– Они говорили об атеизме и небесах. Эти дела ставили Мозг в тупик. Разговор неоднократно выходил из аргументов и в основном сосредоточивался на интимных отношениях человеческих существ… по крайней мере, среди существ, находящихся в машине».
Насекомые на потолке прошлись еще раз через повторение собственного сообщения. – Какие ваши инструкции?
«Какие мои инструкции? Мои инструкции. Я… мне… мои.».
Опять обслуживающие насекомые засуетились.
К Мозгу возвратилось спокойствие, и он размышлял над тем фактом, что мысли – простые мысли – могут приносить такие огорчения. Казалось, что такие же вещи происходят с людьми.
– Человеческих существ в машине нужно захватить живыми, – скомандовал Мозг (Он осознавал, что эта команда является эгоистичной. Те трое могли отнестись к этой команде совсем по-другому.) – Задействуйте все свободные группы действия. Найдите удобное место ниже по течению реки. Лучше, чем было подобрано последнее, и пошлите туда половину групп действия. Другая половина должна атаковать как можно быстрее.
Мозг приостановился, не отпуская посланников, затем выдал в качестве запоздалой мысли:
– Если все попытки потерпят неудачу, убейте все, за исключением их голов. Спасите и сохраните их головы.
Сейчас посланники были отпущены. У них имелись свои инструкции, они вылетали из пещеры на яркий солнечный свет над ревущей водой.
На западе над солнцем прошло облако.
И Мозг отметил этот факт, заметив, что звук реки сегодня громче.
«Дожди на высокогорье», – думал он. Эта мысль вызвала его воспоминания: мокрые листья, ручьи на полу леса, сырой холодный воздух, ноги, поднимающие брызги на серой глине.
Казалось, что ноги образа были его собственными, и Мозг нашел этот факт странным. Но обслуживающие насекомые имели под рукой все необходимые химикалии, и Мозг продолжал рассматривать каждое данное, которое у него было, касающееся кардинала Ньюмана. Но нигде он не смог найти ссылки на штатного кардинала Ньюмана.
Заплата состояла из листьев, привязанных полосками палатки и лозами на внешней стороне и распыленных компонентов из разобранной пенной бомбы, которые Хуан использовал на внутренней части крыла. Кабина выпрямилась на плаву прямо на реке возле берега, пока он стоял по пояс в воде около нее, проверяя работу.
Шипение разрядов и разрывы ружей-распылителей и пенных бомб продолжались с редкими промежутками над его головой. Воздух был тяжелым и пропах горькими запахами ядов. Мимо него вниз по реке проплывали черные и оранжевые остатки, часть их оставалась лежать пухлыми валками на берегу среди остатков укрепленного лозой брашпиля. На каждом кусочке остатков располагалась целая коллекция мертвых или умирающих насекомых.
Во время затишья между атаками Рин высунулась и сказала:
– Во имя Всевышнего, вам долго там еще осталось?
– Кажется, она держит, – выдохнул Хуан.
Он потер руки и шею. Не все насекомые попадали под струи ружей-распылителей и бомб. Кожа его горела от укусов, огромного количества выпущенных в него жал. Когда он взглянул вверх на Рин, то увидел, что лоб ее был перевязан полоской.
– Если она держит, отталкивай нас, – сказал Чен-Лу. Он появился над Хуаном рядом с Рин, взглянул вниз, а затем обратил внимание на небЪ.
Хуан зашатался от внезапной слабости, чуть не упал. Все тело его ныло от усталости. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы поднять голову и осмотреть небо вокруг них. Далекое небо. У них оставалось, пожалуй, лишь час дневного света.
– Ради всего святого, отправляемся! – закричала Рин. Хуан заметил, что пальба возобновилась. Он подтянулся на крыло и к берегу, и это действие оторвало машину от берега. Она перемахнула над ним, и он тупо уставился вверх на заклеенное дно бака, удивляясь, кто же сделал эту работу.
О, да – Виеро.
Машина продолжала отплывать дальше, подхваченная сейчас течением. Она была по крайней мере в двух метрах от Хуана, когда он понял, что должен подниматься на борт. Он сделал выпад вправо, схватился за задний край и перевалился, распластавшись на ней, отдав все оставшиеся силы.
Рука потянулась вниз из открытого люка, схватила его за ворот. С помощью этой руки он поднялся на колени и заполз в кабину. Только когда он был внутри, то увидел, что это рука Рин.
Они опустили балдахин и закрыли герметично кабину.
Чен-Лу метался внутри кабины и убивал насекомых рулоном чертежей.
Хуан почувствовал, что что-то ужалило его в правую ногу, посмотрел вниз и увидел, что Рин пристраивает к его ноге свежий энергетический пакет.
«Зачем она делает это? – удивился он. Затем вспомнил. – О, да, укусы, яды». – Разве у нас не разовьется иммунитет после последней битвы? – спросил он и удивился, что голос его был способен только на шепот.
– Может быть, – сказала она. – Если они не кусали нас каким-то новым ядом.
– Я думаю, что у меня больше всех укусов, – сказал Чен-Лу. – Рин, ты плотно закрыла люк?
– Да.
– Я распылял вручную под креслами и приборной доской. – Чен-Лу просунул руку под руку Хуана. – Давай пойдем, Джонни. На свое место, да-а?
– Да, – Хуан качнулся вперед, опустился в кресло. У него было такое ощущение, что голова его держится на слабой резине.
– Мы в течении? – выдохнул он.
– Похоже на то, – сказал Чен-Лу.
Хуан сидел там, отдуваясь. Он ощущал свой энергетический пакет, как будто целая армия где-то далеко устремилась внутрь его организма, чтобы бороться с крайней степенью его истощения. Пот заливал все тело, но во рту было сухо и жарко. Ветровой щиток над ним был заляпан оранжевыми и черными струями и пенным раствором.
– Они все еще с нами, – сказал Чен-Лу. – Вдоль берега вон там и какая-то группа вверху.
Хуан взглянул вокруг себя. Рин возвратилась на свое место. Она сидела на сиденье, а на коленях лежало ружье-распылитель, голова была откинута назад, глаза закрыты. Чен-Лу встал на колени на ящик и осматривал левый берег.
Хуану казалось, что внутри кабина заполнена серо-зелеными тенями. Мозг говорил ему, что здесь должны присутствовать другие цвета, но он видел только серо-зеленый – даже такой казалась ему кожа Чен-Лу… и Рин.
– Что-то… не так с цветом, – прошептал он.
– Цветовые заблуждения, – сказал Чен-Лу. – У меня это был один из симптомов.
Хуан выглянул в чистый кусок в правом окне, увидел сквозь деревья разбросанные вершины гор и серо-зеленое солнце, низко висящее над ними.
– Закрой глаза, откинься назад и расслабься, – сказала Рин. Хуан откинул голову на спинку сиденья, увидел, что она отложила в сторону ружье и склонилась над ним. Она начала массировать его лоб.
Она заговорила с Чен-Лу:
– У него горячая кожа.
Хуан закрыл глаза. Он ощутил такие мирные и прохладные ее руки. Чернота полнейшей усталости заволокла все вокруг него… и только где-то далеко на правой ноге он чувствовал ритмичную пульсацию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Насекомые на потолке прошлись еще раз через повторение собственного сообщения. – Какие ваши инструкции?
«Какие мои инструкции? Мои инструкции. Я… мне… мои.».
Опять обслуживающие насекомые засуетились.
К Мозгу возвратилось спокойствие, и он размышлял над тем фактом, что мысли – простые мысли – могут приносить такие огорчения. Казалось, что такие же вещи происходят с людьми.
– Человеческих существ в машине нужно захватить живыми, – скомандовал Мозг (Он осознавал, что эта команда является эгоистичной. Те трое могли отнестись к этой команде совсем по-другому.) – Задействуйте все свободные группы действия. Найдите удобное место ниже по течению реки. Лучше, чем было подобрано последнее, и пошлите туда половину групп действия. Другая половина должна атаковать как можно быстрее.
Мозг приостановился, не отпуская посланников, затем выдал в качестве запоздалой мысли:
– Если все попытки потерпят неудачу, убейте все, за исключением их голов. Спасите и сохраните их головы.
Сейчас посланники были отпущены. У них имелись свои инструкции, они вылетали из пещеры на яркий солнечный свет над ревущей водой.
На западе над солнцем прошло облако.
И Мозг отметил этот факт, заметив, что звук реки сегодня громче.
«Дожди на высокогорье», – думал он. Эта мысль вызвала его воспоминания: мокрые листья, ручьи на полу леса, сырой холодный воздух, ноги, поднимающие брызги на серой глине.
Казалось, что ноги образа были его собственными, и Мозг нашел этот факт странным. Но обслуживающие насекомые имели под рукой все необходимые химикалии, и Мозг продолжал рассматривать каждое данное, которое у него было, касающееся кардинала Ньюмана. Но нигде он не смог найти ссылки на штатного кардинала Ньюмана.
Заплата состояла из листьев, привязанных полосками палатки и лозами на внешней стороне и распыленных компонентов из разобранной пенной бомбы, которые Хуан использовал на внутренней части крыла. Кабина выпрямилась на плаву прямо на реке возле берега, пока он стоял по пояс в воде около нее, проверяя работу.
Шипение разрядов и разрывы ружей-распылителей и пенных бомб продолжались с редкими промежутками над его головой. Воздух был тяжелым и пропах горькими запахами ядов. Мимо него вниз по реке проплывали черные и оранжевые остатки, часть их оставалась лежать пухлыми валками на берегу среди остатков укрепленного лозой брашпиля. На каждом кусочке остатков располагалась целая коллекция мертвых или умирающих насекомых.
Во время затишья между атаками Рин высунулась и сказала:
– Во имя Всевышнего, вам долго там еще осталось?
– Кажется, она держит, – выдохнул Хуан.
Он потер руки и шею. Не все насекомые попадали под струи ружей-распылителей и бомб. Кожа его горела от укусов, огромного количества выпущенных в него жал. Когда он взглянул вверх на Рин, то увидел, что лоб ее был перевязан полоской.
– Если она держит, отталкивай нас, – сказал Чен-Лу. Он появился над Хуаном рядом с Рин, взглянул вниз, а затем обратил внимание на небЪ.
Хуан зашатался от внезапной слабости, чуть не упал. Все тело его ныло от усталости. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы поднять голову и осмотреть небо вокруг них. Далекое небо. У них оставалось, пожалуй, лишь час дневного света.
– Ради всего святого, отправляемся! – закричала Рин. Хуан заметил, что пальба возобновилась. Он подтянулся на крыло и к берегу, и это действие оторвало машину от берега. Она перемахнула над ним, и он тупо уставился вверх на заклеенное дно бака, удивляясь, кто же сделал эту работу.
О, да – Виеро.
Машина продолжала отплывать дальше, подхваченная сейчас течением. Она была по крайней мере в двух метрах от Хуана, когда он понял, что должен подниматься на борт. Он сделал выпад вправо, схватился за задний край и перевалился, распластавшись на ней, отдав все оставшиеся силы.
Рука потянулась вниз из открытого люка, схватила его за ворот. С помощью этой руки он поднялся на колени и заполз в кабину. Только когда он был внутри, то увидел, что это рука Рин.
Они опустили балдахин и закрыли герметично кабину.
Чен-Лу метался внутри кабины и убивал насекомых рулоном чертежей.
Хуан почувствовал, что что-то ужалило его в правую ногу, посмотрел вниз и увидел, что Рин пристраивает к его ноге свежий энергетический пакет.
«Зачем она делает это? – удивился он. Затем вспомнил. – О, да, укусы, яды». – Разве у нас не разовьется иммунитет после последней битвы? – спросил он и удивился, что голос его был способен только на шепот.
– Может быть, – сказала она. – Если они не кусали нас каким-то новым ядом.
– Я думаю, что у меня больше всех укусов, – сказал Чен-Лу. – Рин, ты плотно закрыла люк?
– Да.
– Я распылял вручную под креслами и приборной доской. – Чен-Лу просунул руку под руку Хуана. – Давай пойдем, Джонни. На свое место, да-а?
– Да, – Хуан качнулся вперед, опустился в кресло. У него было такое ощущение, что голова его держится на слабой резине.
– Мы в течении? – выдохнул он.
– Похоже на то, – сказал Чен-Лу.
Хуан сидел там, отдуваясь. Он ощущал свой энергетический пакет, как будто целая армия где-то далеко устремилась внутрь его организма, чтобы бороться с крайней степенью его истощения. Пот заливал все тело, но во рту было сухо и жарко. Ветровой щиток над ним был заляпан оранжевыми и черными струями и пенным раствором.
– Они все еще с нами, – сказал Чен-Лу. – Вдоль берега вон там и какая-то группа вверху.
Хуан взглянул вокруг себя. Рин возвратилась на свое место. Она сидела на сиденье, а на коленях лежало ружье-распылитель, голова была откинута назад, глаза закрыты. Чен-Лу встал на колени на ящик и осматривал левый берег.
Хуану казалось, что внутри кабина заполнена серо-зелеными тенями. Мозг говорил ему, что здесь должны присутствовать другие цвета, но он видел только серо-зеленый – даже такой казалась ему кожа Чен-Лу… и Рин.
– Что-то… не так с цветом, – прошептал он.
– Цветовые заблуждения, – сказал Чен-Лу. – У меня это был один из симптомов.
Хуан выглянул в чистый кусок в правом окне, увидел сквозь деревья разбросанные вершины гор и серо-зеленое солнце, низко висящее над ними.
– Закрой глаза, откинься назад и расслабься, – сказала Рин. Хуан откинул голову на спинку сиденья, увидел, что она отложила в сторону ружье и склонилась над ним. Она начала массировать его лоб.
Она заговорила с Чен-Лу:
– У него горячая кожа.
Хуан закрыл глаза. Он ощутил такие мирные и прохладные ее руки. Чернота полнейшей усталости заволокла все вокруг него… и только где-то далеко на правой ноге он чувствовал ритмичную пульсацию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49