У меня перехватывает горло. Половина моей речи основывалась на блефе. А если я ошибся?
– Возможно, – отвечаю, – но я не могу продолжать мое расследование на ощупь. В конце концов, раз мое начальство заставляет меня фактически работать на вас, мне надо знать, чего вы от меня ждете...
Он смотрит на меня, поигрывая карандашом. Бразин вытирает стекла очков... Пауза затягивается. Наконец Анастасьев встает.
– Я очень счастлив познакомиться с вами, господин комиссар, – говорит он. – Надеюсь, вы найдете нашего атташе к назначенному нами сроку, то есть до завтрашнего вечера.
Он кланяется и ждет, пока я отвалю.
Я не могу дышать.
– Прекрасно, господа! До встречи! – бормочу я. И кланяюсь, спрашивая себя, правильно ли поступил или вел себя, как чемпион среди дебилов.
Глава 4
Да, возможно, я ошибся. Возможно, типы из советского посольства не управляли ситуацией именно так, как я предположил, но я знаю, что основа моих рассуждений верна. Подумав, я не испытываю недовольства своим визитом. По крайней мере русские поймут, что я не деревенский дурачок, и прекратят свои действия, если история с их похищенным атташе все-таки туфта!
А теперь я гоню на полной скорости.
Я возвращаюсь в Большой дом. Но не подумайте, что я еду к Старику. Он раздразнил мое самолюбие, и теперь я приду к нему только с решением загадки или с заявлением об отставке!
Я в каком-то долбанутом состоянии. Не знаю, знакомо ли вам это. Такое ощущение, что крепко набрался... Мне на все наплевать. Мчу, не замечая преград, и тем хуже для того, кто не успеет вовремя вскочить на тротуар.
– Есть свободные люди? – спрашиваю я, войдя в комнату инспекторов, где сидят несколько парней.
Все лица поворачиваются ко мне. Я замечаю Плюме. Этот полный рвения мальчишка как раз из тех, кто не теряет времени зря и с первых шагов уверенно идет к повышениям и Почетному легиону.
Эти парни напрочь лишены чувства юмора, зато в драке на них можно полностью положиться.
– Ты свободен? – спрашиваю его.
– Да, господин комиссар.
– Тогда слушай...
Я отвожу его в угол комнаты.
– Ты знаешь, что в подвале у нас есть жилец?
– Да, патрон, знаю...
– Я хочу, чтобы он убежал.
– Чтобы он...
Плюме проглатывает удивление, потому что вышколен лучше лакея из богатого дома.
– Да, чтобы он удрал, и рассчитываю в этом на твою помощь. Ты возьмешь его из камеры. Будь циничным, дай ему понять, что работаешь в конторе «исполнителем» и увозишь его на небольшую загородную прогулку.
Возьмешь машину, посадишь его рядом с собой и скажешь, что при малейшем движении шлепнешь его.
Он будет думать, что ты один, потому что грязную работу лучше выполнять без свидетелей. Главное – будь злым, настороженным, грубым...
Я поеду за тобой на некотором расстоянии... Улучив удобный момент, ты врежешься в зад другой машины... Насчет поломок не беспокойся, фирма все оплатит. Неизбежно наступит момент замешательства, которым арестант обязательно воспользуется, если он не последний лопух. Сечешь?
– Я все отлично понимаю, господин комиссар.
– Как раз начинает темнеть. Все О'кей...
– Скажите, – спрашивает он, – а авария должна произойти в городе или в предместье?
– Только не в центре. Мне так и видится авеню Гранд-Арме. Или даже лучше Пон де НЕйи...
– Понятно...
– Я ухожу. Буду вас ждать на углу улицы. Притормози, чтобы я успел тронуться с места и сесть тебе на хвост. Главное – будь естественным... Да, и еще: когда тип будет рвать когти, пальни ему вслед. Абсолютно необходимо, чтобы он поверил в подлинность происходящего... Только не подстрели пару-тройку прохожих, а то пресса тебя линчует!
– Не беспокойтесь!
– Ладно, я пойду дать распоряжение, чтобы тебе передали заключенного.
Я сижу вместе с Берюрье в его старом «мэтфорде». Берюрье – это не слишком башковитый толстяк, специалист по массажу солнечного сплетения гангстеров. Я взял его с собой, потому что партия будет крупной, как атомный гриб, и, если я ее проиграю, в конторе начнется большой шухер.
За рулем сижу я. У меня больше доверия к моим реакциям, чем к его.
Когда Плюме проезжает мимо, он дает короткий сигнал клаксоном и притормаживает. Я замечаю тонкую фигуру арестанта, его бледное лицо... Моя шляпа надвинута на глаза, чтобы он не мог меня узнать, если посмотрит в мою сторону. Но мои опасения напрасны! Поездка начинается. Сначала медленно, но потом, когда мы выехали на Елисейские Поля, быстрее.
На Рон-Пуэн между нами и машиной, которую мы преследуем, образуется пробка. Какой-то козел на «веспе» поцеловал грузовик, чем парализовал движение. У меня от волнения сжимаются шары. Если я потеряю из виду Плюме и тому гаду, которого он везет, удастся смыться, я больше не посмею показаться на глаза коллегам. Надо мной будут потешаться лет сто, даже тысячу, пересказывая историю этого кретина Сан-Антонио, который хотел поиграть в кошки-мышки и остался в дураках, как старый слепой котяра!
Я жму на клаксон, подавая тем самым пример другим водителям. Через три секунды начинается такой рев, что если бы Париж подвергся сейчас бомбардировке, этого никто бы не заметил.
Полицейский-регулировщик злится, оттягивает «веспа-сианца» в сторону и делает машинам знак проезжать.
Я несусь к арке... Проспект пуст... Замечаю вдали, у авеню Георга Пятого, «404-ку» Плюме и прибавляю скорость, чтобы догнать ее. К счастью, малыш заметил инцидент и сбросил газ...
Объезжаем Триумфальную арку... Вокруг монумента стоят автобусы туристов, которые, наверное, никогда раньше не видели, как горит газ. Стада американцев, скандинавов и швейцарцев фотографируют священную плиту. Эта толчея вызывает новую задержку, но Плюме держится начеку и едет медленно. И тут происходит нечто непредвиденное, от чего я подпрыгиваю на сиденье. Я вижу, как открывается дверца «404-ки» со стороны водителя, из нее вылетает Плюме и остается неподвижным на шоссе; машина идет зигзагами, пока лже-Бункс не хватается за руль... Потом она делает рывок вперед и начинает быстро удаляться.
Да, я не предусмотрел такой вариант развития событий; не подумал, что арестант может удрать по-настоящему, да еще на машине!
На машине, которой выжать сто пятьдесят в час, как вам выпить стакан вина! А тачка Берюрье тащится еле-еле и начинает дрожать, как девка, которую вы лапаете, едва вы пытаетесь ее убедить, что восемьдесят километров в час – не предел ее возможностей!
Я выкрикиваю ругательства! Дрожу! Брызгаю слюной!
– Надо остановиться, – замечает Берюрье. – Плюме ранен.
– Да чтоб он сдох! – ору я. – Такой идиот не имеет права дольше портить жизнь своим согражданам!
– Парень крепко саданул его в челюсть, мне отсюда видно, – уверяет толстяк, не смущаясь. – Это японский трюк, сразу перекрывает дыхание. Мне один раз это сделали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30