Это был хрупкий островок тростника и грязи, принесенный водой и подкрепляемый высокой стеной деревьев. Длинные следы, оставшиеся в грязи под камышами, вели в реку. «След крокодила», – подумал Чен-Лу.
– Я вижу след крокодила, – сказал Хуан. – Лучше, пока можно, оставаться в кабине.
Рин почувствовала, как ужас поднимается вверх до горла, и прошептала.
– Она еще поплывет?
– Если мы будем тихо держаться, – сказал Хуан. – Кажется, мы захватили воздуху где-то под нами – может быть, в крыле левого понтона.
– Никаких признаков… их здесь, – сказала Рин.
– В скором времени их следует ожидать, – сказал Чен-Лу, и он удивился будничности своего голоса.
Хуан изучал маленький полуостров. К этому моменту кабина уже отплыла и вернулась назад завихрением, и от грязного берега их отделяли только несколько метров частично погруженного конца крыла.
«Где эти чертовы крокодилы?» – размышлял он.
– Мы же не собираемся подходить ближе? – спросил Чен-Лу.
Хуан кивнул в знак согласия и сказал:
– Сначала ты, Рин. Стой на крыле как можно дальше. Мы будем рядом. – Он положил руку на пистолет в кармане, помог ей другой рукой. Она проскользнула на крыло, и оно направилось дальше, пока не задержалось грязью у берега.
Чен-Лу соскользнул вниз за ней и сказал:
– Пошли.
Они пошли по мелководью к берегу, ноги их увязали в грязи, когда они сошли с крыла. Хуан услышал запах горючего, увидел разрисованные узоры на реке. Камышовая возвышенность высилась перед ним со следами Рин и Чен-Лу. Он залез на нее и встал рядом с ними, вглядываясь в джунгли.
– Может с ними возможно договориться? – спросил Чен-Лу.
Хуан поднял ружье-распылитель и сказал:
– Я думаю, это единственный аргумент, который у нас есть. – Он посмотрел на заряд ружья, убедившись, что он полон, повернулся назад, чтобы изучить остатки кабины. Она лежали уже почти погруженная, крыло ее закопалось в грязь, коричневые потоки перекатывались сверху и через разорванные дыры кабины.
– Ты думаешь, мы должны попытаться достать больше оружия из кабины? – спросил Чен-Лу. – С какой целью? Мы же никуда отсюда не собираемся.
«Он прав, конечно», – думал Хуан. Он увидел, что слова Чен-Лу неосознанно послали Рин в дрожь, и он положил на нее свою руку, пока дрожь не прошла.
– Такая прекрасная домашняя сценка, – сказал Чен-Лу, напряженно глядя на них. А сам подумал: «Они единственная монета, которая у меня есть. Вероятно, наши друзья будут вести торг – двое без борьбы за одного, который уйдет свободно».
Рин почувствовала, что спокойствие пришло. Рука Хуана, обнявшая ее, его молчание, потрясли ее больше, чем все остальное, что она хотела бы запомнить. «Такая простая вещь, – думала она. – Простое братско-отцовское объятие». Чен-Лу кашлянул. Она посмотрела на него.
– Джонни, – сказал Чен-Лу. – Дай мне ружье. Я прикрою тебя, пока ты попытаешься достать еще оружие из кабины.
– Вы же сказали, что это лишнее, – сказал Хуан. – Так зачем вам мое ружье?
Рин освободилась от объятия Хуана, неожиданно испуганная выражением глаз Чен-Лу.
– Дай мне ружье, – сказал Чен-Лу ровным голосом. «Какая разница?» – спросил себя Хуан. Он взглянул в глаза Чен-Лу и увидел в них немигающую ярость. Боже праведный! Что нашло на него? Он почувствовал, что этот взгляд притягивает его, их светящийся эффект, всепоглощающие признаки ярости.
Левая нога Чен-Лу выбросилась вверх, задела левую руку Хуана, послав ружье резким движением в воздух. Хуан почувствовал, что рука немеет, но инстинктивно встал в боевую стойку капоэйра – бразильского дзюдо. Почти слепой от боли, он получил другой удар ногой и отпрыгнул в сторону.
– Рин, ружье, – закричал Чен-Лу, и он стал наступать на Хуана.
На секунду мозг Рин отказался действовать. Она потрясла головой, посмотрела туда, куда упало ружье прикладом в камыши. Оно смотрело вверх, а приклад был в грязи. «Ружье?»
– спросила она себя. Ну, да, оно остановит человека на этом расстоянии. Она вытащила ружье и оторвала растения, прилипшие к прикладу, направила его на двух мужчин, прикладывая и становясь в стойку, как будто в волшебном танце.
Чен-Лу увидел ее, отпрыгнул назад, согнулся. Хуан выпрямился, сжимая травмированную руку.
– Правильно, Рин, – сказал Чен-Лу. – Возьми его на мушку.
С чувством ужаса за себя Рин поняла, что ствол ружья поворачивается на Хуана.
Хуан стал доставать из кармана пистолет, но остановился. Он почувствовал только болезненную пустоту вместе с отчаянием. «Пусть она убьет меня, если собирается это сделать», – думал он. «Ты сукин сын!» – подумала она и нажала курок.
Тяжелый поток яда и бутилоносителя выскочил из ствола, влепился в Чен-Лу, качнул его. Он попытался пробиться сквозь него, но заряд попал в лицо и сбил его с ног. Он катался и извивался, борясь с нарастающим оцепенением по мере того, как носитель оказывал свое воздействие. Движения его стали медленнее – толчок, остановка, толчок.
Рин стояла, направив ружье на Чен-Лу, пока не иссяк заряд, затем отбросила оружие от себя.
Чен-Лу последний раз дернулся в конвульсивном движении и затих. На нем нельзя было различить ни единой черты на лице, весь он был в липкой серо-черно-оранжевой массе.
Рин поняла, что тяжело дышит, глотнула, попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла.
Хуан подошел к ней, и она увидела, что в руке у него пистолет. Левая рука его беспомощно висела сбоку.
– Твоя рука, – сказала она.
– Сломана, – сказал он. – Посмотри на деревья.
Она посмотрела в том направлении, увидела порхающее движение в тени. Порыв ветра шевелил там листья, а перед джунглями появилась фигура индейца. Это произошло так, как будто его туда занесло колдовством, создавшим образ единым движением. Эбонитовые глаза сверкали фасеточным огнем из прямых прорезей челки. Красные завитки ахиота шли по лицу. Ярко-красные перья ары торчали из перевязи тесьмы на дельтовидной мышце левой руки. На нем были тряпичные бриджи, а с пояса свисал мешок из обезьяньей шкуры.
Замечательная точность типажа, несмотря на ужас, поражала. Вдруг Рин вспомнила летающих муравьев своего детства и серую порхающую волну, которая поглотила лагерь МЭО. Она повернулась к Хуану, умоляя:
– Хуан… Джонни, пожалуйста, пожалуйста застрели меня. Не позволяй им взять меня.
Он хотел повернуться и бежать, но мышцы не слушались его.
– Если ты любишь меня, – умоляла она, – пожалуйста…
Он не мог не ответить на мольбу в ее голосе. Пистолет появился в руке, как будто по собственной воле, точно на месте. – Я люблю тебя, Хуан, – прошептала она и закрыла глаза.
Слезы слепили Хуану глаза. Он увидел ее лицо сквозь туман. «Я должен, – думал он. – Боже, помоги мне… Я должен». Он нажал курок.
Пистолет загремел, отдавая в руку.
Рин качнулась назад, как будто ее толкнула гигантская рука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Я вижу след крокодила, – сказал Хуан. – Лучше, пока можно, оставаться в кабине.
Рин почувствовала, как ужас поднимается вверх до горла, и прошептала.
– Она еще поплывет?
– Если мы будем тихо держаться, – сказал Хуан. – Кажется, мы захватили воздуху где-то под нами – может быть, в крыле левого понтона.
– Никаких признаков… их здесь, – сказала Рин.
– В скором времени их следует ожидать, – сказал Чен-Лу, и он удивился будничности своего голоса.
Хуан изучал маленький полуостров. К этому моменту кабина уже отплыла и вернулась назад завихрением, и от грязного берега их отделяли только несколько метров частично погруженного конца крыла.
«Где эти чертовы крокодилы?» – размышлял он.
– Мы же не собираемся подходить ближе? – спросил Чен-Лу.
Хуан кивнул в знак согласия и сказал:
– Сначала ты, Рин. Стой на крыле как можно дальше. Мы будем рядом. – Он положил руку на пистолет в кармане, помог ей другой рукой. Она проскользнула на крыло, и оно направилось дальше, пока не задержалось грязью у берега.
Чен-Лу соскользнул вниз за ней и сказал:
– Пошли.
Они пошли по мелководью к берегу, ноги их увязали в грязи, когда они сошли с крыла. Хуан услышал запах горючего, увидел разрисованные узоры на реке. Камышовая возвышенность высилась перед ним со следами Рин и Чен-Лу. Он залез на нее и встал рядом с ними, вглядываясь в джунгли.
– Может с ними возможно договориться? – спросил Чен-Лу.
Хуан поднял ружье-распылитель и сказал:
– Я думаю, это единственный аргумент, который у нас есть. – Он посмотрел на заряд ружья, убедившись, что он полон, повернулся назад, чтобы изучить остатки кабины. Она лежали уже почти погруженная, крыло ее закопалось в грязь, коричневые потоки перекатывались сверху и через разорванные дыры кабины.
– Ты думаешь, мы должны попытаться достать больше оружия из кабины? – спросил Чен-Лу. – С какой целью? Мы же никуда отсюда не собираемся.
«Он прав, конечно», – думал Хуан. Он увидел, что слова Чен-Лу неосознанно послали Рин в дрожь, и он положил на нее свою руку, пока дрожь не прошла.
– Такая прекрасная домашняя сценка, – сказал Чен-Лу, напряженно глядя на них. А сам подумал: «Они единственная монета, которая у меня есть. Вероятно, наши друзья будут вести торг – двое без борьбы за одного, который уйдет свободно».
Рин почувствовала, что спокойствие пришло. Рука Хуана, обнявшая ее, его молчание, потрясли ее больше, чем все остальное, что она хотела бы запомнить. «Такая простая вещь, – думала она. – Простое братско-отцовское объятие». Чен-Лу кашлянул. Она посмотрела на него.
– Джонни, – сказал Чен-Лу. – Дай мне ружье. Я прикрою тебя, пока ты попытаешься достать еще оружие из кабины.
– Вы же сказали, что это лишнее, – сказал Хуан. – Так зачем вам мое ружье?
Рин освободилась от объятия Хуана, неожиданно испуганная выражением глаз Чен-Лу.
– Дай мне ружье, – сказал Чен-Лу ровным голосом. «Какая разница?» – спросил себя Хуан. Он взглянул в глаза Чен-Лу и увидел в них немигающую ярость. Боже праведный! Что нашло на него? Он почувствовал, что этот взгляд притягивает его, их светящийся эффект, всепоглощающие признаки ярости.
Левая нога Чен-Лу выбросилась вверх, задела левую руку Хуана, послав ружье резким движением в воздух. Хуан почувствовал, что рука немеет, но инстинктивно встал в боевую стойку капоэйра – бразильского дзюдо. Почти слепой от боли, он получил другой удар ногой и отпрыгнул в сторону.
– Рин, ружье, – закричал Чен-Лу, и он стал наступать на Хуана.
На секунду мозг Рин отказался действовать. Она потрясла головой, посмотрела туда, куда упало ружье прикладом в камыши. Оно смотрело вверх, а приклад был в грязи. «Ружье?»
– спросила она себя. Ну, да, оно остановит человека на этом расстоянии. Она вытащила ружье и оторвала растения, прилипшие к прикладу, направила его на двух мужчин, прикладывая и становясь в стойку, как будто в волшебном танце.
Чен-Лу увидел ее, отпрыгнул назад, согнулся. Хуан выпрямился, сжимая травмированную руку.
– Правильно, Рин, – сказал Чен-Лу. – Возьми его на мушку.
С чувством ужаса за себя Рин поняла, что ствол ружья поворачивается на Хуана.
Хуан стал доставать из кармана пистолет, но остановился. Он почувствовал только болезненную пустоту вместе с отчаянием. «Пусть она убьет меня, если собирается это сделать», – думал он. «Ты сукин сын!» – подумала она и нажала курок.
Тяжелый поток яда и бутилоносителя выскочил из ствола, влепился в Чен-Лу, качнул его. Он попытался пробиться сквозь него, но заряд попал в лицо и сбил его с ног. Он катался и извивался, борясь с нарастающим оцепенением по мере того, как носитель оказывал свое воздействие. Движения его стали медленнее – толчок, остановка, толчок.
Рин стояла, направив ружье на Чен-Лу, пока не иссяк заряд, затем отбросила оружие от себя.
Чен-Лу последний раз дернулся в конвульсивном движении и затих. На нем нельзя было различить ни единой черты на лице, весь он был в липкой серо-черно-оранжевой массе.
Рин поняла, что тяжело дышит, глотнула, попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла.
Хуан подошел к ней, и она увидела, что в руке у него пистолет. Левая рука его беспомощно висела сбоку.
– Твоя рука, – сказала она.
– Сломана, – сказал он. – Посмотри на деревья.
Она посмотрела в том направлении, увидела порхающее движение в тени. Порыв ветра шевелил там листья, а перед джунглями появилась фигура индейца. Это произошло так, как будто его туда занесло колдовством, создавшим образ единым движением. Эбонитовые глаза сверкали фасеточным огнем из прямых прорезей челки. Красные завитки ахиота шли по лицу. Ярко-красные перья ары торчали из перевязи тесьмы на дельтовидной мышце левой руки. На нем были тряпичные бриджи, а с пояса свисал мешок из обезьяньей шкуры.
Замечательная точность типажа, несмотря на ужас, поражала. Вдруг Рин вспомнила летающих муравьев своего детства и серую порхающую волну, которая поглотила лагерь МЭО. Она повернулась к Хуану, умоляя:
– Хуан… Джонни, пожалуйста, пожалуйста застрели меня. Не позволяй им взять меня.
Он хотел повернуться и бежать, но мышцы не слушались его.
– Если ты любишь меня, – умоляла она, – пожалуйста…
Он не мог не ответить на мольбу в ее голосе. Пистолет появился в руке, как будто по собственной воле, точно на месте. – Я люблю тебя, Хуан, – прошептала она и закрыла глаза.
Слезы слепили Хуану глаза. Он увидел ее лицо сквозь туман. «Я должен, – думал он. – Боже, помоги мне… Я должен». Он нажал курок.
Пистолет загремел, отдавая в руку.
Рин качнулась назад, как будто ее толкнула гигантская рука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49