Телефонный аппарат. Боже праведный!
Он боялся его поднять, опасаясь, что это ловушка. Эти проклятые фэбээровцы могли что-нибудь подстроить, подумал он, но тут же оборвал себя. Глупости. Он становится параноиком. Все в этом доме – утиль. Чертов старик коллекционировал всякое дерьмо. Эта штука наверняка не работает. Но затем он увидел тонкий серый провод, отходящий от ванны и тянущийся позади географического журнала под раковину. Джордано опустился на колени и просунул голову за унитаз. В стене оказалось неровное отверстие, пробитое, вероятно, с помощью молотка. Провод входил в это отверстие.
Он снова уселся на край ванны и уставился на телефон. Серый провод был подсоединен к аппарату. Неужели эта штука работает? Нет, невозможно. Джордано снял трубку и прислушался. Сердце его рвалось из груди. В трубке раздался гудок.
Так он и сидел, замерев, прижав к уху трубку с гудящим в ней сигналом. Ловушка, подстроенная фэбээровцами? Господи, Господи, Господи... За дверью его ждет Тоцци. А что, если это не ловушка? В конце концов они обязательно найдут этот телефон. Первый же, кто зайдет сюда по нужде, увидит провод. Второй такой возможности у него не будет. Если уж он собирается что-то делать, надо делать сейчас. Немедленно.
В груди Джордано стучал молоток судьи Моргенрота, маленькое, сморщенное, красное лицо судьи стояло перед глазами. «Порядок в зале. Я хочу, чтобы в зале был порядок, иначе прикажу очистить помещение». Он неожиданно вспомнил старый фильм «Муха». Черно-белый вариант с Винсентом Прайсом. О парне, который усох и остался с телом мухи и головой человека. Примерно таким же ему представился сейчас судья, и это бросило его в дрожь. Он лихорадочно, пока не передумал, стал набирать номер.
Раздался гудок. Один... Второй... Третий... Ну давай же, сними ее. Четыре гудка. Тоцци ждет, когда он выйдет. Пять. Давай же. Шесть. Будь ты проклят, отвечай. Семь.
– Спортзал «Джимбо».
– Позовите Немо. Скажите ему, это Вин, – прошептал он.
– Подождите.
Он ждал вечность. Сердце бешено стучало. Наконец Немо взял трубку.
– Да ты, сука...
– Нет, подожди. Слушай меня.
– Падаль, считай, что ты сдох. Я не собираюсь с тобой разговаривать.
– Пожалуйста, выслушай меня. Я не могу долго говорить. Передай Саламандре, я не собираюсь давать против него показания. Скажи ему, я сделал это с умыслом, у меня... у меня есть план.
– Какой еще план? Что ты несешь?
Что я такое несу? Спасаю свою задницу. Вот мой план. Говори же ему что-нибудь...
– Я хочу прекратить процесс. Скажи это Саламандре.
– Что?
– Хочу заставить судью прекратить дело. Огастин не справляется, это должен сделать я. Наболтаю им чего-нибудь, а в суде скажу совсем другое, разрушу, к черту, всю их защиту.
– Ну и как это все будет?
– Не могу сейчас объяснять. Я же сказал, что не могу долго разговаривать.
– Что значит не можешь разговаривать? Нет уж, скотина, лучше поговори. Ты же знаешь, я за тебя отвечаю. Я поручился за тебя, чтоб ты сдох. Именно мне вставят кол в задницу.
– Почему? Что сказал Саламандра?
– Откуда, хрен тебя забери, я знаю? Думаешь, я звонил ему? Я что – сумасшедший? Мы сидим на горячей сковородке. Скорее всего они думают, что я с тобой заодно. И это самое плохое.
– Почему они так думают?
– Да потому, что на руках у меня... э-э... груз. Сорок галлонов шампуня. Ты понимаешь, о чем я говорю? И я не могу им его передать. Ты же знаешь, за ними следят. А они наверняка думают, что я их надуваю. Ты знаешь, сколько стоит этот груз?
Сорок килограммов необработанного героина. По паре миллионов за килограмм. Почти восемьдесят миллионов. Господи, помилуй.
– Эй, Вин, ты где? Почему молчишь?
– Да-да, я здесь. Слушай, я не могу долго разговаривать, но я все улажу. И с Саламандрой мы все уладим. Ты и я. Хорошо? Хочу дать тебе один адресок. Карандаш есть? Привози твои сорок килограммов по этому адресу.
– Ты что, спятил?
– Слушай. Этот дом в Джерси-Сити. Когда-то здесь жил один старик. Старикашка умер, а дом до потолка забит всяким дерьмом. Если ты привезешь это сюда, никто ничего не заметит.
– Да что ты несешь?
– Груз будет в полной безопасности, потому что здесь ничего нельзя тронуть, пока не будет составлен перечень всего этого барахла. Поверь мне.
– Да пошел ты...
– Хочешь, чтобы люди Саламандры нашли тебя с сорока килограммами? Это после того, как ты надолго куда-то запропал?
Ну, давай же, Немо, давай, ослиная ты задница.
Немо молчал.
– Эй, послушай, парень, ты хочешь, чтобы они нашли тебя с этим дерьмом? И со всеми отметками на твоих руках?
Немо продолжал молчать. Он и не подозревал, что кто-то знает о его пристрастии.
– Слушай меня, парень. Записывай адрес. Пускай твой малый, этот любитель жареной картошки, Чипс кажется, доставит груз мистеру Питу Тоцци. Т-о-ц-ц-и. Восемь, девять, четыре, Йорк-стрит. Это с Джерси-Сити. Ты понял?
– Да, понял. Но я не знаю...
– Сейчас доверься мне. Привози его сюда. Он будет здесь в полной сохранности, по крайней мере, пару недель, затем ты проберешься сюда и снова заберешь его. Просто привези его сюда, а потом свяжись с Саламандрой и скажи ему, что у меня все под контролем. Если не хочешь, чтобы обнаружилось, что ты сам употребляешь эту дрянь. Я ведь могу намекнуть об этом защитнику, и все тут же закрутится.
Не будь таким твердолобым, Немо. Просто скажи, что все сделаешь.
– Ладно-ладно. Но что мне сказать Уго? Он захочет знать, что он со всего этого поимеет?
– Скажи ему, что я собираюсь прекратить процесс. Все выпускаются. И еще скажи, что я сохраню для него четырнадцать миллионов.
– О чем ты болтаешь?
– Я делаю работу за эту задницу, Огастина. Значит, ему не за что платить. Четырнадцать миллионов баксов останутся в копилке.
– Эй, Джордано, ты там в порядке? – Это был Тоцци.
Черт подери!
Джордано подлетел к унитазу и спустил воду.
– Да, сейчас выхожу.
– Эй, Вин, что у тебя происходит? – произнес Немо.
– Я должен идти, – прошептал Джордано в трубку. – Скажи, ты сделаешь это или нет?
– А ты будешь держать язык за зубами? Насчет меня?
– Не беспокойся.
В трубке послышался облегченный вздох.
– Ну, если это поможет снять всех с крючка да еще сохранит четырнадцать миллионов... Хорошо. Идет. Завтра утром Чипс на грузовике привезет все.
– Прекрасно. Чем раньше, тем лучше. Я буду поддерживать связь.
– Хорошо, не...
Джордано положил трубку, сунул телефон под книгу и закопал все в ванне. Бачок унитаза все еще наполнялся водой.
Его сердце продолжало бешено колотиться, пока он укладывал поверх этой кучи сломанные абажуры. Затем он вымыл руки, плеснул немного холодной воды в лицо и утерся драным полотенцем, висевшим на крючке. Надо, чтобы ничто не вызывало подозрений. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза. Сердце немного успокоилось. Он сделал еще вдох и открыл дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Он боялся его поднять, опасаясь, что это ловушка. Эти проклятые фэбээровцы могли что-нибудь подстроить, подумал он, но тут же оборвал себя. Глупости. Он становится параноиком. Все в этом доме – утиль. Чертов старик коллекционировал всякое дерьмо. Эта штука наверняка не работает. Но затем он увидел тонкий серый провод, отходящий от ванны и тянущийся позади географического журнала под раковину. Джордано опустился на колени и просунул голову за унитаз. В стене оказалось неровное отверстие, пробитое, вероятно, с помощью молотка. Провод входил в это отверстие.
Он снова уселся на край ванны и уставился на телефон. Серый провод был подсоединен к аппарату. Неужели эта штука работает? Нет, невозможно. Джордано снял трубку и прислушался. Сердце его рвалось из груди. В трубке раздался гудок.
Так он и сидел, замерев, прижав к уху трубку с гудящим в ней сигналом. Ловушка, подстроенная фэбээровцами? Господи, Господи, Господи... За дверью его ждет Тоцци. А что, если это не ловушка? В конце концов они обязательно найдут этот телефон. Первый же, кто зайдет сюда по нужде, увидит провод. Второй такой возможности у него не будет. Если уж он собирается что-то делать, надо делать сейчас. Немедленно.
В груди Джордано стучал молоток судьи Моргенрота, маленькое, сморщенное, красное лицо судьи стояло перед глазами. «Порядок в зале. Я хочу, чтобы в зале был порядок, иначе прикажу очистить помещение». Он неожиданно вспомнил старый фильм «Муха». Черно-белый вариант с Винсентом Прайсом. О парне, который усох и остался с телом мухи и головой человека. Примерно таким же ему представился сейчас судья, и это бросило его в дрожь. Он лихорадочно, пока не передумал, стал набирать номер.
Раздался гудок. Один... Второй... Третий... Ну давай же, сними ее. Четыре гудка. Тоцци ждет, когда он выйдет. Пять. Давай же. Шесть. Будь ты проклят, отвечай. Семь.
– Спортзал «Джимбо».
– Позовите Немо. Скажите ему, это Вин, – прошептал он.
– Подождите.
Он ждал вечность. Сердце бешено стучало. Наконец Немо взял трубку.
– Да ты, сука...
– Нет, подожди. Слушай меня.
– Падаль, считай, что ты сдох. Я не собираюсь с тобой разговаривать.
– Пожалуйста, выслушай меня. Я не могу долго говорить. Передай Саламандре, я не собираюсь давать против него показания. Скажи ему, я сделал это с умыслом, у меня... у меня есть план.
– Какой еще план? Что ты несешь?
Что я такое несу? Спасаю свою задницу. Вот мой план. Говори же ему что-нибудь...
– Я хочу прекратить процесс. Скажи это Саламандре.
– Что?
– Хочу заставить судью прекратить дело. Огастин не справляется, это должен сделать я. Наболтаю им чего-нибудь, а в суде скажу совсем другое, разрушу, к черту, всю их защиту.
– Ну и как это все будет?
– Не могу сейчас объяснять. Я же сказал, что не могу долго разговаривать.
– Что значит не можешь разговаривать? Нет уж, скотина, лучше поговори. Ты же знаешь, я за тебя отвечаю. Я поручился за тебя, чтоб ты сдох. Именно мне вставят кол в задницу.
– Почему? Что сказал Саламандра?
– Откуда, хрен тебя забери, я знаю? Думаешь, я звонил ему? Я что – сумасшедший? Мы сидим на горячей сковородке. Скорее всего они думают, что я с тобой заодно. И это самое плохое.
– Почему они так думают?
– Да потому, что на руках у меня... э-э... груз. Сорок галлонов шампуня. Ты понимаешь, о чем я говорю? И я не могу им его передать. Ты же знаешь, за ними следят. А они наверняка думают, что я их надуваю. Ты знаешь, сколько стоит этот груз?
Сорок килограммов необработанного героина. По паре миллионов за килограмм. Почти восемьдесят миллионов. Господи, помилуй.
– Эй, Вин, ты где? Почему молчишь?
– Да-да, я здесь. Слушай, я не могу долго разговаривать, но я все улажу. И с Саламандрой мы все уладим. Ты и я. Хорошо? Хочу дать тебе один адресок. Карандаш есть? Привози твои сорок килограммов по этому адресу.
– Ты что, спятил?
– Слушай. Этот дом в Джерси-Сити. Когда-то здесь жил один старик. Старикашка умер, а дом до потолка забит всяким дерьмом. Если ты привезешь это сюда, никто ничего не заметит.
– Да что ты несешь?
– Груз будет в полной безопасности, потому что здесь ничего нельзя тронуть, пока не будет составлен перечень всего этого барахла. Поверь мне.
– Да пошел ты...
– Хочешь, чтобы люди Саламандры нашли тебя с сорока килограммами? Это после того, как ты надолго куда-то запропал?
Ну, давай же, Немо, давай, ослиная ты задница.
Немо молчал.
– Эй, послушай, парень, ты хочешь, чтобы они нашли тебя с этим дерьмом? И со всеми отметками на твоих руках?
Немо продолжал молчать. Он и не подозревал, что кто-то знает о его пристрастии.
– Слушай меня, парень. Записывай адрес. Пускай твой малый, этот любитель жареной картошки, Чипс кажется, доставит груз мистеру Питу Тоцци. Т-о-ц-ц-и. Восемь, девять, четыре, Йорк-стрит. Это с Джерси-Сити. Ты понял?
– Да, понял. Но я не знаю...
– Сейчас доверься мне. Привози его сюда. Он будет здесь в полной сохранности, по крайней мере, пару недель, затем ты проберешься сюда и снова заберешь его. Просто привези его сюда, а потом свяжись с Саламандрой и скажи ему, что у меня все под контролем. Если не хочешь, чтобы обнаружилось, что ты сам употребляешь эту дрянь. Я ведь могу намекнуть об этом защитнику, и все тут же закрутится.
Не будь таким твердолобым, Немо. Просто скажи, что все сделаешь.
– Ладно-ладно. Но что мне сказать Уго? Он захочет знать, что он со всего этого поимеет?
– Скажи ему, что я собираюсь прекратить процесс. Все выпускаются. И еще скажи, что я сохраню для него четырнадцать миллионов.
– О чем ты болтаешь?
– Я делаю работу за эту задницу, Огастина. Значит, ему не за что платить. Четырнадцать миллионов баксов останутся в копилке.
– Эй, Джордано, ты там в порядке? – Это был Тоцци.
Черт подери!
Джордано подлетел к унитазу и спустил воду.
– Да, сейчас выхожу.
– Эй, Вин, что у тебя происходит? – произнес Немо.
– Я должен идти, – прошептал Джордано в трубку. – Скажи, ты сделаешь это или нет?
– А ты будешь держать язык за зубами? Насчет меня?
– Не беспокойся.
В трубке послышался облегченный вздох.
– Ну, если это поможет снять всех с крючка да еще сохранит четырнадцать миллионов... Хорошо. Идет. Завтра утром Чипс на грузовике привезет все.
– Прекрасно. Чем раньше, тем лучше. Я буду поддерживать связь.
– Хорошо, не...
Джордано положил трубку, сунул телефон под книгу и закопал все в ванне. Бачок унитаза все еще наполнялся водой.
Его сердце продолжало бешено колотиться, пока он укладывал поверх этой кучи сломанные абажуры. Затем он вымыл руки, плеснул немного холодной воды в лицо и утерся драным полотенцем, висевшим на крючке. Надо, чтобы ничто не вызывало подозрений. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза. Сердце немного успокоилось. Он сделал еще вдох и открыл дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68