КИНОЛЕНТА ПАМЯТИ
Мария Ильинична Лебедева не может смотреть фильмы о войне, потому что память начинает «крутить» перед глазами свою кровавую киноленту. И этот «кинопроектор» невозможно выключить как телевизор.
Родилась Мария Ильинична в селе Ерзовка, которое во время войны оказалось в прифронтовой полосе. Село было большое – более семисот дворов, а его жители были объединены в два колхоза – имени Тельмана и имени Димитрова. Но это уже позднее, а в период гражданской войны они делились на «красных» и «белых». И так случилось, что Анна Ивановна, мать Марии Ильиничны, любила парня, воевавшего за «красных», а замуж вышла за «белого», с которым прожила, не любя, долгую трудную жизнь и воспитала четверых детей. Вышла потому, что получила известие о гибели своего жениха, а годы такие, что подошла пора определять свою дальнейшую жизнь. Она была симпатичная, трудолюбивая, вот и прислал сватов Илья Шелков. Подумав, Анна согласилась выйти за него замуж – в семье было пять сестер и три брата, она и решила хоть так помочь своим родителям. Это, кстати, спасло ее от высылки в период коллективизации, когда земляные наделы, полученные после Октябрьской революции, неожиданно для некоторых крестьян стали не благом, как это было задумано большевиками, а горем и окончательным разорением.
Родители Анны были не богатые люди, в хозяйстве – бык да верблюд. На поле управлялись всей своей большой семьей без наемных рук и симпатизировали советской власти. И не живи в их селе мужичонка по прозвищу Бальбошка, вступили бы они, наверное, в колхоз и работали в нем, не покладая рук, как в своем хозяйстве. Но Бальбошка был из тех необразованных, причем мстительных, людей, кто, получив власть, решил, что волен казнить и миловать. Каким был по сути этот человек, говорит его прозвище – Бальбошка, то есть балабон, а прозвище на Руси всегда было самой яркой и точной характеристикой. Так случилось, что отец Анны повздорил с этим Бальбошкой, и тот включил его в список на раскулачивание. Правда, отец избежал высылки, потому что умер, а мать с младшим братом Павлом (остальные жили уже отдельно от родителей, как Анна) сослали в Омскую область. Оттуда Павел вернулся в 1946 году вместе со своей семьей, полностью реабилитированным: разобрались, что семью оговорили. Но из Сибири не вернулась мать – умерла в дороге, тело сняли с поезда, а где – Павел не знает.
Что касается Анны и Ильи, то они, поженившись, нанялись в батраки к крепкому единоличнику – их немало было в двадцатых годах. Работать приходилось много, работа тяжелая, и первая дочь, которую нарекли тоже Анной, родилась под телегой в степи. Хозяин позволил роженице полежать дома дня три, а потом она стала выезжать в поле вместе с дочкой. Покормит ее, перепеленает и оставит под телегой. Три года спустя родились мальчишки-близнецы, а в 1930 году – Маша. После рождения близнецов Анна узнала, что ее жених не погиб. Он предлагал Анне уйти к нему, но та не решилась, хотя по-прежнему любила его – не принято было в то время уходить от мужей, как бы женщине плохо не жилось. Да и, наверное, она жалела Илью Сергеевича, потому что тот болел водянкой. Однако эта болезнь не стала препятствием во время войны призвать его в армию, и он погиб в бою за деревню Чермолик Мариупольского района Сталинской области (ныне это Донецкая область).
"Дорогая Анна Ивановна! – писал Илья Сергеевич перед своим последним боем. – Я теперь не в обозе. Иду в бой. Как вернусь из боя, отправлю это письмо». Но ему не суждено было выполнить свое намерение – письмо Анне Ивановне вместе с документами мужа прислал его товарищ, который сделал прямо на письме приписку, что Илья Сергеевич погиб. И сколько ни ходила после войны Анна Ивановна по различным учреждениям, сколько ни показывала это письмо, чтобы добиться пенсии для Маши по потере кормильца, никто на ту приписку не обращал внимания, потому что Илья Сергеевич официально считался без вести пропавшим. А пропал без вести – это еще не погиб, считали чиновники, авось да объявится.
Маше было 12 лет, когда война подступила к самому порогу их дома. 23 августа 1942 года она отлично помнит. Фашисты вели массированную бомбежку не только Сталинграда, но и окрестных деревень, где скопились войска и обозы. Так что досталось – да еще как! – и Ерзовке.
В тот день Маша разносила по поручению сельсовета призывные повестки, братья Саша и Петя были на оборонных работах, сестра Анна в то время уже работала в Сталинграде. Мать оставалась дома. Было 16 часов 18 минут. Именно это время было назначено для массированной бомбежки Сталинграда, а войска ударной группировки 6-й армии с немецкой педантичностью вырвались к Волге в районе поселков Латошинка, Акатовка, Рынок.
Фашисты отлично знали, что бомбить – объекты жизнеобеспечения: амбары с хлебом, магазины, склад горючего, даже две колхозные полуторки разбили в щепки. Причем делалось это бомбами-зажигалками, так что все вспыхивало мгновенно. Те, кто находился в сельсовете, и Маша тоже, выскочили на улицу. А там! Как в лермонтовских стихах – «…смешались в кучу кони, люди…», потому что по селу беспрерывным потоком двигались обозы – войска отступали от Сталинграда. Кровь, вопли людей, ржание лошадей, вой самолетов, взрывы, огонь кругом, куда ни взглянешь.
Маша со всеми кинулась прочь от сельсовета, взрывной волной ее бросило на землю, какой-то шальной осколок срезал кожу на пятке девочки. Кое-как ей перевязали пятку и отправили домой. Она бежала через овраг в свою Шиловку – так звали в Ерзовке их околоток, а навстречу мать бежит да причитает: «Где мои доченьки, где мои сыночки?! Живы ли?!» Схватила, прижала к себе Машу, радуясь, что хоть одного ребенка увидела живым. Саша с Петей тоже вскоре вернулись, а вот Анна-младшая добиралась домой с большими трудностями – раненая в ногу, на костылях.
Анна после окончания ФЗО работала на тракторном заводе в инструментальном цехе токарем. Она возвращалась в общежитие после работы, когда начался авианалет. Шальная разрывная пуля попала девушке в ногу. Кое-как она сумела добраться до своих родственников, живших неподалеку. Те перебинтовали рану, оставили Анну у себя. Во время бомбежек они прятались в убежище, Анна же не могла ходить и оставалась в доме. Через несколько дней хозяин соорудил костыли и сказал: «Извини, кормить нам тебя нечем, попробуй добраться в Ерзовку». И она пошла кружным путем, потому что между Ерзовкой и Сталинградом были немцы. За пару крепдешиновых платьев и атласное одеяло ее перевезли на левый берег, и девушка несколько суток ковыляла берегом Волги, пока не оказалась напротив родного села. Возле Пичуги Анна переправилась в Ерзовку. На ее счастье к тому времени немцев отогнали, а в доме Шелковых уже квартировал высокий армейский чин, и девушке оказали квалифицированную медицинскую помощь – нога зажила, но остался глубокий шрам в области паха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95