысым… Значит, мне все снится…
- Почему же это не может? - усмехнулся Натуральный доцент. - Я облучился на производстве и ношу парик, - доцент достал из кармана лохматую шапку. - Ну что теперь скажешь?
- Этого не может быть!
- Этого не может быть, потому что этого не может быть, - опять усмехнулся Натуральный доцент и потянулся рогаткой к горлу Холина.
- Подожди… - прохрипел Холин. - Еще…
- Ну? Мы ждем… - Лукашов взял висящее на спинке кровати полотенце и намотал на правую руку.
- Зачем… полотенце?
- А чтобы не забрызгаться… Вспомнил?
- Полотенце… его не было, - прошептал Холин.
- Врешь, было. У тебя на голове лежало, а потом она перевесила на спинку. Верно?
- Верно… Но я не видел, чтобы она на спинку…
- Надо было видеть. Больше ничего не вспомнил?
- Подожди…
- Все, Холин. На этот раз ты дал промашку. Не запомнил детали. Давай, доцент, - Лукашов мотнул головой.
Натуральный доцент подошел крадущимися шагами и вдруг рывком прижал рогатку к горлу Холина.
- Вот тебе и все, БАЛАМУТ.
- Я… не… баламут… - удалось выдавить Николаю Егоровичу.
- Баламут, - сказал Лукашов. - Это ты точно слово нашел, доцент… Взбаламутил нас всех.
Лукашов размахнулся обмотанной полотенцем рукой и всадил нож Холину в сердце.
…Когда Жора вошел в комнату, Холин был уже десять минут как мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62