– Спасибо, Хатберт.
Никогда не забывая об обязанностях хозяйки, Розалинда тотчас вернулась к леди Блант.
– Порфирия, актеры господина Шекспира сегодня вечером представят новую пьесу в моей галерее. Соберутся самые близкие. Я буду рада, если вы к нам присоединитесь.
– И мой сын Годфри? – спросила леди Блант, с пыхтением поднимаясь со стула.
– Разумеется, приглашайте кого хотите.
– Годфри такого высокого мнения о вас!
– Наши чувства взаимны. Хатберт вас проводит. Прошу меня извинить. – С этими словами Розалинда стремительно ринулась к кабинету лорда, готовая сразиться с Дрейком как с врагом, каковым он себя наконец проявил.
Глава 12
Когда слуга в ливрее увидел летящую к кабинету Розалинду, он бросился к дверям и распахнул их, судорожно кивнув двум удивленным мужчинам, а затем отскочил, чтобы Розалинда не свалила его с ног. При виде Дрейка и Томаса, склонившихся над книгами, она внезапно остановилась.
– Что это? – Ее негодующий голос эхом прозвучал под высоким потолком. – Два предателя за работой? Мало вы еще натворили бед?
– Миледи… – обеспокоено поднялся Томас.
– Не собираюсь выслушивать никаких оправданий, Томас. Вы уже продали земли Торнбери? А может, нашли покупателя и на сам дом?
Дрейк встал и легонько коснулся плеча Томаса.
– Томас не виноват. Это сделал я.
– Ты не имел права!
– Имел, и столько же, сколько ты. Пока вопрос не решен, мы оба наследники, моя дорогая.
Господи, как же она его ненавидит! Так же сильно, как в те дни, когда он впервые появился в их доме. Нет, сильнее, потому что теперь, помимо желания отобрать всю ее собственность, у него есть ум, знания и, возможно, власть. Как она ненавидела чувственную припухлость его губ, томный изгиб его великолепных бровей!..
– Я – законная наследница, Дрейк. Мне нет дела до того, что говорится в том проклятом куске бумаги. Это дом моего отца, а я его единственный ребенок.
– Этот дом построил мой отец! – загремел Дрейк и стремительно пересек комнату. – Этот дом построил мой отец и отдал ему всего себя. Он жил ради этого дома. Он умер за него! – Дрейк навис над Розалиндой, словно скала, и так сильно схватил ее за руки, что Томас ахнул.
– Господин Дрейк, нет!
– Тихо, Томас! Должна же эта болтунья наконец выглянуть из своего маленького мирка!
– Он вовсе не мал! – Она высвободилась из его цепких рук. – Если я женщина, то это совсем не значит, что мой мир мал. Это так же верно, как и то, что ты не должен обладать Торнбери-Хаусом только потому, что ты – мужчина.
– Господи, да пол не имеет ни малейшего значения!
– Если мой мир мал, то только потому, что я живу ради своего дома. Он для меня все!
Дьявол! Глаза ее стали наполняться слезами. «Не плакать! – скомандовала она себе. – Черт бы тебя побрал, не плачь!»
– А что этот дом для тебя? – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Можно было бы предположить, что ты ищешься за обладание Торнбери-Хаусом потому, что любишь дом и собираешься восстановить доброе имя отца. Но нет! Ты лишь намереваешься выжать из него все до последнего пенса. Деньги – вот ради чего ты живешь! Ради них ты обманул моего отца много лет назад, а теперь попытался обмануть и меня.
Он замахнулся было, чтобы ударить ее. Розалинда напряглась, но не дрогнула.
– Ну же, ударь! – вызывающе сказала она. – Посмотрим, как низко ты падешь.
Рука его дрогнула, лицо залилось краской.
– Черт бы тебя побрал, Розалинда. В жизни так сильно не хотел положить женщину на колено и отлупить изо всех сил.
– Попробуйте, сэр, но тогда вам придется позаботиться о целости интимных частей вашего тела, а то вы рискуете недосчитаться их, когда я поднимусь с ваших коленей.
Он недоуменно моргнул, представив такую невероятную картину, и расхохотался.
– Ах, Роз, все эти годы мне так недоставало милых перепалок с тобой!
– Зря смеешься. Это не шутка, и ты не бойцовый петух, чтобы я устраивала потасовку с тобой. Ты – опасный враг, к несчастью, я на миг забыла об этом. В карете я слушала твои ободряющие слова, не отдавая себе отчета, что становлюсь жертвой твоего очарования.
– Очарования? – Дрейк, рисуясь, стал расхаживать по комнате. – Томас, она считает меня очаровательным.
– Действительно, сэр.
– Может, дело в моей стройности? – поинтересовался Дрейк, подчеркнуто демонстрируя ноги в белых панталонах. – Или же причина в том, что я милый, эрудированный, забавный?
Глядя на его изящный торс, Розалинда почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Она скривилась от собственной слабости.
– Сначала я ничего не поняла, – Дрожащей рукой она налила себе вина. Сделав глоток, она уставилась на него, словно бесстрастный охотник на свою жертву, хотя, по правде говоря, сама чувствовала себя жертвой. – Я поддалась твоему очарованию потому, что оно стало для меня неожиданностью. В детстве ты был просто высокомерен. Теперь же ты обрел способность вызывать симпатию и сочувствие. Полагаешь, что это самый быстрый способ заставить женщину раздвинуть ноги?
– Розалинда! – Дрейк нахмурился. – Ты шокируешь меня своими выражениями.
– Ах да, девственницам не следует так говорить.
– Буду счастлив лишить тебя этого статуса, если он так мешает.
Ее глаза расширились, и отнюдь не от неожиданное потому что такая перспектива почему-то не испугала ее, она тем не менее ехидно усмехнулась.
– Более ужасного варианта представить себе не могу.
– По правде говоря, я тоже.
– Вот только не надо соглашаться со мной. Именно поэтому я и забыла о том, что у змеи есть ядовитые зубы.
– Ш-ш-ш-ш, – поддразнил он ее, изобразив змеиное шипение.
Она снисходительно покачала головой:
– Прошу, оставь свои детские выходки. Хочу сказать тебе, Дрейк, что перемирие закончилось, началась война. Фигурально выражаясь, я разделяю Торнбери-Хаус на части. Эта половина дома – твоя. Можешь пользоваться кабинетом отца и его спальней. А я останусь в своих покоях.
Она мило улыбнулась и, последний раз глотнув из кубка направилась к двери.
– Ты безмерно щедра, Розалинда.
– Леди Розалинда.
– Будешь так высоко задирать нос, и я стану звать Леди Задранный Нос.
Она закрыла глаза и покачала головой.
– Ты дерзишь, как мальчишка.
– Да, – очаровательно улыбнулся он. – Потому ты так замечательно злишься.
– Итак, уточняю, – продолжила она, словно говорит недоумком, – ты также можешь пользоваться южной частью галереи, но только не северной. И кстати, в моей части дома находится кухня, а также кладовая для продуктов.
– Как удобно, – весело заметил он.
– Не сомневаюсь, что ты сможешь питаться в таверне или одна из твоих подружек станет кормить тебя. А я, Дрейк, тем временем буду драться с тобой за этот дом всеми своими силами, до последней капли крови.
Дрейк, задумчиво почесав подбородок, кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Никогда не забывая об обязанностях хозяйки, Розалинда тотчас вернулась к леди Блант.
– Порфирия, актеры господина Шекспира сегодня вечером представят новую пьесу в моей галерее. Соберутся самые близкие. Я буду рада, если вы к нам присоединитесь.
– И мой сын Годфри? – спросила леди Блант, с пыхтением поднимаясь со стула.
– Разумеется, приглашайте кого хотите.
– Годфри такого высокого мнения о вас!
– Наши чувства взаимны. Хатберт вас проводит. Прошу меня извинить. – С этими словами Розалинда стремительно ринулась к кабинету лорда, готовая сразиться с Дрейком как с врагом, каковым он себя наконец проявил.
Глава 12
Когда слуга в ливрее увидел летящую к кабинету Розалинду, он бросился к дверям и распахнул их, судорожно кивнув двум удивленным мужчинам, а затем отскочил, чтобы Розалинда не свалила его с ног. При виде Дрейка и Томаса, склонившихся над книгами, она внезапно остановилась.
– Что это? – Ее негодующий голос эхом прозвучал под высоким потолком. – Два предателя за работой? Мало вы еще натворили бед?
– Миледи… – обеспокоено поднялся Томас.
– Не собираюсь выслушивать никаких оправданий, Томас. Вы уже продали земли Торнбери? А может, нашли покупателя и на сам дом?
Дрейк встал и легонько коснулся плеча Томаса.
– Томас не виноват. Это сделал я.
– Ты не имел права!
– Имел, и столько же, сколько ты. Пока вопрос не решен, мы оба наследники, моя дорогая.
Господи, как же она его ненавидит! Так же сильно, как в те дни, когда он впервые появился в их доме. Нет, сильнее, потому что теперь, помимо желания отобрать всю ее собственность, у него есть ум, знания и, возможно, власть. Как она ненавидела чувственную припухлость его губ, томный изгиб его великолепных бровей!..
– Я – законная наследница, Дрейк. Мне нет дела до того, что говорится в том проклятом куске бумаги. Это дом моего отца, а я его единственный ребенок.
– Этот дом построил мой отец! – загремел Дрейк и стремительно пересек комнату. – Этот дом построил мой отец и отдал ему всего себя. Он жил ради этого дома. Он умер за него! – Дрейк навис над Розалиндой, словно скала, и так сильно схватил ее за руки, что Томас ахнул.
– Господин Дрейк, нет!
– Тихо, Томас! Должна же эта болтунья наконец выглянуть из своего маленького мирка!
– Он вовсе не мал! – Она высвободилась из его цепких рук. – Если я женщина, то это совсем не значит, что мой мир мал. Это так же верно, как и то, что ты не должен обладать Торнбери-Хаусом только потому, что ты – мужчина.
– Господи, да пол не имеет ни малейшего значения!
– Если мой мир мал, то только потому, что я живу ради своего дома. Он для меня все!
Дьявол! Глаза ее стали наполняться слезами. «Не плакать! – скомандовала она себе. – Черт бы тебя побрал, не плачь!»
– А что этот дом для тебя? – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Можно было бы предположить, что ты ищешься за обладание Торнбери-Хаусом потому, что любишь дом и собираешься восстановить доброе имя отца. Но нет! Ты лишь намереваешься выжать из него все до последнего пенса. Деньги – вот ради чего ты живешь! Ради них ты обманул моего отца много лет назад, а теперь попытался обмануть и меня.
Он замахнулся было, чтобы ударить ее. Розалинда напряглась, но не дрогнула.
– Ну же, ударь! – вызывающе сказала она. – Посмотрим, как низко ты падешь.
Рука его дрогнула, лицо залилось краской.
– Черт бы тебя побрал, Розалинда. В жизни так сильно не хотел положить женщину на колено и отлупить изо всех сил.
– Попробуйте, сэр, но тогда вам придется позаботиться о целости интимных частей вашего тела, а то вы рискуете недосчитаться их, когда я поднимусь с ваших коленей.
Он недоуменно моргнул, представив такую невероятную картину, и расхохотался.
– Ах, Роз, все эти годы мне так недоставало милых перепалок с тобой!
– Зря смеешься. Это не шутка, и ты не бойцовый петух, чтобы я устраивала потасовку с тобой. Ты – опасный враг, к несчастью, я на миг забыла об этом. В карете я слушала твои ободряющие слова, не отдавая себе отчета, что становлюсь жертвой твоего очарования.
– Очарования? – Дрейк, рисуясь, стал расхаживать по комнате. – Томас, она считает меня очаровательным.
– Действительно, сэр.
– Может, дело в моей стройности? – поинтересовался Дрейк, подчеркнуто демонстрируя ноги в белых панталонах. – Или же причина в том, что я милый, эрудированный, забавный?
Глядя на его изящный торс, Розалинда почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Она скривилась от собственной слабости.
– Сначала я ничего не поняла, – Дрожащей рукой она налила себе вина. Сделав глоток, она уставилась на него, словно бесстрастный охотник на свою жертву, хотя, по правде говоря, сама чувствовала себя жертвой. – Я поддалась твоему очарованию потому, что оно стало для меня неожиданностью. В детстве ты был просто высокомерен. Теперь же ты обрел способность вызывать симпатию и сочувствие. Полагаешь, что это самый быстрый способ заставить женщину раздвинуть ноги?
– Розалинда! – Дрейк нахмурился. – Ты шокируешь меня своими выражениями.
– Ах да, девственницам не следует так говорить.
– Буду счастлив лишить тебя этого статуса, если он так мешает.
Ее глаза расширились, и отнюдь не от неожиданное потому что такая перспектива почему-то не испугала ее, она тем не менее ехидно усмехнулась.
– Более ужасного варианта представить себе не могу.
– По правде говоря, я тоже.
– Вот только не надо соглашаться со мной. Именно поэтому я и забыла о том, что у змеи есть ядовитые зубы.
– Ш-ш-ш-ш, – поддразнил он ее, изобразив змеиное шипение.
Она снисходительно покачала головой:
– Прошу, оставь свои детские выходки. Хочу сказать тебе, Дрейк, что перемирие закончилось, началась война. Фигурально выражаясь, я разделяю Торнбери-Хаус на части. Эта половина дома – твоя. Можешь пользоваться кабинетом отца и его спальней. А я останусь в своих покоях.
Она мило улыбнулась и, последний раз глотнув из кубка направилась к двери.
– Ты безмерно щедра, Розалинда.
– Леди Розалинда.
– Будешь так высоко задирать нос, и я стану звать Леди Задранный Нос.
Она закрыла глаза и покачала головой.
– Ты дерзишь, как мальчишка.
– Да, – очаровательно улыбнулся он. – Потому ты так замечательно злишься.
– Итак, уточняю, – продолжила она, словно говорит недоумком, – ты также можешь пользоваться южной частью галереи, но только не северной. И кстати, в моей части дома находится кухня, а также кладовая для продуктов.
– Как удобно, – весело заметил он.
– Не сомневаюсь, что ты сможешь питаться в таверне или одна из твоих подружек станет кормить тебя. А я, Дрейк, тем временем буду драться с тобой за этот дом всеми своими силами, до последней капли крови.
Дрейк, задумчиво почесав подбородок, кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80