Вот тут-то её и "заклинило": поспорила, что женит на себе этого страшненького коротышку во что бы то ни стало, хотя на самом деле всерьез о таком замужестве не думала. Если выходить замуж - так за иностранца, чтобы уехать из этого кошмара. Но - поспорила, пришлось соответствовать, чтобы выдержать марку. Правда, про себя считала, что просто заставит его сделать ей предложение, засыпать подарками, завалить деньгами. А "динамо крутануть" никогда не поздно.
Первым делом она дала ему понять, что ни он, ни даже его деньги лично ей совершенно неинтересны. Она работает - вот и все. А каждый труд должен быть оплачен, это святое.
Ирина знала: Босс никогда не был женат, считая, что семейная жизнь это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным девушкам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот щедр и почти ласков, хотя сквозь эту оболочку отчетливо проглядывали равнодушие и даже презрение.
"Врага надо любить его же оружием", - это парадоксальное правило Ирина исповедовала свято. И держалась с независимой дерзостью, которая, ко всему прочему, выгодно её отличала от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. Подметив однажды взгляд Босса - холодный, циничный и жесткий, она постаралась усвоить такое же выражение глаз, как бы говоря: я работаю ты мне платишь а остальное никого не касается. Рыбак рыбака видит издалека - очень скоро она стала официальной любовницей Босса.
Через полгода их близких отношений она вдруг с удивлением обнаружила, что Босс её любит. Сначала это приятно пощекотало её самолюбие, потом несколько встревожило: влюбленный "спонсор" оказался безумно ревнивым и неудобным в повседневном обиходе. Ирина постаралась отодвинуть его на максимально безопасное расстояние и... просчиталась. Постулата: чем меньше любим... и так далее никто на самом деле не отменял.
Чем больше Ирина капризничала, жаждала независимости и откровенно издевалась над любовником, тем крепче он к ней привязывался. Она в открытую стала ему изменять - он побесился неделю, потом смирился, услышав резкую отповедь:
- Женись на мне, тогда хоть ложкой хлебай! А пока отвянь.
За десятую долю такой дерзости любого другого человека на следующий же день не было бы в живых. Ирина прекрасно это знала, но откровенно играла с огнем: опасность только придавала пикантности уже тяготящей её связи. Но... коготок увяз - всей птичке пропасть. Босс уже не мыслил себе жизни без своенравной и стервозной красавицы. Правда, жениться все-таки не спешил, хотя в конце концов сделал ей предложение - стать его законной женой. Она только удивленно подняла одну бровь:
- Дорогой мой, я не продаюсь, меня можно только взять в аренду. Что тебя не устраивает? Я работаю - ты платишь. Захочу - уйду к другому. Пусть будет меньше денег, моя независимость мне дороже.
В первую секунду она испугалась произведенного эффекта: Босса охватил лютый гнев, ещё никто не смел ему отказывать, больше всего ему в тот момент хотелось её задушить, но... Но, судя по всему, "попал" он крепко, ещё больше стал уважать её и даже считаться с ней, чего не делал никогда и ни с кем.
Еще через полгода они все-таки поженились: Босс всегда получал то, что хотел. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без нее. Само его существование приобрело для него другой смысл. Она стала ему не только женой, но и его ребенком, избалованной взбалмошной, его дорогой девочкой. Он прощал ей все, любые её прихоти и безумства, лишь бы она была с ним, хотя на людях разговаривал с ней намеренно сухо и иронично.
Ее фантазии приобретали иногда самые причудливые формы, он только подсмеивался над ней, но, как говорится, береженого Бог бережет, а потому окружил её целой толпой проверенных и преданных ему охранников, задача которых была не только охранять, но и не допускать каких-либо контактов с посторонними мужчинами. Все в обществе, в котором они вращались это знали, никто не решился бы даже на легкий флирт, понимая, что рискует головой, в прямом, а не в переносном смысле. Впрочем, она исхитрялась обходить любые запреты, это придавало остроту и пикантность её жизни. Но за десять лет она просто устала. Нет, не просто - смертельно устала от мужа, которого никогда не любила. И от своей щедро раззолоченной клетки - тоже...
Ирина перешла с банкетки перед зеркалом в роскошное антикварное кресло, прихватив по дороге недопитый бокал и сигареты, удобно устроилась, сделала большой глоток вина, вкусно затянулась сигаретой и принялась мечтать. Вот она так сидит и вдруг распахивается дверь, вбегает перепуганная горничная и кричит:
- Скорее! С хозяином плохо!
Она встает и почти бежит в комнаты мужа, а сердце колотится у неё в груди, как бешенное. В кабинете Босса - столпотворение, обслуга мечется в панике, тут же белые халаты врачей. Один из докторов подходит к ней и берет за обе руки:
- Мужайтесь, Ирина Феликсовна. Вашего супруга больше нет...
Она бросает короткий взгляд на кушетку: там кто-то лежит.
- Дайте мне сигарету, - говорит она ровным голосом. - Как это произошло?
- Инсульт, - отвечает ей врач и почтительно дает прикурить. - Все произошло молниеносно. Наши соболезнования...
Она не плачет. Слезы выглядели бы фальшиво, о её отношениях с супругом все если не знают, то догадываются. Она застывает в молчаливой печали и только крепко сжатый рот выдает её напряжение.
- Дайте воды, - почти беззвучно говорит она...
Дальше воображение пока не шло, разве что вместо инсульта мечтался инфаркт. Или жуткая автокатастрофа. Или - рухнувший вертолет. Или бандитская пуля... Все равно что, лишь бы сразу и наверняка. А ведь муженек вполне может проскрипеть ещё лет эдак десять, ему всего-навсего шестьдесят с небольшими копейками. И тогда ей будет... господи, сорок лет! Она уже будет просто старой грымзой! И что?
Ирина протянула руку к наполовину пустой бутылке, не глядя, долила бокал, закурила новую сигарету. Возвращаться из сладких грез в ненавистную реальность не хотелось. Она попробовала ещё раз представить себе, как её зовут к бездыханному телу мужа, но такие вещи обычно хорошо получаются только экспромтом. "Дубль" выходил бесцветным, нежизненным, скучным...
- Ну и ладно, - сказала она вслух. - Пропустим десяток страниц. Вот я возвращаюсь с похорон...
На ней строгое черное платье от Кристиана Диора, на голове - черная шляпа с густой вуалью. Она входит в дом, который отныне полностью принадлежит ей. На ходу бросает прислуге:
- Подайте ужин ко мне в комнату...
Почему в комнату? Она же свободна, может ужинать в столовой, туда никто не придет, не будет надоедать. Нет, это позже, в первый вечер она ещё побудет у себя, одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Первым делом она дала ему понять, что ни он, ни даже его деньги лично ей совершенно неинтересны. Она работает - вот и все. А каждый труд должен быть оплачен, это святое.
Ирина знала: Босс никогда не был женат, считая, что семейная жизнь это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным девушкам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот щедр и почти ласков, хотя сквозь эту оболочку отчетливо проглядывали равнодушие и даже презрение.
"Врага надо любить его же оружием", - это парадоксальное правило Ирина исповедовала свято. И держалась с независимой дерзостью, которая, ко всему прочему, выгодно её отличала от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. Подметив однажды взгляд Босса - холодный, циничный и жесткий, она постаралась усвоить такое же выражение глаз, как бы говоря: я работаю ты мне платишь а остальное никого не касается. Рыбак рыбака видит издалека - очень скоро она стала официальной любовницей Босса.
Через полгода их близких отношений она вдруг с удивлением обнаружила, что Босс её любит. Сначала это приятно пощекотало её самолюбие, потом несколько встревожило: влюбленный "спонсор" оказался безумно ревнивым и неудобным в повседневном обиходе. Ирина постаралась отодвинуть его на максимально безопасное расстояние и... просчиталась. Постулата: чем меньше любим... и так далее никто на самом деле не отменял.
Чем больше Ирина капризничала, жаждала независимости и откровенно издевалась над любовником, тем крепче он к ней привязывался. Она в открытую стала ему изменять - он побесился неделю, потом смирился, услышав резкую отповедь:
- Женись на мне, тогда хоть ложкой хлебай! А пока отвянь.
За десятую долю такой дерзости любого другого человека на следующий же день не было бы в живых. Ирина прекрасно это знала, но откровенно играла с огнем: опасность только придавала пикантности уже тяготящей её связи. Но... коготок увяз - всей птичке пропасть. Босс уже не мыслил себе жизни без своенравной и стервозной красавицы. Правда, жениться все-таки не спешил, хотя в конце концов сделал ей предложение - стать его законной женой. Она только удивленно подняла одну бровь:
- Дорогой мой, я не продаюсь, меня можно только взять в аренду. Что тебя не устраивает? Я работаю - ты платишь. Захочу - уйду к другому. Пусть будет меньше денег, моя независимость мне дороже.
В первую секунду она испугалась произведенного эффекта: Босса охватил лютый гнев, ещё никто не смел ему отказывать, больше всего ему в тот момент хотелось её задушить, но... Но, судя по всему, "попал" он крепко, ещё больше стал уважать её и даже считаться с ней, чего не делал никогда и ни с кем.
Еще через полгода они все-таки поженились: Босс всегда получал то, что хотел. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без нее. Само его существование приобрело для него другой смысл. Она стала ему не только женой, но и его ребенком, избалованной взбалмошной, его дорогой девочкой. Он прощал ей все, любые её прихоти и безумства, лишь бы она была с ним, хотя на людях разговаривал с ней намеренно сухо и иронично.
Ее фантазии приобретали иногда самые причудливые формы, он только подсмеивался над ней, но, как говорится, береженого Бог бережет, а потому окружил её целой толпой проверенных и преданных ему охранников, задача которых была не только охранять, но и не допускать каких-либо контактов с посторонними мужчинами. Все в обществе, в котором они вращались это знали, никто не решился бы даже на легкий флирт, понимая, что рискует головой, в прямом, а не в переносном смысле. Впрочем, она исхитрялась обходить любые запреты, это придавало остроту и пикантность её жизни. Но за десять лет она просто устала. Нет, не просто - смертельно устала от мужа, которого никогда не любила. И от своей щедро раззолоченной клетки - тоже...
Ирина перешла с банкетки перед зеркалом в роскошное антикварное кресло, прихватив по дороге недопитый бокал и сигареты, удобно устроилась, сделала большой глоток вина, вкусно затянулась сигаретой и принялась мечтать. Вот она так сидит и вдруг распахивается дверь, вбегает перепуганная горничная и кричит:
- Скорее! С хозяином плохо!
Она встает и почти бежит в комнаты мужа, а сердце колотится у неё в груди, как бешенное. В кабинете Босса - столпотворение, обслуга мечется в панике, тут же белые халаты врачей. Один из докторов подходит к ней и берет за обе руки:
- Мужайтесь, Ирина Феликсовна. Вашего супруга больше нет...
Она бросает короткий взгляд на кушетку: там кто-то лежит.
- Дайте мне сигарету, - говорит она ровным голосом. - Как это произошло?
- Инсульт, - отвечает ей врач и почтительно дает прикурить. - Все произошло молниеносно. Наши соболезнования...
Она не плачет. Слезы выглядели бы фальшиво, о её отношениях с супругом все если не знают, то догадываются. Она застывает в молчаливой печали и только крепко сжатый рот выдает её напряжение.
- Дайте воды, - почти беззвучно говорит она...
Дальше воображение пока не шло, разве что вместо инсульта мечтался инфаркт. Или жуткая автокатастрофа. Или - рухнувший вертолет. Или бандитская пуля... Все равно что, лишь бы сразу и наверняка. А ведь муженек вполне может проскрипеть ещё лет эдак десять, ему всего-навсего шестьдесят с небольшими копейками. И тогда ей будет... господи, сорок лет! Она уже будет просто старой грымзой! И что?
Ирина протянула руку к наполовину пустой бутылке, не глядя, долила бокал, закурила новую сигарету. Возвращаться из сладких грез в ненавистную реальность не хотелось. Она попробовала ещё раз представить себе, как её зовут к бездыханному телу мужа, но такие вещи обычно хорошо получаются только экспромтом. "Дубль" выходил бесцветным, нежизненным, скучным...
- Ну и ладно, - сказала она вслух. - Пропустим десяток страниц. Вот я возвращаюсь с похорон...
На ней строгое черное платье от Кристиана Диора, на голове - черная шляпа с густой вуалью. Она входит в дом, который отныне полностью принадлежит ей. На ходу бросает прислуге:
- Подайте ужин ко мне в комнату...
Почему в комнату? Она же свободна, может ужинать в столовой, туда никто не придет, не будет надоедать. Нет, это позже, в первый вечер она ещё побудет у себя, одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156