Не испуганно бормочет оправдания и пытается снять с себя вину, а сознательно высказывает аргументы своей правоты.
— Все дело в том, — веско сказал Олег и выдержал театральную паузу, — что у вас нет доказательств смерти этой женщины. То есть, проще говоря, у вас нет ее трупа!
— Кто вам такое сказал? — пренебрежительно высказался Тарасенко. Он оторвался от протокола и решил высказаться, до того его удивило поведение подозреваемого. — Если бы у нас не было трупа, мы бы даже не начинали это дело...
Олег хмуро посмотрел на него, и Юра осекся.
— У вас не может быть ее трупа! Потому что никакого убийства не было! И у меня есть доказательство этого!
Самохин стал чувствовать, что допрос постепенно превращался в какой-то фарс. Вместо того чтобы заваливать вопросами подозреваемого и получать от него невразумительные ответы в свое оправдание, его ребята сами оказались в положении виноватых. Трупа-то у них действительно нет! Хоть они и пытаются блефовать, выдавая желаемое за действительное, но, похоже, этот парень информирован обо всех нюансах дела лучше них. Полковник уже не мог спокойно смотреть на этот спектакль. Он понял, что Мещерякова просто так на понт не возьмешь. И решил вмешаться:
— Ну, положим, — медленно растягивая слова, сказал он, — таким доказательством может быть только эта женщина, живая и невредимая. А доказательство ее смерти у нас есть — заключение врача больницы, который направил тело в морг.
Олег перевел на него взгляд и увидел заинтересованное выражение морщинистого лица. Ему показалось, что полковник совсем не настроен видеть в нем убийцу. Он просто хочет выяснить истину. Кажется, его услышали и поняли, что он хочет здесь сказать.
— Заключение липовое. И на самом деле эта женщина жива. Я ее нашел, и она мне все рассказала. Даю гарантию, то же самое она расскажет и вам.
— Что расскажет? — насторожился полковник. — Интересно послушать.
Олег воспрянул духом и даже распрямил спину. Уже хорошо, что готовы выслушать добытые им сведения! Могли ведь сходу отказаться от любых его доводов и отмести любые его доказательства.
— Там, внизу, при обыске в дежурке у меня отобрали диктофон. В этом диктофоне находится кассета, на которой записаны мои доказательства. Мне пришлось взять интервью у всех действующих лиц этого спектакля. Прослушайте ее и все поймете.
Полковник кивнул Корнюшину.
— Костя, сходи-ка!
Костя вскочил со стула и шустро вышел из комнаты. Не прошло и пяти минут, как диктофон был доставлен. Капитан положил его на стол и включил воспроизведение. Оперативники со вниманием прослушали кассету. Все пять «интервью» легко уместились на ней одной. Только Косте пришлось переставить кассету, когда кончилась одна сторона пленки. Сначала водитель «скорой» поведал о том, как привез женщину в больницу, затем врач Коврин рассказал о своем «подвиге», потом пошел рассказ Дарьи Остаповой о ее роли в этом деле, после нее была исполнена «ария» перепуганного Грудова, и под конец выступил с коротким номером Рябов. И Олег, как заправский конферансье, только объявлял фамилии «артистов».
Когда запись кончилась, никто из трех оперативников не мог сказать ни слова. Не поверить в подлинность записи было просто нельзя. Ведь довольно трудно подобрать столько этих самых «артистов», чтобы они так достоверно дрогнувшими и надтреснутыми голосами поведали одну и ту же историю, но каждый раз с новыми подробностями. Или у этой «постановки» был талантливый «режиссер»? Который сидел сейчас перед ними.
— Как вам удалось вынудить их всех на столь откровенные признания? — наконец спросил Самохин.
— Для этого есть разные способы, — ушел от ответа Олег. — И вам они, думаю, известны.
— Хорошо, допустим эти записи подлинные, — сказал Костя. — И женщина, которую якобы убили, жива. Вы назовете нам ее адрес, мы с ней встретимся и получим подтверждение. И признание Грудова снимает с вас всякую ответственность. Но тогда выходит, что вы причастны к его убийству.
— Это еще почему? — удивился Олег столь необычным поворотом дела.
— Он ведь хотел вас убрать! Вы получили его признание, и решили убрать его. Эта была просто месть с вашей стороны. Очень явный мотив.
— По-моему, очень глупый мотив, — саркастично заметил Олег. — Мало найдется сейчас людей, ради мести готовых идти на убийство. Слишком это накладно и рискованно. Сейчас все убивают друг друга ради денег. Только большие деньги могут оправдать убийство в глазах заказчика. А еще причиной убийства может быть страх! Страх, что жертва может выдать нежелательную информацию. Грудова убрал Кривой. Это очевидно. После того, как узнал, что Грудов все мне рассказал. Он просто испугался, что его показания дойдут до сведения милиции.
Олег замолчал, поняв, что его могут поймать на слове. И полковник не упустил такой возможности.
— А как он узнал, что Грудов все рассказал?
Олег пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, Грудов сам ему в этом признался.
— Зачем?
— Очевидно, затем, чтобы Кривой убрал меня. Я ведь теперь представляю для него некоторую опасность из-за того, что знаю про него все.
Оперативники переглянулись, молчаливо советуясь между собой. Слова Олега Мещерякова вызывали доверие. Кажется, он прав, этот парень. В теперешнем положении Грудов мешал только одному человеку — Кривому. Больше никому. И разговаривал Грудов по телефону перед своей гибелью именно с Кривым. Это установлено. Есть только одно но.
— К сожалению, я вас должен несколько огорчить, — тактично сказал полковник. — Эти записи могут быть признаны только в качестве косвенных доказательств. Ни один суд не признает их в качестве прямых. Эти признания ведь можно было смонтировать. Нам нужны прямые доказательства против Кривого!
— Вот вы их и ищите! — довольно резко ответил Олег и понял, что менты тоже люди. Причем люди самого паскудного свойства. Те, которые не верят никому и ни во что. Он замкнулся и решил больше с ними в полемику не вступать.
— Хорошо! — подвел итог полковник Самохин. — Мы проверим эти показания. Допросим Дарью Остапову, допросим Анатолия Рябова. К сожалению, ни Коврина, ни Грудова мы допросить уже не сможем. Оба на том свете.
— И Коврин тоже? — невольно вырвалось у Олега.
— Да! — вздохнул Самохин, словно сам был расстроен смертью человека, которого даже никогда не видел, — ему вставили перо под ребро, когда он садился в свою машину. Похоже, это убийство тоже на совести Кривого. Так что нам придется искать веские доказательства его вины. Но, во всяком случае, уже сейчас его можно брать.
— Только вот где? — пробормотал Костя.
— Ничего, найдем, — уверил полковник и повернулся к задержанному. — Олег Валентинович, спасибо за работу. Эти показания мы используем по прямому назначению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Все дело в том, — веско сказал Олег и выдержал театральную паузу, — что у вас нет доказательств смерти этой женщины. То есть, проще говоря, у вас нет ее трупа!
— Кто вам такое сказал? — пренебрежительно высказался Тарасенко. Он оторвался от протокола и решил высказаться, до того его удивило поведение подозреваемого. — Если бы у нас не было трупа, мы бы даже не начинали это дело...
Олег хмуро посмотрел на него, и Юра осекся.
— У вас не может быть ее трупа! Потому что никакого убийства не было! И у меня есть доказательство этого!
Самохин стал чувствовать, что допрос постепенно превращался в какой-то фарс. Вместо того чтобы заваливать вопросами подозреваемого и получать от него невразумительные ответы в свое оправдание, его ребята сами оказались в положении виноватых. Трупа-то у них действительно нет! Хоть они и пытаются блефовать, выдавая желаемое за действительное, но, похоже, этот парень информирован обо всех нюансах дела лучше них. Полковник уже не мог спокойно смотреть на этот спектакль. Он понял, что Мещерякова просто так на понт не возьмешь. И решил вмешаться:
— Ну, положим, — медленно растягивая слова, сказал он, — таким доказательством может быть только эта женщина, живая и невредимая. А доказательство ее смерти у нас есть — заключение врача больницы, который направил тело в морг.
Олег перевел на него взгляд и увидел заинтересованное выражение морщинистого лица. Ему показалось, что полковник совсем не настроен видеть в нем убийцу. Он просто хочет выяснить истину. Кажется, его услышали и поняли, что он хочет здесь сказать.
— Заключение липовое. И на самом деле эта женщина жива. Я ее нашел, и она мне все рассказала. Даю гарантию, то же самое она расскажет и вам.
— Что расскажет? — насторожился полковник. — Интересно послушать.
Олег воспрянул духом и даже распрямил спину. Уже хорошо, что готовы выслушать добытые им сведения! Могли ведь сходу отказаться от любых его доводов и отмести любые его доказательства.
— Там, внизу, при обыске в дежурке у меня отобрали диктофон. В этом диктофоне находится кассета, на которой записаны мои доказательства. Мне пришлось взять интервью у всех действующих лиц этого спектакля. Прослушайте ее и все поймете.
Полковник кивнул Корнюшину.
— Костя, сходи-ка!
Костя вскочил со стула и шустро вышел из комнаты. Не прошло и пяти минут, как диктофон был доставлен. Капитан положил его на стол и включил воспроизведение. Оперативники со вниманием прослушали кассету. Все пять «интервью» легко уместились на ней одной. Только Косте пришлось переставить кассету, когда кончилась одна сторона пленки. Сначала водитель «скорой» поведал о том, как привез женщину в больницу, затем врач Коврин рассказал о своем «подвиге», потом пошел рассказ Дарьи Остаповой о ее роли в этом деле, после нее была исполнена «ария» перепуганного Грудова, и под конец выступил с коротким номером Рябов. И Олег, как заправский конферансье, только объявлял фамилии «артистов».
Когда запись кончилась, никто из трех оперативников не мог сказать ни слова. Не поверить в подлинность записи было просто нельзя. Ведь довольно трудно подобрать столько этих самых «артистов», чтобы они так достоверно дрогнувшими и надтреснутыми голосами поведали одну и ту же историю, но каждый раз с новыми подробностями. Или у этой «постановки» был талантливый «режиссер»? Который сидел сейчас перед ними.
— Как вам удалось вынудить их всех на столь откровенные признания? — наконец спросил Самохин.
— Для этого есть разные способы, — ушел от ответа Олег. — И вам они, думаю, известны.
— Хорошо, допустим эти записи подлинные, — сказал Костя. — И женщина, которую якобы убили, жива. Вы назовете нам ее адрес, мы с ней встретимся и получим подтверждение. И признание Грудова снимает с вас всякую ответственность. Но тогда выходит, что вы причастны к его убийству.
— Это еще почему? — удивился Олег столь необычным поворотом дела.
— Он ведь хотел вас убрать! Вы получили его признание, и решили убрать его. Эта была просто месть с вашей стороны. Очень явный мотив.
— По-моему, очень глупый мотив, — саркастично заметил Олег. — Мало найдется сейчас людей, ради мести готовых идти на убийство. Слишком это накладно и рискованно. Сейчас все убивают друг друга ради денег. Только большие деньги могут оправдать убийство в глазах заказчика. А еще причиной убийства может быть страх! Страх, что жертва может выдать нежелательную информацию. Грудова убрал Кривой. Это очевидно. После того, как узнал, что Грудов все мне рассказал. Он просто испугался, что его показания дойдут до сведения милиции.
Олег замолчал, поняв, что его могут поймать на слове. И полковник не упустил такой возможности.
— А как он узнал, что Грудов все рассказал?
Олег пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, Грудов сам ему в этом признался.
— Зачем?
— Очевидно, затем, чтобы Кривой убрал меня. Я ведь теперь представляю для него некоторую опасность из-за того, что знаю про него все.
Оперативники переглянулись, молчаливо советуясь между собой. Слова Олега Мещерякова вызывали доверие. Кажется, он прав, этот парень. В теперешнем положении Грудов мешал только одному человеку — Кривому. Больше никому. И разговаривал Грудов по телефону перед своей гибелью именно с Кривым. Это установлено. Есть только одно но.
— К сожалению, я вас должен несколько огорчить, — тактично сказал полковник. — Эти записи могут быть признаны только в качестве косвенных доказательств. Ни один суд не признает их в качестве прямых. Эти признания ведь можно было смонтировать. Нам нужны прямые доказательства против Кривого!
— Вот вы их и ищите! — довольно резко ответил Олег и понял, что менты тоже люди. Причем люди самого паскудного свойства. Те, которые не верят никому и ни во что. Он замкнулся и решил больше с ними в полемику не вступать.
— Хорошо! — подвел итог полковник Самохин. — Мы проверим эти показания. Допросим Дарью Остапову, допросим Анатолия Рябова. К сожалению, ни Коврина, ни Грудова мы допросить уже не сможем. Оба на том свете.
— И Коврин тоже? — невольно вырвалось у Олега.
— Да! — вздохнул Самохин, словно сам был расстроен смертью человека, которого даже никогда не видел, — ему вставили перо под ребро, когда он садился в свою машину. Похоже, это убийство тоже на совести Кривого. Так что нам придется искать веские доказательства его вины. Но, во всяком случае, уже сейчас его можно брать.
— Только вот где? — пробормотал Костя.
— Ничего, найдем, — уверил полковник и повернулся к задержанному. — Олег Валентинович, спасибо за работу. Эти показания мы используем по прямому назначению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113