Игорь решил, что загадочная невесомость Власа и его многотонного шагающего жилища — просто галлюцинация, вполне сопутствующая этому сказочному месту. Но тогда наваждением пришлось бы признать и многое другое. Да и вообще, реальность всей этой истории, начиная от того самого драматического поединка, ему, непосредственному участнику событий, казалась сейчас сомнительной, как никогда. Реальностей может быть много… И решив не забивать себе голову вещами, которые все равно невозможно понять, Игорь бросился вдогонку за Власом и Олегом. Они уж подходили к озеру.
Тропа млечного света пролегла мимо языческих кумиров, толстых, немного косо вкопанных столпов. Каждое изображение имело три яруса, три лика. Игорю была знакома эта символика.
Мир Прави, он же Ирий [10] или Асгард [11] — пространство светлых Богов, занимал первый, верхний ярус. Нижний этаж, уходящий под землю, почти скрытый за травой-муравой — это силы Нави или Хель, мир Богов темных. Срединный — означал Явь или Мидгард, настоящее Земли.
Игорь тут же похвалил себя, что не даром состоял теперь в Старшем Круге. Ему ли не знать: столб целиком — это стержень Вселенной, Мировой дуб русичей или ясень Иггдрасиль скандинавов.
Если ты — воин и пал с мечом в руке, если жизнь твоя оборвалась на взлете — путь твой лежит в чертог Громовика, или в Вальхаллу [12] к Отцу битв. Если предал ты веру свою, друзей, Землю Матушку — то гореть в пламени Пекельном, мучаться в огне Муспельхейма у Ящера. Коли жил по Правде, не кривил душою, примет тебя Сварга божественная, жить лучшим в хоромах Одина — Гимле.
Водчий остановился на берегу, у самой кромки воды. Олег с Игорем встали за ним, чуть поодаль. Поверхность озера была совершенно спокойной, как и застывший воздух над ней. Казалось, все вокруг замерло в ожидании чего-то ужасного. Со стороны леса не раздавалось ни звука — ни шелеста листьев, ни скрипа веток, ни криков ночных птиц, ничего. И терем, наверное, уж дошел, куда следовало, да затаился там.
Влас стоял неподвижно, смотря под ноги. Олег тоже был недвижим, глаза он так и не открыл. По спине у Игоря пополз холодок.
Неожиданно Влас повернулся к старому волхву и взял посох. Игорю померещилось, что Хозяин вознес ладони до самых небес, но вот одним ловким движением Древний погрузил посох в землю почти до конца, не воткнул, а именно погрузил, так утопает шест в болотной трясине, если щупать брод, — и тут же извлек обратно. Дерево вспыхнуло, и Влас протянул Игорю большой полуторный [13] меч, с лезвий которого вниз стекал мягкий мерцающий зеленый свет. Обоюдоострый крепкий клинок со средним ребром ромбического сечения был длиной локтя [14] два с половиною, а рукоять больше полулоктя. Дужки, образуя над рукоятью крест, слегка искривлялись на концах гарды кверху, а отточенные, как бритвы, лезвия шли к острию, принимающему в пяти-шести дюймах от конца трехгранную форму.
Хозяин или пел, или говорил нараспев, да и его ли то были слова? Может, просто послышалось? Но три четверостишия намертво въелись в память Игоря:
Ненависть волей приручена,
Взяли ее под уздцы.
Все, что ни сбудется — к лучшему!
В Пекло пойдут подлецы…
Ночь наступает за вечером,
Вечер приходит за днем -
Сталь не предаст, словно женщина,
Вспыхнув зловещим огнем!
Меч, помоги Человеку
Лживый подрезать язык!
Сильным станет калека!
Юным очнется старик!
— Не след тебе, Игорь, уходить с пустыми руками. Возьми-ка, русич, этот кладенец. От твой, пока не захочешь, гм, вернуться… Только помни, что меч — продолжение руки, а она — лишь слуга головы.
Игорь, стараясь не встречаться с Хозяином взглядом даже на мгновение, ухватил протянутую рукоять, медленно теряющую колдовской блеск. Его поразило не то, что сделал Влас с посохом, а полное отсутствие эха у такого зычного Власова баса. Окружающая тишина поглотила голос, как и все прочие звуки.
Склонившись в поясном поклоне, он запоздало осознал, что Влас говорил, не разжимая губ. Распрямившись, человек обнаружил, что Хозяин уж стоит к нему спиной, протянув руки к воде, как дирижер к оркестру. Олег же находился совсем рядом и, казалось, пристально смотрел на внука сквозь опущенные веки.
— Что означает руна «зет»? — спросил Игорь, глядя на основание клинка.
Его на самом деле не столько интересовал ответ на этот вопрос, сколько хотелось нарушить тягостное молчание старика.
— Этого тебе лучше не знать! — Олег взял внука за левое запястье.
Сухие и твердые стариковские пальцы неприятно впились между сухожилий.
И тут Влас действительно запел. Это не была песня в обычном понимании слова. Несомненно, в ней присутствовала и музыка, и какой-то текст, но Игорь не мог различить, где кончается одно и начинается иное. Таинственные трескучие слова бились друг об друга, ломаясь и крошась на отдельные слоги. Слога эти незаметно выстраивались в простой ритм. Ритм нарастал, усложнялся, умножаясь отражением самого в себе. Сквозь него постепенно проступила едва заметная мелодия, которую тут же подхватил оживший лес. Она растворяла ритм в плавных переливах, размывала его на отдельные гремящие аккорды и, казалось, сейчас от него вообще ничего не останется. Но вдруг ритм ожил в плеске волн, шипение которых сливалось с его шепотом, превращаясь в удивительный, гипнотизирующий речитатив, который звучал все громче, все грознее, вовлекая в неудержимый, громыхающий перекат окружающее пространство.
Игорю представлялось, еще немного, он сможет понять смысл этой песни. Ему чудилось, что уже начал различать отдельные слова, и всего лишь незначительное усилие воли отделяет его от полного понимания. Однако голос Олега вернул внука к действительности.
— Осталось очень мало времени, Ингвар. То, что ты держишь в руках — оружие Нави. Там, у себя, это — копье, в мире Прави — лук, только у нас — это клинок. Много воды утекло с тех пор, как Перс отрубил Гаргоне голову, а двадцать веков назад вождь ругов этим же мечом отразил готонов и спас Аркону. Но владелец оружия, сам того не желая, темным служит Богам, и короток его век.
Эти слова не слишком насторожили Игоря. Он полагал, что миссия спасителя древностей долго не продлится, и поэтому Навь его коснуться не успеет. Гораздо большее впечатление произвело то, что дед говорил, как и Влас, с закрытым ртом.
Олег продолжал:
— Немногое устоит перед сталью Власа, сам клинок разрушению не подвластен. Когда ты колешь им, он длинен, когда вытаскиваешь — короток, когда поднимаешь — легок, когда рубишь — тяжел. При этом меч войдет в любые ножны, однако, и разрубит их изнутри без труда, если возникнет такая надобность. Он обоюдоостр, однако, если ты посмотришь на него сбоку, ты увидишь прямое лезвие, если глянешь вдоль — изогнутое. Это позволяет без труда обойти любую фехтовальную защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88