Нет, он с ума бы сошел от страха, видя, как мучится Дженис. Он ведь всегда был порядочным трусом. Необходимо разыскать ее, объясниться с ней с глазу на глаз. Он мог бы выследить ее по телефонному номеру, который она ему оставила, но для такого дела телефонной компании потребуется предписание суда, и значит, это невозможно. Слишком долгий путь. Интересно, как спят старухи негритянки со своими стариками. Негритянки – это стихийная опора Демократической партии в народе, ее форпост на Севере. Все поставлено на широкую ногу – хорошая погода, два доллара за каждый голос – и машина будет работать бесперебойно. Новый мэр использует их на полную катушку, он хитрее прежнего и знает, как организовать женщин, которым не приносит удовлетворения их работа. Женщин, которые спят со своими неграми, не снимая рубашек, и держат под кроватью бутылку. Ну, давай же, мамочка! Это называется «охватить пенек». Теперь, в разгар зимы, они для этого и туалеты используют. Да, все вокруг только это и делают.
– Питер? – окликнул его голос из спальни. Он понятия не имел, чей это голос.
Питер вернулся в темноту.
– Я думала, куда ты пропал, – задумчиво и ласково проговорила Кассандра. – И что это ты бормотал там все время?
– Протяни руку.
Она повиновалась.
– Вот, это… – начал было он.
– Объяснения не требуется. – Она ощупала колпачок, потом молча примерила и весело усмехнулась: – Сойдет.
Он присел на кровать.
– Это ничего, если я сначала покурю? – спросила она минуту спустя.
– Нормально.
– Это меня успокаивает.
Зажженная спичка осветила в темноте ее острую, обтянутую кожей скулу. Глаза ее были устремлены на огонек сигареты. Он ненавидел табачный дым.
– Ты много куришь?
– Не так, чтобы подорвать здоровье, но покуриваю.
– Понятно.
– А теперь послушай меня, – сказала она шутливо и в то же время серьезно и, обвив жилистой рукой его торс, притянула к себе, – мало кто из женщин, а практически даже и никто, не сделал бы того, что только что сделала я. Большинство посчитало бы это обидой.
– Ты тоже так считаешь? – спросил он, обращаясь к светящейся точке на ее сигарете.
– Считаю. – Она выдохнула дым. – Но одиночество – гораздо обиднее.
Они начали любовную игру. Он не испытывал прилива сексуального любопытства, какой должен был бы испытывать при первом контакте, напротив, впервые в жизни он, держа в объятиях женщину, обманывал себя, судорожно пытаясь представить себе на ее месте другую.
А это было уже позже. Его голова покоилась на ее груди, и щекой он прижимался к ней.
– Я сейчас тебе спину помассирую, – шепнула она ему в ухо.
Он должен был признать, что Кассандра ласковее Дженис, у которой ласки всегда были ответными. Вспоминалось, как они сердито засыпали, лежа рядом, но, ненавидя друг друга, засыпали, уйдя в себя, остро чувствуя разделявшие их сантиметры. Кассандра же производила впечатление искренней бескорыстности. Что это, обходительность первой близости? Но он уже так долго находится вне игры. Разве знает он теперь о том, что принято и что не принято на американском сексуальном рынке уходящего двадцатого столетия? Ведь он всего лишь несчастный, брошенный женой обормот. Руки Кассандры гладили его плечи, мяли позвоночник. Она терла ему спину, зад, шерстистое влажное пограничье между задом и яйцами, подколенные сухожилия, икры ног.
– Очень приятно!
– Вот и хорошо. – В спальне было темно.
– Теперь я тебя помассирую.
– Мне и без того хорошо. Просто побудь рядом.
– Тебе нравится быть вице-президентом банка?
– Нас таких там десять человек. Должность эта не так велика, как кажется, но меня устраивает. А как тебе такое? – Она сунула ему пальцы в задний проход.
– Потрясающе.
Она поцеловала его спину и круговыми движениями стала гладить ребра.
– Ты можешь вычислить клиента, воспользовавшегося банковским автоматом? – спросил он, уткнувшись в простыню.
– То есть в каком автомате он получил деньги и так далее?
– Да. – Дженис нередко пользовалась автоматом после работы или субботним утром, отправляясь за покупками. Может быть, он сумел бы отыскать Дженис, зная, где именно она предъявила свою банковскую карточку.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
Ни о чем таком, о чем он мог бы ей рассказать.
– Да вот пытаюсь определить сходство секса и банковского вклада.
– И в чем же сходство?
– И там, и там много теряешь, до времени изымая вклад.
Она хмыкнула и притянула его к себе на живот.
– Звучит весьма безнадежно, мистер Скаттергуд.
– Согласен.
– Ну и что дальше?
– Я слышу, как у тебя бьется сердце, – сказал он.
– Учащенно, да?
Он вслушался.
– Оно говорит вот так: ух-тук, ух-тук, ух-тук.
– А теперь послушай еще, – сказала она. – Сейчас удары будут реже.
Он плотнее прижался головой к ее груди. Он чувствовал ее дыхание, чувствовал тепло ее кожи. В темноте она была для него как целый мир.
– Да, медленнее стало. – Он поднял голову. Ее рука, соскользнув с его плеча, легла ему на шею. Легкое сдавливание.
– Вот теперь послушай.
Сердце ее быстро-быстро затрепетало; тело напряглось, кожа стала горячее. И пенис его встрепенулся.
– Да? – произнесла она.
– Да.
Удары ее сердца замедлились, она еще теснее прижала его к себе.
– Как это у тебя получается?
– Практика! – Она радостно обхватила его руками.
Из полудремы его вывели следующие ее слова:
– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю! – Тон ее был игривым.
– О чем же?
– Ну, не знаю!
– Ладно. В тебе сейчас вещество, называемое простатинно-кислотный фосфотат. Оно образуется только у мужчин. Если в суде требуется доказать факт…
– Как мило!
– Ну а о чем ты хотела, чтобы я рассказал?
– О том, какая у тебя жена, – вдруг выпалила она.
А он ведь позабыл о Дженис, правда, на одну только минуту, но позабыл.
– Как ты узнала, что я женат?
– Ну, для начала, у тебя на руке обручальное кольцо.
– Верно. Смешно, правда?
– А потом, это видно по твоему лицу. Ты привык быть с женщиной. Холостяки так себя не ведут. Только женатые умеют очаровывать, они на этом собаку съели.
– Поэтому ты так за мной ухаживаешь?
– Ты сам на это напрашиваешься, – рассмеялась она.
Он скатился с нее, и она оседлала его, обхватив его плотный торс своими стройными ногами. В проникавшем в окно свете уличного фонаря он мог видеть, насколько она костлява. Грудь, выступающая над обтянутыми кожей ребрами.
– Знаешь, – сказал он, – через пять часов или около того мне придется отправляться в суд, а потом уж прежнего не будет.
– Правда? – Она растирала его пальцы.
– Я имею в виду – утром. Надо будет просыпаться, когда так хочется поваляться в постели, понимаешь? Неужели, господи, кому-нибудь охота облачаться в костюм, повязывать галстук и тащиться в суд? Что за кошмарный способ зарабатывать себе на жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Питер? – окликнул его голос из спальни. Он понятия не имел, чей это голос.
Питер вернулся в темноту.
– Я думала, куда ты пропал, – задумчиво и ласково проговорила Кассандра. – И что это ты бормотал там все время?
– Протяни руку.
Она повиновалась.
– Вот, это… – начал было он.
– Объяснения не требуется. – Она ощупала колпачок, потом молча примерила и весело усмехнулась: – Сойдет.
Он присел на кровать.
– Это ничего, если я сначала покурю? – спросила она минуту спустя.
– Нормально.
– Это меня успокаивает.
Зажженная спичка осветила в темноте ее острую, обтянутую кожей скулу. Глаза ее были устремлены на огонек сигареты. Он ненавидел табачный дым.
– Ты много куришь?
– Не так, чтобы подорвать здоровье, но покуриваю.
– Понятно.
– А теперь послушай меня, – сказала она шутливо и в то же время серьезно и, обвив жилистой рукой его торс, притянула к себе, – мало кто из женщин, а практически даже и никто, не сделал бы того, что только что сделала я. Большинство посчитало бы это обидой.
– Ты тоже так считаешь? – спросил он, обращаясь к светящейся точке на ее сигарете.
– Считаю. – Она выдохнула дым. – Но одиночество – гораздо обиднее.
Они начали любовную игру. Он не испытывал прилива сексуального любопытства, какой должен был бы испытывать при первом контакте, напротив, впервые в жизни он, держа в объятиях женщину, обманывал себя, судорожно пытаясь представить себе на ее месте другую.
А это было уже позже. Его голова покоилась на ее груди, и щекой он прижимался к ней.
– Я сейчас тебе спину помассирую, – шепнула она ему в ухо.
Он должен был признать, что Кассандра ласковее Дженис, у которой ласки всегда были ответными. Вспоминалось, как они сердито засыпали, лежа рядом, но, ненавидя друг друга, засыпали, уйдя в себя, остро чувствуя разделявшие их сантиметры. Кассандра же производила впечатление искренней бескорыстности. Что это, обходительность первой близости? Но он уже так долго находится вне игры. Разве знает он теперь о том, что принято и что не принято на американском сексуальном рынке уходящего двадцатого столетия? Ведь он всего лишь несчастный, брошенный женой обормот. Руки Кассандры гладили его плечи, мяли позвоночник. Она терла ему спину, зад, шерстистое влажное пограничье между задом и яйцами, подколенные сухожилия, икры ног.
– Очень приятно!
– Вот и хорошо. – В спальне было темно.
– Теперь я тебя помассирую.
– Мне и без того хорошо. Просто побудь рядом.
– Тебе нравится быть вице-президентом банка?
– Нас таких там десять человек. Должность эта не так велика, как кажется, но меня устраивает. А как тебе такое? – Она сунула ему пальцы в задний проход.
– Потрясающе.
Она поцеловала его спину и круговыми движениями стала гладить ребра.
– Ты можешь вычислить клиента, воспользовавшегося банковским автоматом? – спросил он, уткнувшись в простыню.
– То есть в каком автомате он получил деньги и так далее?
– Да. – Дженис нередко пользовалась автоматом после работы или субботним утром, отправляясь за покупками. Может быть, он сумел бы отыскать Дженис, зная, где именно она предъявила свою банковскую карточку.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
Ни о чем таком, о чем он мог бы ей рассказать.
– Да вот пытаюсь определить сходство секса и банковского вклада.
– И в чем же сходство?
– И там, и там много теряешь, до времени изымая вклад.
Она хмыкнула и притянула его к себе на живот.
– Звучит весьма безнадежно, мистер Скаттергуд.
– Согласен.
– Ну и что дальше?
– Я слышу, как у тебя бьется сердце, – сказал он.
– Учащенно, да?
Он вслушался.
– Оно говорит вот так: ух-тук, ух-тук, ух-тук.
– А теперь послушай еще, – сказала она. – Сейчас удары будут реже.
Он плотнее прижался головой к ее груди. Он чувствовал ее дыхание, чувствовал тепло ее кожи. В темноте она была для него как целый мир.
– Да, медленнее стало. – Он поднял голову. Ее рука, соскользнув с его плеча, легла ему на шею. Легкое сдавливание.
– Вот теперь послушай.
Сердце ее быстро-быстро затрепетало; тело напряглось, кожа стала горячее. И пенис его встрепенулся.
– Да? – произнесла она.
– Да.
Удары ее сердца замедлились, она еще теснее прижала его к себе.
– Как это у тебя получается?
– Практика! – Она радостно обхватила его руками.
Из полудремы его вывели следующие ее слова:
– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю! – Тон ее был игривым.
– О чем же?
– Ну, не знаю!
– Ладно. В тебе сейчас вещество, называемое простатинно-кислотный фосфотат. Оно образуется только у мужчин. Если в суде требуется доказать факт…
– Как мило!
– Ну а о чем ты хотела, чтобы я рассказал?
– О том, какая у тебя жена, – вдруг выпалила она.
А он ведь позабыл о Дженис, правда, на одну только минуту, но позабыл.
– Как ты узнала, что я женат?
– Ну, для начала, у тебя на руке обручальное кольцо.
– Верно. Смешно, правда?
– А потом, это видно по твоему лицу. Ты привык быть с женщиной. Холостяки так себя не ведут. Только женатые умеют очаровывать, они на этом собаку съели.
– Поэтому ты так за мной ухаживаешь?
– Ты сам на это напрашиваешься, – рассмеялась она.
Он скатился с нее, и она оседлала его, обхватив его плотный торс своими стройными ногами. В проникавшем в окно свете уличного фонаря он мог видеть, насколько она костлява. Грудь, выступающая над обтянутыми кожей ребрами.
– Знаешь, – сказал он, – через пять часов или около того мне придется отправляться в суд, а потом уж прежнего не будет.
– Правда? – Она растирала его пальцы.
– Я имею в виду – утром. Надо будет просыпаться, когда так хочется поваляться в постели, понимаешь? Неужели, господи, кому-нибудь охота облачаться в костюм, повязывать галстук и тащиться в суд? Что за кошмарный способ зарабатывать себе на жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113