В чем дело?
– Я… я еду в Лондон. И решил повидаться с тобой перед отъездом.
Она опустила книгу.
– Едешь искать покупателей на мою землю?
– Не в этот раз.
– Тогда зачем ты хотел увидеть меня?
Он решительно сжал губы и задумчиво посмотрел в небо. Потом пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:
– Почему бы и нет?
– Действительно, почему бы и нет? – Она неожиданно улыбнулась, и он просиял в ответ.
– Вообще-то мне было любопытно, какую Розалинду я застану сегодня.
– Я настолько противоречива?
– Только со мной, с другими – вряд ли.
– Бедный Дрейк! Я была так несносна по отношению к тебе все эти годы.
Он шагнул вперед и, поставив ногу на скамейку, оперся рукой о колено.
– Пожалуй, так оно и было. Судя по всему, Франческа права.
– А что она сказала?
– Что мы с тобой должны простить друг другу прошлые обиды.
Мурашки побежали по коже Розалинды.
– Фрэнни говорит то же, что и господин Шекспир.
Она замолчала, отметив про себя, какие большие и сильные руки у Дрейка. Он давно уже взрослый мужчина – с тех пор, как они были детьми, прошла целая вечность. Ее вдруг охватила паника, и она вся зарделась, словно заново увидев его, осознав, что прошлое действительно прошлое.
– Прощение, – медленно произнесла она. – Какая завораживающая перспектива. Но, увы, оно не поможет нам в наших битвах.
Он протестующе застонал:
– Я устал от сражений, Розалинда. Неужели нельзя притвориться хотя бы на день, что воюющие стороны заключили перемирие?
– Притвориться? Как в детстве, когда мы играли в куклы и с деревянными солдатиками?
– Ну, если ты так это представляешь, то да.
– Разумеется, ничто не мешает нам притвориться. Мы же сложные существа и способны одновременно быть и врагами и друзьями, разве нет?
Дрейк надеялся услышать совсем другое, а потому тяжело вздохнул. Потянувшись к розе, он сорвал ее, но тут же отдернул руку, прижав большой палец к губам.
– Ох! Ты точишь эти шипы или они сами так растут?
Она залилась глубоким грудным смехом:
– Конечно, так растут, глупый. Потому-то королева и зовет себя «розой без шипов». Ты разве никогда не держал в руках розу?
– Кто-то однажды сказал мне, что они смертельно опасны. Я поклялся никогда не поддаваться их красоте. – Он зарылся носом в пену лепестков и вдохнул густой аромат, не спуская глаз с Розалинды. – Теперь я вижу, как много я потерял.
Ее сердце забилось сильнее от его обволакивающего взгляда. Не выдержав его, она опустила глаза, уже больше не стыдясь, что сдалась первой. Она вовсе не такая сильная, как ей казалось. И потом, и в слабости есть сила. Она видела это в нежном лице Франчески, в любви, которую га без видимых усилии вызывала у противоположного пола.
– Тебе больно? – спросила она, рассеянно теребя уголок книги. – Хочешь, я поцелую твой палец, чтобы не болел? – С трудом веря в то, что только что произнесла, она взглянула на Дрейка как раз в тот момент, когда на его лице появилась торжествующая ухмылка.
– Ты? Поцелуем вылечишь мои палец. Очень интригующе! У тебя тоже есть шипы?
– По-моему, ночью ты об этом не думал, – чопорно сказала она и снова открыла книгу, изо всех сил делая вид, что его слова ее ничуть не задели.
– Что ты читаешь?
Розалинда лишь молча перевернула страницу. Слова сливались у нее перед глазами, но она честно старалась их разобрать.
– Ну так все-таки, что? – не отступал он. На сей раз он перегнулся через ее плечо, коснувшись бородой нежной кожи строптивицы, и она ощутила его жаркое дыхание.
Кожа Розалинды вспыхнула' она тотчас закусила губу, предпочитая боль этому неимоверному наслаждению.
– Это какой-то трактат? – спросил он.
– Называется «Roman de la Rose». – Снисходительно взглянув на него, она пояснила, – В переводе с французского – «Роман о Розе».
– Это факт – язвительно поинтересовался он.
– Теперь, когда я сказала, чем занимаюсь, почему бы тебе не отправиться в Лондон? – Она снова уставилась в книгу, но, почувствовав, что он так и ест глазами ее профиль, вернее, ее ухо, нервно поправила локон.
– «Роман о Розе» – это аллегория о любви, да? – Он выхватил книгу из ее рук и полистал страницы. – Никогда бы не подумал, что тебя интересуют средневековые романы.
– Книга не только о любви, – сказала она, как бы оправдываясь, – а также о ненависти и алчности.
– И страсти? – Он взглянул на нее смеющимися голубыми глазами и тут же нахмурился, увидев, как из книги выпал какой-то листок. – Что это? – спросил он, поднимая его.
Узнав свой черновик, Розалинда потянулась, чтобы выхватить листок у него из рук.
– Отдай сейчас же!
Он отступил с озорной ухмылкой, но тотчас посерьезнел, когда прочитал:
Язык мой расскажет о гневе в сердце моем,
Иначе сердце, скрывая его, разорвется.
Дрейк был потрясен красотой слов и благоговейно умолк. Прочитав стихи до конца, уже совершенно серьезно произнес:
– Потрясающе, Розалинда! – Подняв голову, он пристально посмотрел на нее. – Это написал господин Шекспир?
Она покачала головой, а сердце ее затрепетало.
– Нет, это мое, из новой пьесы. Предыдущие сцены, которые я показала Уиллу, как-то не сливались в единое целое, и я решила начать сначала.
– Ты написала это?
Затаив дыхание, она кивнула.
– Значит, ты по-прежнему сочиняешь. А я думал, что все осталось в прошлом вместе с другими твоими детскими фантазиями.
– Это не фантазия, это моя жизнь. Вернее, все, что у меня есть.
Он аккуратно вложил листок обратно в книгу, отдал ее Розалинде и опустился на скамью рядом с ней.
– Тогда надо дорожить своим даром.
– Дрейк, ты многого, очень многого не знаешь обо мне. Я чувствую неимоверную тягу к знаниям. И главное в моей жизни вовсе не дом, еще сильнее я хочу узнать о себе, об окружающем мире… И как можно больше в тот короткий срок, что отведен мне на этой земле.
– Так и должно быть.
Услышав явное одобрение с его стороны, она с облегчением откинулась на спинку скамьи.
– А ты, Дрейк? Что хочешь ты от жизни? – Но тут же подняла руку, опережая его – Нет, молчи. Я и так знаю. Ты хочешь отомстить за смерть отца.
Он мрачно усмехнулся:
– Ты слишком хорошо меня знаешь.
Она действительно его знала. И он тоже неплохо ее знал. Но если хоть кто-то, пусть даже давний враг, близко ее знает, то, значит, один из рубежей, которые она намерена преодолеть в жизни, взят. Близость. Один из самых обескураживающих рубежей, по крайней мере для столь своевольных особ, как Розалинда.
Она вдруг подалась к Дрейку и с жаром выдохнула:
– Дрейк, ведь у тебя есть план, правда?
– План? – Он внимательно посмотрел на нее.
– Отомстить за смерть своего отца.
Он тяжело и протяжно вздохнул, но ни на секунду не отвел взгляда.
– Да.
– В чем он состоит? ~ Она положила руку ему на колено. – Скажи мне.
Он скривился и покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Я… я еду в Лондон. И решил повидаться с тобой перед отъездом.
Она опустила книгу.
– Едешь искать покупателей на мою землю?
– Не в этот раз.
– Тогда зачем ты хотел увидеть меня?
Он решительно сжал губы и задумчиво посмотрел в небо. Потом пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:
– Почему бы и нет?
– Действительно, почему бы и нет? – Она неожиданно улыбнулась, и он просиял в ответ.
– Вообще-то мне было любопытно, какую Розалинду я застану сегодня.
– Я настолько противоречива?
– Только со мной, с другими – вряд ли.
– Бедный Дрейк! Я была так несносна по отношению к тебе все эти годы.
Он шагнул вперед и, поставив ногу на скамейку, оперся рукой о колено.
– Пожалуй, так оно и было. Судя по всему, Франческа права.
– А что она сказала?
– Что мы с тобой должны простить друг другу прошлые обиды.
Мурашки побежали по коже Розалинды.
– Фрэнни говорит то же, что и господин Шекспир.
Она замолчала, отметив про себя, какие большие и сильные руки у Дрейка. Он давно уже взрослый мужчина – с тех пор, как они были детьми, прошла целая вечность. Ее вдруг охватила паника, и она вся зарделась, словно заново увидев его, осознав, что прошлое действительно прошлое.
– Прощение, – медленно произнесла она. – Какая завораживающая перспектива. Но, увы, оно не поможет нам в наших битвах.
Он протестующе застонал:
– Я устал от сражений, Розалинда. Неужели нельзя притвориться хотя бы на день, что воюющие стороны заключили перемирие?
– Притвориться? Как в детстве, когда мы играли в куклы и с деревянными солдатиками?
– Ну, если ты так это представляешь, то да.
– Разумеется, ничто не мешает нам притвориться. Мы же сложные существа и способны одновременно быть и врагами и друзьями, разве нет?
Дрейк надеялся услышать совсем другое, а потому тяжело вздохнул. Потянувшись к розе, он сорвал ее, но тут же отдернул руку, прижав большой палец к губам.
– Ох! Ты точишь эти шипы или они сами так растут?
Она залилась глубоким грудным смехом:
– Конечно, так растут, глупый. Потому-то королева и зовет себя «розой без шипов». Ты разве никогда не держал в руках розу?
– Кто-то однажды сказал мне, что они смертельно опасны. Я поклялся никогда не поддаваться их красоте. – Он зарылся носом в пену лепестков и вдохнул густой аромат, не спуская глаз с Розалинды. – Теперь я вижу, как много я потерял.
Ее сердце забилось сильнее от его обволакивающего взгляда. Не выдержав его, она опустила глаза, уже больше не стыдясь, что сдалась первой. Она вовсе не такая сильная, как ей казалось. И потом, и в слабости есть сила. Она видела это в нежном лице Франчески, в любви, которую га без видимых усилии вызывала у противоположного пола.
– Тебе больно? – спросила она, рассеянно теребя уголок книги. – Хочешь, я поцелую твой палец, чтобы не болел? – С трудом веря в то, что только что произнесла, она взглянула на Дрейка как раз в тот момент, когда на его лице появилась торжествующая ухмылка.
– Ты? Поцелуем вылечишь мои палец. Очень интригующе! У тебя тоже есть шипы?
– По-моему, ночью ты об этом не думал, – чопорно сказала она и снова открыла книгу, изо всех сил делая вид, что его слова ее ничуть не задели.
– Что ты читаешь?
Розалинда лишь молча перевернула страницу. Слова сливались у нее перед глазами, но она честно старалась их разобрать.
– Ну так все-таки, что? – не отступал он. На сей раз он перегнулся через ее плечо, коснувшись бородой нежной кожи строптивицы, и она ощутила его жаркое дыхание.
Кожа Розалинды вспыхнула' она тотчас закусила губу, предпочитая боль этому неимоверному наслаждению.
– Это какой-то трактат? – спросил он.
– Называется «Roman de la Rose». – Снисходительно взглянув на него, она пояснила, – В переводе с французского – «Роман о Розе».
– Это факт – язвительно поинтересовался он.
– Теперь, когда я сказала, чем занимаюсь, почему бы тебе не отправиться в Лондон? – Она снова уставилась в книгу, но, почувствовав, что он так и ест глазами ее профиль, вернее, ее ухо, нервно поправила локон.
– «Роман о Розе» – это аллегория о любви, да? – Он выхватил книгу из ее рук и полистал страницы. – Никогда бы не подумал, что тебя интересуют средневековые романы.
– Книга не только о любви, – сказала она, как бы оправдываясь, – а также о ненависти и алчности.
– И страсти? – Он взглянул на нее смеющимися голубыми глазами и тут же нахмурился, увидев, как из книги выпал какой-то листок. – Что это? – спросил он, поднимая его.
Узнав свой черновик, Розалинда потянулась, чтобы выхватить листок у него из рук.
– Отдай сейчас же!
Он отступил с озорной ухмылкой, но тотчас посерьезнел, когда прочитал:
Язык мой расскажет о гневе в сердце моем,
Иначе сердце, скрывая его, разорвется.
Дрейк был потрясен красотой слов и благоговейно умолк. Прочитав стихи до конца, уже совершенно серьезно произнес:
– Потрясающе, Розалинда! – Подняв голову, он пристально посмотрел на нее. – Это написал господин Шекспир?
Она покачала головой, а сердце ее затрепетало.
– Нет, это мое, из новой пьесы. Предыдущие сцены, которые я показала Уиллу, как-то не сливались в единое целое, и я решила начать сначала.
– Ты написала это?
Затаив дыхание, она кивнула.
– Значит, ты по-прежнему сочиняешь. А я думал, что все осталось в прошлом вместе с другими твоими детскими фантазиями.
– Это не фантазия, это моя жизнь. Вернее, все, что у меня есть.
Он аккуратно вложил листок обратно в книгу, отдал ее Розалинде и опустился на скамью рядом с ней.
– Тогда надо дорожить своим даром.
– Дрейк, ты многого, очень многого не знаешь обо мне. Я чувствую неимоверную тягу к знаниям. И главное в моей жизни вовсе не дом, еще сильнее я хочу узнать о себе, об окружающем мире… И как можно больше в тот короткий срок, что отведен мне на этой земле.
– Так и должно быть.
Услышав явное одобрение с его стороны, она с облегчением откинулась на спинку скамьи.
– А ты, Дрейк? Что хочешь ты от жизни? – Но тут же подняла руку, опережая его – Нет, молчи. Я и так знаю. Ты хочешь отомстить за смерть отца.
Он мрачно усмехнулся:
– Ты слишком хорошо меня знаешь.
Она действительно его знала. И он тоже неплохо ее знал. Но если хоть кто-то, пусть даже давний враг, близко ее знает, то, значит, один из рубежей, которые она намерена преодолеть в жизни, взят. Близость. Один из самых обескураживающих рубежей, по крайней мере для столь своевольных особ, как Розалинда.
Она вдруг подалась к Дрейку и с жаром выдохнула:
– Дрейк, ведь у тебя есть план, правда?
– План? – Он внимательно посмотрел на нее.
– Отомстить за смерть своего отца.
Он тяжело и протяжно вздохнул, но ни на секунду не отвел взгляда.
– Да.
– В чем он состоит? ~ Она положила руку ему на колено. – Скажи мне.
Он скривился и покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80