Дмитрий сел напротив меня, и его взгляд широко раскрытых глаз, молодых и в то же время очень мудрых, заставил вспомнить другой взгляд. Именно так при первой встрече – пытливо, настороженно и честно смотрел на меня волжанин Николай Смоленцев, которому в июне 2001 года вручили орден «Мужества» за участие во второй чеченской войне – так принято сейчас разделять затянувшийся конфликт с чеченскими сепаратистами. Взгляд Коли Смоленцева поразил меня тогда еще и скрытой болью, таившейся в глубине глаз, и еще каким-то непонятным мне выражением. И вот теперь, глядя в глаза Димы Листопада, я вспомнила, что точно такой же взгляд при первой встрече был и у полковника Ростовщикова. Видимо, так теперь суждено смотреть всем, кто воевал в «горячих» точках.
Дмитрий Листопад в отличие от полковника Ткаченко – не потомственный военный, однако, он тоже жил в Калининграде и поступил в Калининградское высшее военное инженерное училище. Окончив школу с серебряной медалью, Дмитрий,, конечно же, мог поступить в любое другое учебное заведение, но решил не обременять семью материально, вот и выбрал военное училище, поскольку там он находился бы на полном государственном обеспечении. К тому же после окончания училища ему была гарантирована работа в течение пяти лет, а потом, если бы уволился из армии, то училище давало и гражданскую специальность. Правда, когда Дмитрий учился уже на четвертом курсе, их училище «кинули» (именно так Дмитрий и выразился) в город Кстово Нижегородской области – наступило смутное время, которое заставило и Ткаченко спасать учебный центр, где он в то время служил.
– Училище наше – старейшее в России, его основал еще
Петр! в 1701 году, – с гордостью рассказывал Дмитрий Листопад, – у нас была первоклассная материально-учебная база. И вот кинули нас в Кстово, а там, кроме корпусов, ничего нет. И нам, курсантам старших курсов, пришлось приводить в порядок эти корпуса, создавать заново учебную базу…
Случилось это потому, что развал Советского Союза повлек за собой и распад социалистического лагеря, что внесло большую неразбериху в умах, и вслед за снесением Берлинской стены, разделявшей город, а вместе с тем, и всю Германию, бывших союзников Советского Союза по Варшавскому договору встревожило обилие воинских подразделений на территории Калининградской области. Вот и стало Министерство обороны России там «наводить» порядок: одни части расформировали, другие, в том числе и Калининградское военное инженерное училище, передислоцировали в Россию в место не всегда благоустроенное и хорошее.
– Окончил я училище с красным дипломом в 1999 году, – рассказывал Дмитрий Листопад, – решил распределиться на Дальний Восток, потому что среди курсантов бытует поговорка: чем дальше начнешь, тем ближе закончишь. То есть, если начинать службу взводным на Дальнем Востоке, то со временем ее можно завершить полковником в европейской части России. Однако красный диплом был не только у меня, я зашел в кабинет распределительной комиссии пятым, когда вакансии на Дальнем Востоке уже не было. Вот и решил поехать служить в Северно-Кавказский военный округ, а там получил направление в Волжский учебный центр.
А в это время формировалась отдельная рота разминирования для отправки в Чеченскую республику. В училище Дмитрий изучал не только предметы, необходимые по его специальности – электромеханик по электроснабжению – офицеры-выпускники имеют весьма солидную подготовку и в других областях военной инженерии, например, в саперной. Дмитрию и предложили должность командира взвода в этой роте. Думал, что командировка продлится три месяца, а прошло полгода, а речи о замене не было. Короче говоря, Дмитрий Листопад был в Чечне год.
Специалисты инженерных войск и так всегда в авангарде других войск, а саперы – впереди всех. Что касается отдельной роты, куда зачислили Листопада, то она была уникальна во всех отношениях.
Во– первых, собраны были в ней офицеры из многих частей, что касается солдат, то туда командиры по принципу «на, Боже, что нам не гоже» отправляли в первую очередь всех сорви-голов, нарушителей дисциплины, по-армейски -«залетчиков». Вот и начали работу, притираясь друг к другу и обучая свою разношерстную лихую команду, ведь саперное дело – сложное, тонкое дело. А рота ко всему, и это второй аспект ее уникальности, – была еще и экспериментальной, где проходили испытания новейшего саперного оборудования от мин до миноискателей. Зато и снабжение было первоклассное, потому что командование понимало – люди ежедневно, ежечасно и ежеминутно рискуют жизнью.
Новые миноискатели в роте не просто использовались при разминировании, офицеры потом давали им полную характеристику и выдавали свои рекомендации по их усовершенствованию и использованию. Для долгой учебы времени не было, потому рота училась и одновременно работала. Да так работала, что вскоре боевики стали давать за голову каждого бойца десять тысяч, а за голову офицера – двадцать пять тысяч долларов, словно на аукционе, только вот черный это был аукцион, ведь главная ставка в нем – жизнь.
– Война в корне меняет представление человека о жизни, ее смысле, меняет его характер, – говорил Дмитрий, словно размышляя, и я видела, что он одновременно вспоминает и дни, прожитые в Чечне. – До войны у человека одни жизненные принципы и ценности, а после войны – другие. Вот и наши ребята, наши бойцы, стали очень скоро совсем другими. И столько всего пришлось нам всем испытать, что когда пришло время демобилизоваться, то многие не хотели уезжать, не из-за денежных выплат, нет, а именно потому, что мы стали друг другу роднее братьев. И прощались мы со слезами на глазах…
Слезы на глазах мужчины (бойцы-мальчишки быстро становятся в Чечне настоящими мужчинами в настоящем, самом лучшем, смысле этого слова) там не смущают никого, потому что фронтовое братство было и в сороковых годах, и в девяностых – тоже. Тем более среди людей, которые каждый день ходят не просто по лезвию бритвы, а в обнимку со смертью. Дмитрий Листопад считает, что сейчас в Чечне война перешла в войну именно саперов: кто кого перехитрит, кто поставит больше ловушек, а кто их обезвредит, поэтому много ребят в роте погибло, немало и калек. Дмитрий вернулся живым, но был контужен, а главное, в душе появилось такое, что невозможно понять гражданскому человеку и даже военному, не побывавшему в настоящем, не учебном, бою. Встретятся двое военных, начнут разговор, и вдруг оба понимают – они были «там», и сразу на душе обоих становится теплее, словно брата родного встретил. Да, боевое братство, оно и нынешним солдатам-фронтовикам дороже кровного родства.
Уезжал Дмитрий Листопад в Чечню с яростью в сердце и ненавистью к боевикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95