Протиснувшись в шатер, комес замер у входа, уставившись на спафария ничего не выражавшим взглядом. Василий, неплохо изучивший Петра за время совместного похода, решил начать разговор первым.
— Комес, болгары изменили нам. Они прорвались через перевалы и преследуют отходящую к морю на соединение с нами конницу стратега Иоанна. Болгар около трех таксиар-хий, каждый третий из них — всадник. В горах также два отряда высадившихся русов общим числом в двадцать-двадцать пять центурий, в море на ладьях еще не менее таксиархии их пехоты. Силы врагов почти сравнялись с нашими, противник уже не скрывается, как прежде, а, наоборот, наступает, решив схватиться с нами насмерть и либо победить, либо погибнуть. Я решил посоветоваться с тобой, что и как делать дальше, ибо настоящая война наступает лишь сейчас.
В сонных глазках Петра не шевельнулось ничего даже отдаленно похожего на мысль. Он лишь переступил с ноги на ногу.
— Жду твоего приказа, спафарий, — бесцветным голосом ответил комес.
Василий недовольно поморщился. Конечно, он уже давно составил о Петре собственное мнение, тем более что раньше встречался и имел дело с подобными ему военачальниками. На первых порах в молодости честные и инициативные, они в зрелые годы становились предельно осторожными, были всецело поглощены карьерой, а к старости превращались в бездумных, послушных чужой воле безропотных исполнителей, заботившихся лишь о личном благополучии и достигнутом положении. Именно таким был стоявший против него комес.
Однако как хотелось Василию в эти ответственнейшие минуты услышать дельный совет опытного воина, каковым, без сомнения, должен являться заслуженный ветеран-комес. Ведь от решения, которое предстояло принять спафарию, будет зависеть не только его дальнейшая карьера, но и жизнь! Еще раз взглянув на Петра и наткнувшись на его пустой безжизненный взгляд, Василий со всей отчетливостью понял, что его надеждам не суждено сбыться. Перед ним находился безотказный исполнитель, но никак не советчик, тем более надежный товарищ по общему делу.
Что ж, если Василию не дано иметь умного напарника, никто не помешает ему сейчас проверить на Петре ход собственных рассуждений, что поможет ему сделать оценку правильности сделанного им выбора дальнейших действий.
— Комес, теперь тебе известно все о нас и врагах. Скажи, что предпринял бы ты на месте славян?
— Постарался бы разбить нас поодиночке: вначале конницу Иоанна, затем мой легион. Для этого окружил бы стратига в горах, бросил на него все силы, затем принялся бы за нас с тобой, спафарий. Думаю, наш противник так и поступит.
— Я тоже. Что в таком случае делать нам с тобой?
— Это решать тебе, спафарий, — прозвучал равнодушный ответ. — Я и мои легионеры готовы исполнить любой твой приказ.
Эти слова явились последней каплей, переполнившей чашу терпения Василия. Вскочив с кресла, он очутился возле Петра, впился в него испепеляющим взглядом, выкрикнул в лицо:
— Для выполнения приказов у меня имеются тысячи легионеров и десятки центурионов! Ты же, комес, прежде всего должен думать! Понимаешь, думать! Я хочу знать, не разучился ли ты это делать! Отвечай, что собираешься предпринять для спасения своего легиона и выручки стратига? Отвечай, я жду.
Вспышка гнева спафария не произвела на Петра никакого впечатления. В выражении его лица ничто не изменилось, глаза смотрели сквозь Василия куда-то в глубь шатра.
— Спафарий, не будь тебя и подчиняйся легион только мне, я приказал бы немедленно оставить лагерь и поспешить на помощь стратигу. Постарался бы как можно скорее соединиться с ним, ибо с разгромом конницы легион окажется всецело во власти неприятеля. Моим пехотинцам придется только защищаться, помышляя лишь о спасении и оставив всякую надежду на победу.
Василий посмотрел на Петра с оттенком той снисходительной жалости, с которой взрослый внимает неразумным словам ребенка.
— Поспешил на помощь? И чего бы добился? Славян уже сейчас вдвое больше, чем конников Иоанна и легионеров примкнувших к нему двух твоих пеших когорт. Болгары знают в горах каждую тропу и лазейку, они и русы ни за что не выпустят стратига на побережье. А чтобы задержать наш легион, вполне достаточно той таксиархии русов, что осталась на ладьях в море. Высадившись на берег, они в любой удобный для них момент могут перекрыть дорогу к отходу Иоанну, и пока легион станет прогрызаться сквозь их завалы и рвы, со стратигом будет покончено… Однако допустим, что твоим когортам все-таки удастся соединиться с конницей. Что дальше?
Комес гордо выпятил грудь.
— Врагов столько же, сколько воинов у меня с Иоанном, С этим легионом я сражался в Азии и Африке, прошел с ним Италию и Грецию, моим солдатам не страшны русы и болгары. Мы со стратигом бесстрашно вступим с противником в бой и разгромим его. Разве не для этого мы пришли сюда, спафарий?
Василий скривил губы в насмешливой улыбке.
— Я пришел за победой, комес, а ты, как видно, за смертью. Говоришь, славян столько же, сколько и нас? Да, это так, но лишь сейчас. А завтра врагов будет больше, чем сегодня, послезавтра — еще больше, и число их станет расти каждый последующий день. Забудь слово «русы» и «болгары», помни только одно — «славяне». Ибо те и другие — два побега одного и того же славянского древа и издавна считают себя братьями.
Думаешь, русы случайно пристали к здешним берегам? Нет, они твердо знали, что получат здесь все необходимое, будут чувствовать себя на этой земле как дома. Не существуй кмета Младана, побратима киевского воеводы Асмуса, русы обратились бы за помощью к любому болгарину, и, окажись он прибрежным рыбаком или пастухом с гор, они не получили бы ни в чем отказа. Знай, воины Младана лишь первые из пришедших на помощь русам болгар, к ним ежечасно станут присоединяться новые. Это будет продолжаться до тех пор, пока последний легионер не падет мертвым на окружающие нас песок и камни. Битва со славянами уже проиграна, комес, нам сейчас нужно думать и заботиться не о мифической победе, а о том, как сберечь для империи ее доблестных солдат.
Василий замолчал, пытливо заглянул в глаза Петра. И опять наткнулся на пустоту, словно его речь была обращена не к живому человеку, а к каменному изваянию. Однако спафарий уже не искал советчиков. Приняв окончательное решение, он теперь нуждался как раз в надежных исполнителях задуманного им плана.
— Поэтому, комес, мы поступим так. С рассветом я отправлю к Иоанну гонца с обещанием помощи и приказом во что бы то ни стало пробиваться к морю. Пусть стратиг соберет вокруг себя как можно больше славян, насколько возможно дольше отвлечет их от нас. Истинная цель отряда стратига, известная только мне и тебе, — отнимать перед собственной гибелью у врага силы и время, поскольку для империи ни он, ни его легионеры уже не существуют… Лишь ускачет гонец, мы двинемся не навстречу Иоанну, а в противоположную сторону… Прикажи легионерам выбросить все лишнее, ненужное для боя, оставь в обозе только продовольствие и воду, удвой число ночной виглы, пошли во всех направлениях усиленную разведку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194