И ещё - её теплоте и отзывчивости. За каждую сделанную для неё мелочь, будь то приклеенная плитка в ванной или отремонтированный утюг она благодарила так, будто ей преподнесли ей невероятно дорогой подарок. И всегда находила повод вспомнить об этом и лишний раз восхититься. Знаете, не только женщины любят ушами. Мужчинам тоже приятно, когда их хвалят.
Павел запер машину, поднялся наверх и позвонил в знакомую уже до мелочей дверь. Никто не отозвался. Он посмотрел на часы: ну, конечно же, так рано он никогда не приезжал, а об изменениях в своей жизни предпочел Милочке до поры до времени не рассказывать - из суеверия, что ли? А ещё потому, что её явно мучили какие-то неведомые Павлу проблемы. Узнать бы, какие. Для того, чтобы в жизни Милочки не было вообще никаких проблем, он бы ничего не пожалел.
Отпер дверь, вошел... И сразу его охватило знакомое чувство покоя. Квартира просто дышала Милочкой, теперь он себе уже и не представлял, как мог жить без этого удивительного создания. И одновременно почувствовал привычное беспокойство: как бы его фея не исчезла, не растворилась в каких-то неведомых сферах. Всегда этого боялся, с первой минуты знакомства, хотя и понимал, что выглядит старым, сентиментальным идиотом.
Наверное, это была любовь с первого взгляда. А познакомились они почти как в романе - чуть ли не на улице. В тот день Павлу пришлось оставить машину на станции техобслуживания: что-то в ней забарахлило, теперь уже и не вспомнить, что именно. Домой возвращался на двух троллейбусах с пересадкой и по дороге решил зайти в магазин: дома, в холодильнике было почти пусто. Вот в магазине-то все и произошло.
Очереди практически не было, только перед Павлом какая-то миниатюрная, хрупкая девушка выбирала кусочек то ли колбасы, то ли ветчины, и попросила продавщицу найти ей кусочек поменьше. Продавщица же буквально швырнула на весы нечто явно неподходящее и чуть ли не на весь магазин высказалась о "голытьбе, которой дома надо сидеть, если нет денег". Девушка буквально отшатнулась от прилавка и Павел увидел её глаза: большие, голубые, полные слез. Глаза несправедливо обиженного ребенка. Остальное в тот момент он даже и не разглядел толком. И его как будто кипятком ошпарило. Только потом он понял, что это была огромная жалость и желание защитить это белокурое, какое-то ангелоподобное существо. То есть чувства ему в принципе несвойственные. И вот этот-то неожиданный всплеск эмоций все и решил.
Павел придержал девушку за руку, а сам повернулся к прилавку. Наверное, у него был не слишком приветливый вид, потому что барышня за прилавком как-то слиняла, утратила весь свой гонор и пролепетала:
- Слушаю вас.
- Вот и хорошо, что слушаете, - отозвался Павел противным и скрипучим голосом. - Обслужите покупательницу, как полагается, а потом мы с вами поговорим отдельно. А лучше поговорим с директором этого заведения.
Продавщица сделалась сначала пунцовой, потом синюшне-бледной, но первое пожелание выполнила беспрекословно. Девушка снова взглянула на Павла, на сей раз с чувством благодарности. Так ему, во всяком случае, показалось. Сам в этом магазине он покупать ничего не стал, а вышел следом за Милочкой на улицу. То есть тогда он ещё не знал, как её зовут. Вообще ничего о ней не знал. Понимал только, что именно эту "то ли девушку, а то ли виденье" искал всю свою жизнь и, если сейчас её упустит, будет круглым идиотом. Напросился ей в провожатые, по дороге представился, познакомились. Донес сумку до квартиры и попросил разрешения звонить. Наверное, бедняжка до смерти боялась, что Павел напросится ещё и к ней в гости, поэтому просьбу о телефоне восприняла как спасение. И - разрешила.
Только он отважился ей позвонить лишь неделю спустя, хотя думал о ней непрерывно. Всю эту неделю ходил сам не свой, на что обратила внимание даже Наташа, вполне способная не заметить в двух шагах от себя тяжело нагруженный трейлер с прицепом.
- Павлуша, ты, случайно, не влюбился? - спросила она, когда Павел зашел к ним с Андреем "на огонек".
- С чего ты взяла? - изумился Андрей, в то время как его друг тщетно подбирал слова для достойного ответа.
- Сюствую, - ответила Наталья в той самой манере, которая всегда раздражала Павла. - Как тот чукча из анекдота. Он говорит, что по тундре кто-то чужой ходит. Его спрашивают: откуда, мол, знаешь? А он в ответ: "Сюствую, однако".
Андрей покрутил пальцем у виска и посоветовал ей не менять специализацию.
- Занимаешься детективами, ну и занимайся на доброе здоровье. Сама же говорила, что любовная лирика - это не твой жанр.
- Ничего подобного! - возмутилась Наташа. - Не мой жанр - это эротика. А вот в лирике я как раз неплохо разбираюсь.
- Кто это тебе сказал, дорогая? - поинтересовался Андрей. - По-моему, тебя, как всегда, надули...
О Павле они, увязнув в своей перепалке, просто забыли, чему он был несказанно рад. Да, Андрею была нужна именно такая женщина, как Наташа: тот самый случай, когда два сапога - пара. Но Павел рядом с такой и суток не прожил. Впрочем... говорят же: не критикуй чужую жену, радуйся тому, что она - чужая.
Когда он набрался смелости, то позвонил Милочке и пригласил её в кафе. А куда ещё он мог её пригласить в первый раз? Это потом, когда они получше узнали друг друга, он понял, что нужно было звать её на выставку, в музей, на концерт. Но тогда, во-первых, ему это не пришло в голову. А во-вторых, сам он предпочитал в редкие свободные часы делать что-нибудь полезное.
Но именно поэтому второй его шаг оказался на удивление удачным: в разговоре по телефону Милочка обронила, что её единственная связь со внешним миром - старенький черно-белый телевизор приказал долго жить и она теперь не может смотреть передачи по своему любимому каналу "Культура". Телевизор Павел, конечно же, починил, хотя о существовании такого канала, если честно, только слышал. Но об этом промолчал - и правильно сделал. Иначе чувство благодарности, которое испытала к нему Милочка, могло бы обернуться каким-нибудь совершенно иным чувством. Снисходительной жалости, например. Или презрения к серости. Хотя вряд ли Милочка способна испытывать такое низменное чувство, как презрение.
- Вы любите историю? - ошарашила его вопросом Милочка, когда они после починки телевизора чинно пили чай.
- Истории? - переспросил он, недослышав. - Какие истории?
- Да нет же, не истории, а историю. Нашу историю, российскую. Я преподаю её в институте...
- Боюсь, я не слишком хорошо помню школьную программу, - осторожно ответил я.
Лицо Милочки слегка затуманилось, но потом снова оживилось:
- О, я не о школьной программе! Я об исторических романах. Вы любите читать?
- У меня так мало свободного времени, - промямлил он, чувствуя себя последним болваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Павел запер машину, поднялся наверх и позвонил в знакомую уже до мелочей дверь. Никто не отозвался. Он посмотрел на часы: ну, конечно же, так рано он никогда не приезжал, а об изменениях в своей жизни предпочел Милочке до поры до времени не рассказывать - из суеверия, что ли? А ещё потому, что её явно мучили какие-то неведомые Павлу проблемы. Узнать бы, какие. Для того, чтобы в жизни Милочки не было вообще никаких проблем, он бы ничего не пожалел.
Отпер дверь, вошел... И сразу его охватило знакомое чувство покоя. Квартира просто дышала Милочкой, теперь он себе уже и не представлял, как мог жить без этого удивительного создания. И одновременно почувствовал привычное беспокойство: как бы его фея не исчезла, не растворилась в каких-то неведомых сферах. Всегда этого боялся, с первой минуты знакомства, хотя и понимал, что выглядит старым, сентиментальным идиотом.
Наверное, это была любовь с первого взгляда. А познакомились они почти как в романе - чуть ли не на улице. В тот день Павлу пришлось оставить машину на станции техобслуживания: что-то в ней забарахлило, теперь уже и не вспомнить, что именно. Домой возвращался на двух троллейбусах с пересадкой и по дороге решил зайти в магазин: дома, в холодильнике было почти пусто. Вот в магазине-то все и произошло.
Очереди практически не было, только перед Павлом какая-то миниатюрная, хрупкая девушка выбирала кусочек то ли колбасы, то ли ветчины, и попросила продавщицу найти ей кусочек поменьше. Продавщица же буквально швырнула на весы нечто явно неподходящее и чуть ли не на весь магазин высказалась о "голытьбе, которой дома надо сидеть, если нет денег". Девушка буквально отшатнулась от прилавка и Павел увидел её глаза: большие, голубые, полные слез. Глаза несправедливо обиженного ребенка. Остальное в тот момент он даже и не разглядел толком. И его как будто кипятком ошпарило. Только потом он понял, что это была огромная жалость и желание защитить это белокурое, какое-то ангелоподобное существо. То есть чувства ему в принципе несвойственные. И вот этот-то неожиданный всплеск эмоций все и решил.
Павел придержал девушку за руку, а сам повернулся к прилавку. Наверное, у него был не слишком приветливый вид, потому что барышня за прилавком как-то слиняла, утратила весь свой гонор и пролепетала:
- Слушаю вас.
- Вот и хорошо, что слушаете, - отозвался Павел противным и скрипучим голосом. - Обслужите покупательницу, как полагается, а потом мы с вами поговорим отдельно. А лучше поговорим с директором этого заведения.
Продавщица сделалась сначала пунцовой, потом синюшне-бледной, но первое пожелание выполнила беспрекословно. Девушка снова взглянула на Павла, на сей раз с чувством благодарности. Так ему, во всяком случае, показалось. Сам в этом магазине он покупать ничего не стал, а вышел следом за Милочкой на улицу. То есть тогда он ещё не знал, как её зовут. Вообще ничего о ней не знал. Понимал только, что именно эту "то ли девушку, а то ли виденье" искал всю свою жизнь и, если сейчас её упустит, будет круглым идиотом. Напросился ей в провожатые, по дороге представился, познакомились. Донес сумку до квартиры и попросил разрешения звонить. Наверное, бедняжка до смерти боялась, что Павел напросится ещё и к ней в гости, поэтому просьбу о телефоне восприняла как спасение. И - разрешила.
Только он отважился ей позвонить лишь неделю спустя, хотя думал о ней непрерывно. Всю эту неделю ходил сам не свой, на что обратила внимание даже Наташа, вполне способная не заметить в двух шагах от себя тяжело нагруженный трейлер с прицепом.
- Павлуша, ты, случайно, не влюбился? - спросила она, когда Павел зашел к ним с Андреем "на огонек".
- С чего ты взяла? - изумился Андрей, в то время как его друг тщетно подбирал слова для достойного ответа.
- Сюствую, - ответила Наталья в той самой манере, которая всегда раздражала Павла. - Как тот чукча из анекдота. Он говорит, что по тундре кто-то чужой ходит. Его спрашивают: откуда, мол, знаешь? А он в ответ: "Сюствую, однако".
Андрей покрутил пальцем у виска и посоветовал ей не менять специализацию.
- Занимаешься детективами, ну и занимайся на доброе здоровье. Сама же говорила, что любовная лирика - это не твой жанр.
- Ничего подобного! - возмутилась Наташа. - Не мой жанр - это эротика. А вот в лирике я как раз неплохо разбираюсь.
- Кто это тебе сказал, дорогая? - поинтересовался Андрей. - По-моему, тебя, как всегда, надули...
О Павле они, увязнув в своей перепалке, просто забыли, чему он был несказанно рад. Да, Андрею была нужна именно такая женщина, как Наташа: тот самый случай, когда два сапога - пара. Но Павел рядом с такой и суток не прожил. Впрочем... говорят же: не критикуй чужую жену, радуйся тому, что она - чужая.
Когда он набрался смелости, то позвонил Милочке и пригласил её в кафе. А куда ещё он мог её пригласить в первый раз? Это потом, когда они получше узнали друг друга, он понял, что нужно было звать её на выставку, в музей, на концерт. Но тогда, во-первых, ему это не пришло в голову. А во-вторых, сам он предпочитал в редкие свободные часы делать что-нибудь полезное.
Но именно поэтому второй его шаг оказался на удивление удачным: в разговоре по телефону Милочка обронила, что её единственная связь со внешним миром - старенький черно-белый телевизор приказал долго жить и она теперь не может смотреть передачи по своему любимому каналу "Культура". Телевизор Павел, конечно же, починил, хотя о существовании такого канала, если честно, только слышал. Но об этом промолчал - и правильно сделал. Иначе чувство благодарности, которое испытала к нему Милочка, могло бы обернуться каким-нибудь совершенно иным чувством. Снисходительной жалости, например. Или презрения к серости. Хотя вряд ли Милочка способна испытывать такое низменное чувство, как презрение.
- Вы любите историю? - ошарашила его вопросом Милочка, когда они после починки телевизора чинно пили чай.
- Истории? - переспросил он, недослышав. - Какие истории?
- Да нет же, не истории, а историю. Нашу историю, российскую. Я преподаю её в институте...
- Боюсь, я не слишком хорошо помню школьную программу, - осторожно ответил я.
Лицо Милочки слегка затуманилось, но потом снова оживилось:
- О, я не о школьной программе! Я об исторических романах. Вы любите читать?
- У меня так мало свободного времени, - промямлил он, чувствуя себя последним болваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156