Следующие два года у юноши уходили на совершенствование дыхательной техники и более сложных приемов боя, в том числе овладение оружием. Второй этап именовался «Воля Волка».
В шестнадцать лет выделяли наиболее способных, они продолжали обучение под руководством истинных мастеров. Молодые мужчины постигали тайны превращения веществ, искусство собственного перевоплощения. Им открывались секреты врачевания и техники внутренних концентраций, как это бы назвали в Игоревом веке.
На весь период обучения мужчины давали обет безбрачия, направляя природную энергию в иное русло. Полагали, что воин-волк не сумеет достичь вершин боевого мастерства, если рано познает бремя забот о семье. К тому же и высокая возможность смерти еще не столь опытного воина грозила оставить семью без защитника.
Третий этап носил название «Истина Огня». В двадцать с небольшим руги завершали общий цикл Огнебога.
Он — дух пламенеющий — Смага, посредник между небом и землей. Мог Сварожич обратиться и зверем рыскучим, и змеем летучим — пенежным смогом… И закликали священного, призывали в лихую годину:
— Огнь-Семаргл, Сыне Свароже! Услышь зов наш, просьбу-тоску! Пришли благословенье — искру! Слава Тебе сыне Свароже, брате Перуне, брате Даждьбоже.
Прими дары наши, Огонь — Сварожич во славу Твою. Славен — триславен буде! От века до века, отныне — доныне.
Посвященным в технику Волка, как выразились бы «восточники», предстоял этап испытаний. Каждый сам определял для себя его продолжительность и в меру своего терпения мог приблизиться к Трем Ступеням Радегаста.
И восхождение на Третью означало подвиг.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОРА НЕНАВИСТИ — ВРЕМЯ ТЬМЫ
— Здрав будь, княже! — склонился Ингвар в земном поклоне.
— Молодец, что так быстро обернулся, — улыбнулся ему Лютобор, — Я посылал за тобой. Отца видел?
— Как? Он здесь? — обрадовался Ингвар.
— Жив! Жив! — успокоил парня князь, — Но, раз не встретились, так и не ищи его ныне. Все равно не найдешь. Свентовит поможет — свидитесь еще. Так вот что, бери с собой кого пошибче. Дуй во весь дух к Храму. Неспокойно мне. Проследишь, чтобы все до единой дощечки погрузили к Златоусу. Сам останешься при нём, и слушайся, как меня самого. Жрецы колдуют бурю, но они излишне самоуверенны. Погода-то вон какая разгулялась. А зажмет нас коварный дан с суши и с моря — тут уж никакое волшебство не поможет. Все! Прощай.
Князь обернулся к Руальду — низенькому, полному ключнику:
— А ты, Руальд, не скупись. Открывай закрома. Подавай брони да доспехи. Обряжай людей. И чтоб ни одной железки через полчаса я у тебя не нашел.
— Но, княже…! — попытался возразить прижимистый Руальд.
— Я все сказал. Живы будем — трофеи соберем, а помрем — так мечи без надобности.
Игорь знал, руги не имели дорогой брони. Она была им ни к чему! Ее отсутствие возмещало мастерское владение оружием и поразительная подвижность во время боя. Руги считали, что доспех сковывает члены и мешает передвижению.
Правда, те кто постарше, уже не надеялись на быстроту, поэтому были одеты в длинные рубахи из кожи, на которые нашивались ряды железных колец, предварительно нанизанных на прочный ремень, так что одно кольцо покрывало часть соседнего.
Ингвар и братья присмотрели себе кольчуги, что носят поверх толстых стеганных на вате зипунов. Сама кольчуга умещалась на ладонях, сложенных лодочкой, настолько она была гибкой…
Даже в ту далекую эпоху вы вряд ли бы причислили Аркону [45] к крупным городам, а к моменту вторжения датско-немецкого войска, по подсчету Игоря, там не осталось и пяти сотен мирных жителей. Главным образом старики, не успевшие покинуть родину, да непримиримые язычники, может, полусвободные слуги, чьи господа еще оставались на острове, да с десяток глупых женщин. Либо не понимали, на что пошли, что сулит им завоевание, либо страх перед расставанием со своими мужами пересилил в них ужас плена и самого гнуснейшего рабства. Были и такие, кто не верил в возможность близкой войны.
Игорь впервые понял, как животный инстинкт самосохранения может подавляться силой веры. Веры в могущество Богов и ратное искусство собратьев. Отчасти этим он и мог объяснить ту поразительную живучесть маленького словенского острова у границ великого ныне христианского мира.
В лучшие годы Аркона насчитывала около сорока дворов. Сначала это был типичный вик, расположенный на берегу морского залива. Как выяснил Игорь, здесь жили потомственные воины — мореходы, купцы, оружейники, ремесленники — свободные люди, что строили жилища и корабли, шили одежду и готовили пищу. Расслоение мало коснулось последней цитадели ругов. Если ты был ловок, умен и силен, то со временем добывал себе и оружие, и женщину, и слуг. Рабство викингами, т.е. живущими в виках, не поощрялось, — всякий беглый, если бы ему посчастливилось, немедленно бы поведал врагу о планах и секретах островитян. Слугам разрешалось иметь любую веру, но большей частью они являлись такими же язычниками, как их более удачливые господа, и даже считались за членов семей.
Руги не выжили бы во враждебном окружении, — размышлял Игорь, — если бы не имели более простую и совершенную систему человеческих отношений, чем в соседних странах.
Ушкуйники, искатели приключений, нанятые княжьим братом, повидавшие всякое, люди бывалые, и те невольно сравнивали необычный уклад руянской колонии с бытом стотысячного Господина Великого Новгорода. Аркона занимала не более четырех сотен шагов поперек, но зато вытягивалась на версту вдоль — от пристани вглубь острова, город как-бы вскарабкивался на крутой берег и теснился вокруг Колодезной площади.
Большинство домов представляли собой мазанки, каркасом для глины служили переплетенные ивовые прутья, редкие строения были сработаны из досок. Наиболее старая часть городка, по наблюдениям Игоря, состояла из бревенчатых срубов, там же находились княжий терем и гридня, палаты купцов и торговые ряды, расположенные вдоль крепостных стен.
Все строения выходили торцом на улицы, где роль мостовой играл деревянный настил, поднятый над землей, так что при каждом шаге доски скрипели, лишь на широких, ныне безлюдных, купеческих улицах имелся булыжник. Над Арконой возвышалась громада белой скалы известняка с крепостью на ней. Некогда мощная цитадель, последний раз Ахрон была сильно попорчена готами, которые во втором веке, оставив Швецию, высадились в устье Вислы и открыли Великое переселение народов. С той поры, так и не сдавшись ни одному врагу, цитадель Арконы не знала осад. На открытой площадке твердыни, выходящей в сторону залива, стояли все еще справные катапульты с запасом горючих снарядов, сторожа город от непрошеных гостей. Слобода примыкала к стене детинца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88