Так, превратившись в козлы, они и держали ведро над огнём. Солёная вода долго не закипала. В самый критический момент хлынул дождь. Тайфун не тайфун, а непогода разгулялась вовсю. Но никто так и не осмелился уйти от костра. Наконец, ведро забурлило. Неистовое пиршество происходило при свече, в шатком огоньке которой потрескивали опалённые крылья бабочек. Оранжевые, с красными полосами, тёплые и сочные чилимы показались Руновой умопомрачительно вкусными.
— Мороженые креветки, которых мы покупаем в магазинах, не могут дать даже представления о вкусе чилимов, сваренных в морской воде, — заметил, отдуваясь, Неймарк.
— Вот блюдо, которое все съедают всегда до конца. Сколько бы ни было этих самых чилимов и как бы ни был сыт человек, — подвел итог Сергей.
Словно в байдарку, проскользнула Рунова в отверстие спального мешка и зажмурилась, ощущая блаженную истому во всём теле.
Скользил меловой луч прожектора. На стене бунгало рисовались лунные узоры дубовой кроны. Уютно стучал по трижды просмоленной крыше дождь. Пахло морем, теплым деревом и сладкой шелухой чилима, до утра оставшейся на столе.
А сон всё не шёл… Не было покоя в мыслях. Не возвращалась беззаботная радость первых счастливых ночей.
“Что же это со мной, какого рожна мне ещё надо?” — тосковала она, прислушиваясь к звону цикад, упоённо забывших про дождь.
X
Ланской и Ровнин не уставали дивиться широте и могуществу связей Евгения Владимировича Доровского. Он позвонил в лабораторию, как всегда, неожиданно, перед концом рабочего дня.
— С нашим шефом не соскучишься! — не то осуждающе, не то одобрительно вздохнул Кирилл, вешая трубку. — Надо ехать.
Звонок оторвал его от затягивающих, как шахматный этюд, поисков общей формулы для подсчёта термодинамических потенциалов реакции с углеводородами-гомологами.
— Сейчас? — не отрывая глаз от шкалы газометра, вяло спросил Малик — он заканчивал как раз серию опытов с цикланами.
Как всегда, срочно.
Ехать куда-то в дождь из ярко освещённой лаборатории, где было так тепло и просторно, не очень хотелось. Вот уже две недели, как они работали здесь только вдвоём. Володя Орлов перешёл на химфак к Герберову, а Томка-Рыба пребывала где-то на сборах пловцов. Первые дни без привычного трёпа было скучновато. Зато эксперимент сразу набрал оптимальный темп.
— Шеф звонил? — напомнил Марлен, увидев, что Кира вновь лунатически потянулся к подсчётам.
— Кто же ещё? — Ланской с сожалением отложил шариковую ручку. — В самый интересный момент! Только-только начало вырисовываться… Боюсь упустить. Может, ты один съездишь?
— А куда?
— В гостиницу “Россия”, — небрежно повёл бровью Кирилл. — Там, понимаешь, сейчас директор того самого металлургического комбината. С ним Михаил Владимирович насчёт нас договорился…
Эффект был полный.
— Вот это да! — Марлен даже озадаченно присвистнул. От одной лишь мысли о том, что заместитель председателя Госплана говорил про их дела с директором крупнейшего металлургического комбината, захватывало дух. — А ты меня, часом, не разыгрываешь, старик?
— Очень надо! И вообще не понимаю, чего это ты так всполошился? Всё в этом мире просто, старик. — Бросив халат на табуретку, он снял с вешалки кожаную куртку. Конечно, и речи быть не могло о том, чтобы не поехать на подобное рандеву.
— Легко сказать, просто! — Малик критически оглядел тёмные и липкие от смол пальцы. — Лично у меня от такой простоты дух захватывает, — он отключил установку и вырубил тягу.
— И напрасно. Родственный фактор имеет первостепенное значение! Подчас успех дела определяют личные контакты. Кто с кем ходит в сауну, играет в теннис или попивает водочку на природе…
— Ну, шеф, молодчага! И сам ведь, что любопытно, без всякой просьбы!
— Как же!.. Я ему всю плешь проел насчёт полузаводской модели. Но на такой вариант, признаюсь, даже я не рассчитывал.
— А директор, он чего? — спешно отключив контакты, продолжал выспрашивать подробности Ровнин. — Будет строить?
— Я-то откуда знаю?.. Согласился переговорить, и на том спасибо.
— Попробовал бы не согласиться!
— Не скажи, — выпятив губы, медленно покачал головой Кирилл. — Он сам себе голова. Депутат Верховного Совета, Герой Социалистического Труда — всё при нём.
— Не имеет значения! — Ровнин принялся методично отмывать ногти. — Госплан, старик…
— Да брось ты, — Ланской досадливо поморщился. — Ты ещё уши намыль, — усмехнулся он покровительственно. — Ишь загорелся! Чему, дура, радуешься? Девяносто шансов из ста за то, что он пошлёт нас куда подальше. Очень мы нужны ему с нашей вихревой камерой… Финансирование опять же, а у него план, государственный кстати, небось министр каждую неделю звонит…
— Так ты едешь? — не обращая внимания на насмешки, спросил Марлен. — Если нет, то дай я запишу фамилию и номер комнаты.
— Я бы не поехал, — с расстановкой объяснил Ланской, — если бы не знал тебя, Малик, но коль скоро я имею счастье наблюдать за твоими завихрениями почти восемь лет, мне не остаётся другого выбора. Я еду, хоть и оставил свой зонтик дома.
— И превосходно. У меня зонт есть. Как-нибудь уместимся.
Как это часто случалось в последние годы, удушливая жара в одночасье сменилась затяжным ненастьем. Температура упала до десяти градусов, и зарядили тусклые, надоедливые дожди. Долгожданные такси с зелёным огоньком с вызывающей скоростью проносились мимо стоянок. Ланской и Ровнин успели основательно вымокнуть, пока им не подвернулся попутный “левак”.
Поспешно забравшись внутрь, они вытерли мокрые лица и примолкли.
Прислушиваясь к натужному повизгиванию дворников, никак не справлявшихся с наплывом пузырящихся вод, Ланской философски размышлял о капризах судьбы. За последний месяц они с Маликом видели шефа лишь дважды, да и то урывками. Один раз он назначил встречу в вестибюле Госкомитета по науке и технике, где шло заседание какой-то комиссии, другой — в ампирном закутке Дома учёных. На счастье, Доровский обладал даром полностью абстрагироваться от окружающей действительности, сосредоточиваясь только на том, что ему ловко подсовывали в данный момент аспиранты и прочие соискатели. Впрочем, читал он, как правило, по диагонали, с удивительной быстротой переключаясь с одной темы на другую, в зависимости от упорства и умения осаждавших. Оставалось лишь удивляться, как он ухитрялся в таких условиях замечать ошибки, повторы и прочие слабости. А он замечал, не гнушаясь вносить поправки даже в библиографию, в которую официальные оппоненты и те редко заглядывали.
Не составили исключения и обе последние встречи в прокуренных коридорах, на глазах у людей. Несмотря на явно неподходящую обстановку, Евгений Владимирович успел просмотреть весь материал и, судя по вполне резонным замечаниям, нащупать уязвимые места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Мороженые креветки, которых мы покупаем в магазинах, не могут дать даже представления о вкусе чилимов, сваренных в морской воде, — заметил, отдуваясь, Неймарк.
— Вот блюдо, которое все съедают всегда до конца. Сколько бы ни было этих самых чилимов и как бы ни был сыт человек, — подвел итог Сергей.
Словно в байдарку, проскользнула Рунова в отверстие спального мешка и зажмурилась, ощущая блаженную истому во всём теле.
Скользил меловой луч прожектора. На стене бунгало рисовались лунные узоры дубовой кроны. Уютно стучал по трижды просмоленной крыше дождь. Пахло морем, теплым деревом и сладкой шелухой чилима, до утра оставшейся на столе.
А сон всё не шёл… Не было покоя в мыслях. Не возвращалась беззаботная радость первых счастливых ночей.
“Что же это со мной, какого рожна мне ещё надо?” — тосковала она, прислушиваясь к звону цикад, упоённо забывших про дождь.
X
Ланской и Ровнин не уставали дивиться широте и могуществу связей Евгения Владимировича Доровского. Он позвонил в лабораторию, как всегда, неожиданно, перед концом рабочего дня.
— С нашим шефом не соскучишься! — не то осуждающе, не то одобрительно вздохнул Кирилл, вешая трубку. — Надо ехать.
Звонок оторвал его от затягивающих, как шахматный этюд, поисков общей формулы для подсчёта термодинамических потенциалов реакции с углеводородами-гомологами.
— Сейчас? — не отрывая глаз от шкалы газометра, вяло спросил Малик — он заканчивал как раз серию опытов с цикланами.
Как всегда, срочно.
Ехать куда-то в дождь из ярко освещённой лаборатории, где было так тепло и просторно, не очень хотелось. Вот уже две недели, как они работали здесь только вдвоём. Володя Орлов перешёл на химфак к Герберову, а Томка-Рыба пребывала где-то на сборах пловцов. Первые дни без привычного трёпа было скучновато. Зато эксперимент сразу набрал оптимальный темп.
— Шеф звонил? — напомнил Марлен, увидев, что Кира вновь лунатически потянулся к подсчётам.
— Кто же ещё? — Ланской с сожалением отложил шариковую ручку. — В самый интересный момент! Только-только начало вырисовываться… Боюсь упустить. Может, ты один съездишь?
— А куда?
— В гостиницу “Россия”, — небрежно повёл бровью Кирилл. — Там, понимаешь, сейчас директор того самого металлургического комбината. С ним Михаил Владимирович насчёт нас договорился…
Эффект был полный.
— Вот это да! — Марлен даже озадаченно присвистнул. От одной лишь мысли о том, что заместитель председателя Госплана говорил про их дела с директором крупнейшего металлургического комбината, захватывало дух. — А ты меня, часом, не разыгрываешь, старик?
— Очень надо! И вообще не понимаю, чего это ты так всполошился? Всё в этом мире просто, старик. — Бросив халат на табуретку, он снял с вешалки кожаную куртку. Конечно, и речи быть не могло о том, чтобы не поехать на подобное рандеву.
— Легко сказать, просто! — Малик критически оглядел тёмные и липкие от смол пальцы. — Лично у меня от такой простоты дух захватывает, — он отключил установку и вырубил тягу.
— И напрасно. Родственный фактор имеет первостепенное значение! Подчас успех дела определяют личные контакты. Кто с кем ходит в сауну, играет в теннис или попивает водочку на природе…
— Ну, шеф, молодчага! И сам ведь, что любопытно, без всякой просьбы!
— Как же!.. Я ему всю плешь проел насчёт полузаводской модели. Но на такой вариант, признаюсь, даже я не рассчитывал.
— А директор, он чего? — спешно отключив контакты, продолжал выспрашивать подробности Ровнин. — Будет строить?
— Я-то откуда знаю?.. Согласился переговорить, и на том спасибо.
— Попробовал бы не согласиться!
— Не скажи, — выпятив губы, медленно покачал головой Кирилл. — Он сам себе голова. Депутат Верховного Совета, Герой Социалистического Труда — всё при нём.
— Не имеет значения! — Ровнин принялся методично отмывать ногти. — Госплан, старик…
— Да брось ты, — Ланской досадливо поморщился. — Ты ещё уши намыль, — усмехнулся он покровительственно. — Ишь загорелся! Чему, дура, радуешься? Девяносто шансов из ста за то, что он пошлёт нас куда подальше. Очень мы нужны ему с нашей вихревой камерой… Финансирование опять же, а у него план, государственный кстати, небось министр каждую неделю звонит…
— Так ты едешь? — не обращая внимания на насмешки, спросил Марлен. — Если нет, то дай я запишу фамилию и номер комнаты.
— Я бы не поехал, — с расстановкой объяснил Ланской, — если бы не знал тебя, Малик, но коль скоро я имею счастье наблюдать за твоими завихрениями почти восемь лет, мне не остаётся другого выбора. Я еду, хоть и оставил свой зонтик дома.
— И превосходно. У меня зонт есть. Как-нибудь уместимся.
Как это часто случалось в последние годы, удушливая жара в одночасье сменилась затяжным ненастьем. Температура упала до десяти градусов, и зарядили тусклые, надоедливые дожди. Долгожданные такси с зелёным огоньком с вызывающей скоростью проносились мимо стоянок. Ланской и Ровнин успели основательно вымокнуть, пока им не подвернулся попутный “левак”.
Поспешно забравшись внутрь, они вытерли мокрые лица и примолкли.
Прислушиваясь к натужному повизгиванию дворников, никак не справлявшихся с наплывом пузырящихся вод, Ланской философски размышлял о капризах судьбы. За последний месяц они с Маликом видели шефа лишь дважды, да и то урывками. Один раз он назначил встречу в вестибюле Госкомитета по науке и технике, где шло заседание какой-то комиссии, другой — в ампирном закутке Дома учёных. На счастье, Доровский обладал даром полностью абстрагироваться от окружающей действительности, сосредоточиваясь только на том, что ему ловко подсовывали в данный момент аспиранты и прочие соискатели. Впрочем, читал он, как правило, по диагонали, с удивительной быстротой переключаясь с одной темы на другую, в зависимости от упорства и умения осаждавших. Оставалось лишь удивляться, как он ухитрялся в таких условиях замечать ошибки, повторы и прочие слабости. А он замечал, не гнушаясь вносить поправки даже в библиографию, в которую официальные оппоненты и те редко заглядывали.
Не составили исключения и обе последние встречи в прокуренных коридорах, на глазах у людей. Несмотря на явно неподходящую обстановку, Евгений Владимирович успел просмотреть весь материал и, судя по вполне резонным замечаниям, нащупать уязвимые места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97