ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Питер еще раз взглянул на часы, потом наклонился к матери и молча поцеловал ее в лоб. На стол рядом с ней он положил ветку ирисов, ее любимых цветов.
Взбодренный бурлящим в крови кофе с сахаром, увидев заваленный бумагами стол, он поспешил открыть свой служебный портфель, так и пролежавший неоткрытым с пятницы. Телефоны трезвонили не переставая, и через полчаса он уже нагнал упущенное, переговорив, с кем надо было переговорить, и взял нужный темп. Но монотонность офиса, совершаемые украдкой набеги в холодильник, разнобой телефонных звонков, мужская умывальная, где разрабатывали стратегию выходившие из кабинета адвокаты, – весь этот привычный антураж, некогда служивший подсобкой для основной его сцены – зала суда, теперь мучил его, нагоняя беспросветную скуку. Неужели никто не понимает, как он страдает? Его мать в больнице, жена ушла от него. Что за издевка в этом полнейшем отсутствии сочувствия! И все же скука, самим контрастом с его внутренним состоянием, несла в себе успокоение, являясь как бы убежищем. За работой он мог забыться хоть на несколько часов.
Но водоворот бумаг и людей не способен был снять его беспокойства по поводу истории с Дженис, и с каждым часом он все острее воспринимал случившееся. Ведь советовал же ему отец выждать – почему же он не послушался? Почему не забрал ключ у Кассандры после первого же раза? Может быть, он специально тянул время, как бы держа ее про запас? Он мог бы предвидеть возможность ее внезапного появления, заключить это по ее поведению раньше – он, так легко распознававший в толпе нищих, клянчивших медяки, но не смог распознать женщину, которая выпрашивает у него любовь? Почему? А может, он сам подвел события к такому финалу, желая наказать Дженис? Не исключено. Он был сердит на нее, сердит, что она его отвергла, и все же, надо думать, он не собирался причинять ей такую боль. Он считал, что умеет обуздывать гнев здравым рассудком, пониманием или великодушием. Сколько раз он потрясал кулаками в суде, взывая к мужеству присяжных в их стремлении к справедливости, напоминая им, что право на гнев имеет каждый, но это не отменяет ответственности человека за то, в чем этот гнев выразится.
Если только Дженис и Джон Эппл не привыкли долго спать и не проспали, значит, уже десять минут, как она на работе – листает журнал ночного дежурства, проверяет, не было ли каких-нибудь происшествий и есть ли сводки относительно состояния каждой женщины в приюте. А далее обычный рабочий день с написанием прошений о грантах, ходатайств и предложений о расширении сферы деятельности. И все это за какие-то несчастные двадцать шесть тысяч! Возьми она частную практику, и заработок ее увеличился бы вдвое! Он позвонил ей. Дженис сняла трубку.
– Нам надо поговорить… Мне необходимо поговорить с тобой, – сказал он.
– О чем? – Тон был пугающе спокоен.
– То, что произошло недавно, было случайностью. Я… э…
– Непредумышленное действие, да, Питер? Значит, такую линию защиты ты избрал?
– Послушай, я понятия не имел…
– Питер, у меня сегодня сумасшедший день, – с изумительным самообладанием заговорила Дженис, – и в обязанности мои не входит подбирать и склеивать осколки твоего разлетевшегося на куски уязвленного самолюбия, поэтому позволь мне выразиться со всей определенностью, на какую я способна: мне совершенно все равно, знал ты или не знал, что эта женщина разляжется в моей бывшей постели, но это случилось, и мне это больно. – В ее голосе не было ни горечи, ни желания обороняться. – Все кончено. Я устала от этих разговоров и этой торговли. Отпусти меня, и давай не будем ссориться, хорошо? Подпиши все бумаги и будем жить отдельно каждый своей жизнью. Это ведь не такая уж большая просьба. Я не испытываю к тебе ненависти, Питер. Я все еще очень тебя люблю. Но все у нас кончено.
Подобные слова любимому человеку в таком положении слушать невыносимо. Он и не стал их выносить.
– А как насчет твоих чувств и всего того, что мы говорили?
– Я попытаюсь сделать вид, что все это было спьяну. Пока.
Она повесила трубку.
Из-за двери слышался голос Хоскинса. Тот был в отличном расположении духа, а это означало, что он выжидает, чтобы приняться за Питера, и не сносить ему головы. Но все равно Питер не мог заставить себя взять в руки бумаги. Он сидел окаменев, ничего не видя и не слыша, хотя взгляд его был устремлен к окну, а в ушах раздавалось воркованье голубей на карнизе.
– Мне плевать, будет он отвечать на вопросы следствия или не будет! – радостно громыхал Хоскинс, смакуя каждую деталь конфликтной ситуации, в которой видел возможность унизить и сокрушить себе подобного. Питер быстро открыл полицейскую сводку, вчитываясь и пытаясь за пять секунд запомнить основное. В одной из высотных гостиниц невдалеке от Редингского железнодорожного депо полиция обнаружила в номере на третьем этаже тело пожилого мужчины. Убитый, некто П. Дж. Дельмонико, был найден стоявшим на четвереньках с более чем двадцатью ножевыми ранами на спине. Мужчина этот был известен полиции как трансвестит, промышлявший на восточной стороне Маркет-стрит.
– Мистер Скаттергуд!
В дверь всунулась голова Хоскинса; жирное лицо его блестело, как будто его натерли наждаком.
– Доброе утро, мистер Скаттергуд, поистине доброе! И редкое: куда ни глянь, все по уши в работе, и вы в том числе! Что у вас там?
– Случайное убийство, которое…
– Хорошо, хорошо. Главное – железный контроль. С Каротерсом вы, кажется, продвинулись, если не ошибаюсь? Да, думаю, что так. Проведите поскорее эти анализы крови и закругляйтесь, чтобы мы могли наконец успокоить мэра и сбросить с себя вцепившихся в нас репортеров. Ну, еще поговорим!
Шум, гам – и нет его. Еще полчаса передышки Питеру, надо думать, обеспечено. Он вернулся к сводке. Дельмонико обслуживал клиента, который, судя по всему, в момент оргазма выхватил нож и начал наносить удары. Чего только не случается с подобными людьми! Нередко под видом активного или пассивного педераста в квартиру или в номер партнера проникает грабитель, который затем партнера и приканчивает. В данном случае улик у полиции было предостаточно – группа крови и анализ семенной жидкости, образцы волос, свидетель, столкнувшийся в холле с выбегавшим неизвестным, на ходу застегивающим ремень. Полицейские – некоторые из них, без сомнения маскирующие собственную гомофобию, любили пересказывать всяческие истории о парнях из Джерси, мужественных спортсменах, в университетских футболках наведывавшихся в город, чтобы перепихнуться с девчонкой, и вдруг обнаруживавших, что прелестная брюнетка, которой они только что заплатили пятьдесят баксов, на самом деле мужик. Настоящие, классные трансвеститы заманивают клиента в машину и получают свое в задницу, в то время как партнер так ни о чем и не догадывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113