Нобунага ждал прибытия особо важного гостя. «Но кто же это столь важная особа?» — терялись в догадках жители Адзути. И вот на пятнадцатый день пятого месяца важный гость прибыл. Оказалось, что это Токугава Иэясу, князь Микавы.
Всего месяц назад, в ходе своего триумфального возвращения из Каи, Нобунага побывал в Микаве, так что нынешний приезд главы клана Токугава можно было назвать ответным. Но предстоящая встреча была в интересах прежде всего самого Иэясу: наступило время великих перемен, и никто не имел права пренебрегать заботами о завтрашнем дне. Поэтому, хотя Иэясу и не любил наносить торжественные визиты в соседние провинции, на этот раз он счел себя обязанным такой визит предпринять и прибыл в сопровождении пышной и ослепительной свиты.
Гостю были приготовлены лучшие во всем городе дома, за организацию приема лично перед Нобунагой отвечал Акэти Мицухидэ. Кроме того, Нобунага распорядился, чтобы его сын Нобутада, уже готовившийся отбыть в западные провинции, устроил в честь гостя небывалый трехдневный пир.
Многие лица из ближайшего окружения Нобунаги не скрывали удивления по поводу пышного приема Иэясу, который к тому же был на восемь лет моложе него да и княжил в провинции, до сих пор слывшей маленькой и слабой. Другие, однако, не находили в этом ничего странного. Союз между кланами Ода и Токугава существовал уже более двадцати лет, причем без каких бы то ни было распрей, что в эти годы, отмеченные изменами и коварными кознями, выглядело истинным чудом.
Третьи придерживались того мнения, что значение предстоящей встречи выходит далеко за рамки обычного визита вежливости. Они почему-то были уверены, что в ближайшем будущем князь Нобунага намеревается совершить великие дела. Западные провинции всегда считались удобным плацдармом для захвата самого южного острова Японии — Кюсю, а оттуда уже открывался путь в богатые страны на берегах Южных морей. Если Нобунага и впрямь вынашивал столь грандиозные планы, то ему необходимо было оставить наместником всего японского севера человека, на которого он мог бы всецело положиться.
Уже в течение некоторого времени Нобунага замышлял поход на западные провинции с целью установить там собственное правление точь-в-точь так, как он осуществил это в Каи. И сейчас, в пору, когда он деятельно готовился к походу, он вдруг оставил все дела ради торжественной встречи Иэясу.
Самой собой разумеется, что гостю было предоставлено все самое лучшее, что только имелось в Адзути, — лучшие дома, лучшая мебель и утварь, лучшие пища и сакэ. Но главное, чем Нобунага намеревался поразить Иэясу, заключалось в любви к нему простого народа, а также в собственных его сердечности, доверии и личной приязни.
Именно на этом и держался главным образом их многолетний союз. Со своей стороны, Иэясу раз за разом доказывал, что на него всегда можно положиться. Он прекрасно понимал, что его собственные интересы, а также интересы его клана и провинции, были нерасторжимо связаны с планами Нобунаги, и поэтому с готовностью терпел горячность, буйство, а порой даже самодурство союзника. И хотя порой ему случалось испить глоток из чаши унижений, он неизменно поддерживал Нобунагу и поклялся идти вместе с ним до самого конца.
Если бы сторонний наблюдатель задался вопросом: кто выиграл, а кто проиграл в результате двадцатилетнего союза двух князей, он пришел бы к несколько неожиданному выводу: в явном выигрыше оказались они оба. Без поддержки со стороны Иэясу Нобунаге в молодости не удалось бы достигнуть всего того, к чему он стремился, и, в частности, обосноваться здесь, в Адзути. А без поддержки со стороны Нобунаги и его войска маленькая и слабая провинция Микава уже давно была бы смята и поглощена более сильными соседями.
Вдобавок к узам дружбы и соображениям взаимной выгоды характеры обоих князей хорошо дополняли друг друга. Нобунага обладал таким честолюбием и властолюбием в сочетании с необычайной силой воли, какие скромный человек вроде Иэясу просто не мог себе представить. Иэясу же — и Нобунага признал это первым — были присущи достоинства и добродетели, отсутствовавшие у Нобунаги, — терпение, умеренность, бережливость. И казалось, у Иэясу начисто отсутствовали какие бы то ни было честолюбивые планы, что тоже в иных ситуациях можно было считать достоинством. Конечно, он всегда преследовал интересы своего клана, но не давал союзникам повода для беспокойства и всегда принимал участие в совместных акциях против общего противника, надежно подстраховывая тылы Нобунаги.
Другими словами, Микава представляла собой идеал союзнической провинции, а Иэясу — образец истинного друга. Припоминая опасности и тревоги, через которые они совместно, плечом к плечу, прошли за двадцать лет, Нобунага мысленно называл Иэясу добрым старым другом и воздавал ему хвалу за помощь и содействие.
В ходе торжеств Иэясу сердечно поблагодарил Нобунагу за радушный и щедрый прием. Праздник шел своим чередом, но время от времени Иэясу испытывал какое-то смутное беспокойство, что-то ему казалось не так. Наконец он спросил у Нобунаги:
— А что, разве не князь Мицухидэ устроитель всех этих торжеств? Я не видел его весь сегодняшний день, и на вчерашнем представлении его тоже не было.
— Ах, Мицухидэ… — Нобунага явно был в замешательстве, но тотчас же нашелся и уже вполне обыденным тоном продолжал: — Он воротился к себе в крепость Сакамото. Ему пришлось уехать в такой спешке, что он даже не смог попрощаться с вами.
Нобунага представил дело так, словно в отъезде Мицухидэ не было ничего странного, но Иэясу все же насторожился. По городу циркулировали какие-то странные слухи. Однако четкий и недвусмысленный ответ Нобунаги опровергал их, и Иэясу решил больше не возвращаться к этой теме, хотя тревога не унималась.
Воротясь вечером в отведенный под его резиденцию дворец, Иэясу услышал от своих приближенных весьма странную историю по поводу внезапного отъезда Мицухидэ. И понял, что положение весьма щекотливо и заслуживает того, чтобы вникнуть в его суть. Каждый из приближенных рассказывал эту историю на свой лад, но, сведя полученную им информацию воедино, Иэясу установил примерно следующее.
В день прибытия Иэясу Нобунага нежданно-негаданно нагрянул с проверкой к поварам. В сезон дождей в Адзути жарко и душно. Запах сырой рыбы и солений в кухне был просто нестерпимым. Огромные припасы всевозможной снеди, доставленной из Сакаи и Киото, были навалены повсюду в чудовищном беспорядке. Их осаждали рои мух.
— Какая вонь! — в ярости воскликнул князь. Затем, продолжая осмотр кухонных помещений, он то и дело выражал свое неудовольствие, как бы ни к кому конкретно не обращаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366