Меня зовут Киносита Хидэёси. Не передашь ли послание?
— Кому?
— Своему господину.
— Его здесь нет.
— Он уехал?
— Говорю вам, его нет. Уходите!
Отвернувшись, мальчик принялся перемешивать угли. Ночной туман пробирался под одежду, и Хидэёси подошел поближе к очагу:
— Позволь мне немного погреться.
Мальчик промолчал, бросив на него хмурый взгляд исподлобья.
— Холодная ночь, верно?
— В горах всегда так, — ответил мальчик.
— Послушай, служка!
— Никакой я не служка! Это не храм! Я — ученик господина Хамбэя!
— Ха-ха-ха!
— Ничего смешного!
— Извини.
— Ступайте прочь! Если хозяин узнает, что здесь были посторонние, он меня накажет.
— Не бойся! Все будет хорошо. Я извинюсь за тебя перед твоим господином.
— Вы действительно хотите повидаться с ним?
— Обязательно. Или ты думаешь, что, забравшись так высоко, я уйду ни с чем?
— В Овари все грубияны. Вы ведь из Овари, так?
— Ну и что в этом плохого?
— Мой господин ненавидит людей из Овари. И я тоже. Овари — вражеская провинция, правильно?
— Да.
— Вы проникли в Мино тайно? Значит, что-то здесь разнюхиваете. Если вы просто путник, уходите немедленно! Вы рискуете жизнью.
— Никуда я не пойду. Мне нужен твой господин.
— Зачем?
— Я пришел просить его о встрече.
— О встрече? Хотите стать его учеником? Учеником вроде меня?
— Ну да… в некотором смысле. Нам надо с тобой подружиться. Доложи обо мне господину, а я пока пригляжу за очагом. Не беспокойся, у меня получится.
— Никуда я не пойду.
— Не сердись. А кто это в доме кашляет? Не твой ли хозяин?
— У него всегда кашель по ночам. Здоровье слабое.
— Выходит, он дома. Значит, ты меня обманул.
— Какая вам разница, дома он или нет. Он все равно вас не примет. Он вообще никого не принимает, из какой бы провинции к нему ни пришли.
— Буду ждать своего часа.
— Потом как-нибудь придете.
— Мне хорошо здесь и тепло. Побуду у очага, пока мне не надоест.
— Шутите! Немедленно уходите!
Мальчик вскочил на ноги, готовый наброситься на врага, но, поглядев в улыбчивое лицо Хидэёси, освещенное багровым пламенем очага, он против воли перестал сердиться. Он смотрел на незваного пришельца с возрастающей симпатией.
— Кокума! Кокума! — послышалось из глубины дома.
Мальчик опрометью бросился на зов. Из котла на очаге потянуло подгоревшим рисом. Забыв, что еда предназначалась не ему, Хидэёси снял крышку и ловко принялся помешивать бурую рисовую кашу, смешанную с каштанами и сушеными овощами. Другой бы погнушался нищенской трапезой, но Хидэёси вырос в бедной крестьянской семье, и каждая рисинка напоминала ему материнские слезы.
— Эй, чуть не сгорело, Кокума!
Хидэёси, обернув руки полотенцем, снял котел с очага.
— Спасибо! Откуда вам известно мое имя?
— Тебя только что окликнул господин Хамбэй. Ты сказал хозяину обо мне?!
— Он позвал меня по другому делу. Мой господин запрещает говорить о разных пустяках. Он внушает мне, что нужно говорить только о важном. Вот я ему ничего и не сказал.
— Ладно. Ты строго выполняешь все наказы своего учителя, да? Приятно видеть усердного ученика.
— А вы просто выказываете свое тщеславие. Пустое занятие.
— Ошибаешься. Я и сам человек нетерпеливый, но будь я твоим учителем, так непременно похвалил бы тебя. Поверь мне, я говорю искренне.
В это мгновение кто-то вышел из кухни с бумажным фонариком в руке. Женский голос несколько раз окликнул Кокуму, и Хидэёси, обернувшись, увидел в неярком свете девушку лет семнадцати. Ее кимоно украшал узор, изображавший цветы горной вишни, окутанные туманом. Пояс-оби был персикового цвета. Лица ее Хидэёси рассмотреть не мог.
— Слушаю, госпожа Ою. — Кокума подошел к ней.
Девушка, сказав что-то мальчику, удалилась, фонарик растаял во тьме.
— Кто это? — спросил Хидэёси.
— Сестра моего учителя, — произнес Кокума с таким благоговением, как будто говорил о диковинном цветке, расцветшем в хозяйском саду.
— Прошу тебя, сходи, пожалуйста, к учителю и попроси его принять меня. Если он откажет, я уйду.
— Правда?
— Обещаю.
— Попробую. — Кокума нехотя пошел в дом и вернулся очень быстро.
— Хозяин наотрез отказался, сказав, что терпеть не может посетителей. И строго отчитал меня вдобавок. Пожалуйста, уходите. Мне пора подавать ужин господину.
— Хорошо, я уйду, но зайду как-нибудь в другой раз. — Хидэёси безропотно встал и собрался уходить.
— Вряд ли вам стоит сюда возвращаться, — сказал Кокума.
Хидэёси молча ушел. Он спустился в темноте с горы и лег спать.
На следующее утро он вновь отправился на Курихару. К дому Хамбэя он, как и накануне, добрался только на закате. Вчера он потратил слишком много времени на разговоры с мальчишкой, поэтому на этот раз решил зайти с той стороны, где, по его представлению, находился главный вход. Стоило ему постучать и подать голос, как перед ним предстал все тот же Кокума:
— Как! Это вы?
— Хочу узнать, не согласится ли твой господин принять меня сегодня. Сделай милость, осведомись о его настроении.
Кокума ушел в глубь дома и вскоре вернулся с тем же неутешительным ответом. Неизвестно, говорил ли он с хозяином или нет.
— Придется попробовать еще раз. Вдруг я когда-нибудь застану его в благоприятном расположении духа, — не теряя самообладания, произнес Хидэёси и распрощался с мальчиком.
Через два дня он еще раз поднялся на гору.
— А как сегодня?
Кокума, по обыкновению, заглянул в дом и вернулся с очередным отказом.
— Господин сказал, что ваши визиты докучают ему.
Хидэёси молча спустился с горы, но потом пришел снова. Дело дошло до того, что Кокума начинал смеяться, едва завидев Хидэёси.
— Вы действительно терпеливый человек, но бесполезно ходить сюда. Учитель, когда я докладываю ему о вашем очередном приходе, уже не сердится, а смеется.
Мальчики легко сходятся со взрослыми, и у Кокумы с Хидэёси сложились почти приятельские отношения.
На следующий день Хидэёси опять взобрался на Курихару. Поджидавший его у подножия Сая не представлял, что на уме у его господина, и начал терять терпение:
— Какой заносчивый этот Такэнака Хамбэй! Надо бы мне пойти с господином и проучить гордеца за неучтивость!
В тот день, когда Хидэёси собрался на гору в десятый раз, было дождливо и ветрено, и Сая с крестьянами, в доме которых они поселились, отговаривал хозяина от бесполезной затеи, но тот упрямо стоял на своем. В соломенной накидке и широкополой шляпе он пошел на Курихару. Как всегда под вечер, он стоял перед главным входом.
— Кто там? — услышал он в ответ на свой стук.
Впервые навстречу ему вышел не Кокума, а Ою, которая, по словам мальчика, доводилась Хамбэю родной сестрой.
— Я понимаю, что беспокою господина Хамбэя своими визитами. Мне очень неприятно быть назойливым, но я прибыл к вам посланцем от своего господина и не могу вернуться домой, не поговорив с господином Хамбэем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366
— Кому?
— Своему господину.
— Его здесь нет.
— Он уехал?
— Говорю вам, его нет. Уходите!
Отвернувшись, мальчик принялся перемешивать угли. Ночной туман пробирался под одежду, и Хидэёси подошел поближе к очагу:
— Позволь мне немного погреться.
Мальчик промолчал, бросив на него хмурый взгляд исподлобья.
— Холодная ночь, верно?
— В горах всегда так, — ответил мальчик.
— Послушай, служка!
— Никакой я не служка! Это не храм! Я — ученик господина Хамбэя!
— Ха-ха-ха!
— Ничего смешного!
— Извини.
— Ступайте прочь! Если хозяин узнает, что здесь были посторонние, он меня накажет.
— Не бойся! Все будет хорошо. Я извинюсь за тебя перед твоим господином.
— Вы действительно хотите повидаться с ним?
— Обязательно. Или ты думаешь, что, забравшись так высоко, я уйду ни с чем?
— В Овари все грубияны. Вы ведь из Овари, так?
— Ну и что в этом плохого?
— Мой господин ненавидит людей из Овари. И я тоже. Овари — вражеская провинция, правильно?
— Да.
— Вы проникли в Мино тайно? Значит, что-то здесь разнюхиваете. Если вы просто путник, уходите немедленно! Вы рискуете жизнью.
— Никуда я не пойду. Мне нужен твой господин.
— Зачем?
— Я пришел просить его о встрече.
— О встрече? Хотите стать его учеником? Учеником вроде меня?
— Ну да… в некотором смысле. Нам надо с тобой подружиться. Доложи обо мне господину, а я пока пригляжу за очагом. Не беспокойся, у меня получится.
— Никуда я не пойду.
— Не сердись. А кто это в доме кашляет? Не твой ли хозяин?
— У него всегда кашель по ночам. Здоровье слабое.
— Выходит, он дома. Значит, ты меня обманул.
— Какая вам разница, дома он или нет. Он все равно вас не примет. Он вообще никого не принимает, из какой бы провинции к нему ни пришли.
— Буду ждать своего часа.
— Потом как-нибудь придете.
— Мне хорошо здесь и тепло. Побуду у очага, пока мне не надоест.
— Шутите! Немедленно уходите!
Мальчик вскочил на ноги, готовый наброситься на врага, но, поглядев в улыбчивое лицо Хидэёси, освещенное багровым пламенем очага, он против воли перестал сердиться. Он смотрел на незваного пришельца с возрастающей симпатией.
— Кокума! Кокума! — послышалось из глубины дома.
Мальчик опрометью бросился на зов. Из котла на очаге потянуло подгоревшим рисом. Забыв, что еда предназначалась не ему, Хидэёси снял крышку и ловко принялся помешивать бурую рисовую кашу, смешанную с каштанами и сушеными овощами. Другой бы погнушался нищенской трапезой, но Хидэёси вырос в бедной крестьянской семье, и каждая рисинка напоминала ему материнские слезы.
— Эй, чуть не сгорело, Кокума!
Хидэёси, обернув руки полотенцем, снял котел с очага.
— Спасибо! Откуда вам известно мое имя?
— Тебя только что окликнул господин Хамбэй. Ты сказал хозяину обо мне?!
— Он позвал меня по другому делу. Мой господин запрещает говорить о разных пустяках. Он внушает мне, что нужно говорить только о важном. Вот я ему ничего и не сказал.
— Ладно. Ты строго выполняешь все наказы своего учителя, да? Приятно видеть усердного ученика.
— А вы просто выказываете свое тщеславие. Пустое занятие.
— Ошибаешься. Я и сам человек нетерпеливый, но будь я твоим учителем, так непременно похвалил бы тебя. Поверь мне, я говорю искренне.
В это мгновение кто-то вышел из кухни с бумажным фонариком в руке. Женский голос несколько раз окликнул Кокуму, и Хидэёси, обернувшись, увидел в неярком свете девушку лет семнадцати. Ее кимоно украшал узор, изображавший цветы горной вишни, окутанные туманом. Пояс-оби был персикового цвета. Лица ее Хидэёси рассмотреть не мог.
— Слушаю, госпожа Ою. — Кокума подошел к ней.
Девушка, сказав что-то мальчику, удалилась, фонарик растаял во тьме.
— Кто это? — спросил Хидэёси.
— Сестра моего учителя, — произнес Кокума с таким благоговением, как будто говорил о диковинном цветке, расцветшем в хозяйском саду.
— Прошу тебя, сходи, пожалуйста, к учителю и попроси его принять меня. Если он откажет, я уйду.
— Правда?
— Обещаю.
— Попробую. — Кокума нехотя пошел в дом и вернулся очень быстро.
— Хозяин наотрез отказался, сказав, что терпеть не может посетителей. И строго отчитал меня вдобавок. Пожалуйста, уходите. Мне пора подавать ужин господину.
— Хорошо, я уйду, но зайду как-нибудь в другой раз. — Хидэёси безропотно встал и собрался уходить.
— Вряд ли вам стоит сюда возвращаться, — сказал Кокума.
Хидэёси молча ушел. Он спустился в темноте с горы и лег спать.
На следующее утро он вновь отправился на Курихару. К дому Хамбэя он, как и накануне, добрался только на закате. Вчера он потратил слишком много времени на разговоры с мальчишкой, поэтому на этот раз решил зайти с той стороны, где, по его представлению, находился главный вход. Стоило ему постучать и подать голос, как перед ним предстал все тот же Кокума:
— Как! Это вы?
— Хочу узнать, не согласится ли твой господин принять меня сегодня. Сделай милость, осведомись о его настроении.
Кокума ушел в глубь дома и вскоре вернулся с тем же неутешительным ответом. Неизвестно, говорил ли он с хозяином или нет.
— Придется попробовать еще раз. Вдруг я когда-нибудь застану его в благоприятном расположении духа, — не теряя самообладания, произнес Хидэёси и распрощался с мальчиком.
Через два дня он еще раз поднялся на гору.
— А как сегодня?
Кокума, по обыкновению, заглянул в дом и вернулся с очередным отказом.
— Господин сказал, что ваши визиты докучают ему.
Хидэёси молча спустился с горы, но потом пришел снова. Дело дошло до того, что Кокума начинал смеяться, едва завидев Хидэёси.
— Вы действительно терпеливый человек, но бесполезно ходить сюда. Учитель, когда я докладываю ему о вашем очередном приходе, уже не сердится, а смеется.
Мальчики легко сходятся со взрослыми, и у Кокумы с Хидэёси сложились почти приятельские отношения.
На следующий день Хидэёси опять взобрался на Курихару. Поджидавший его у подножия Сая не представлял, что на уме у его господина, и начал терять терпение:
— Какой заносчивый этот Такэнака Хамбэй! Надо бы мне пойти с господином и проучить гордеца за неучтивость!
В тот день, когда Хидэёси собрался на гору в десятый раз, было дождливо и ветрено, и Сая с крестьянами, в доме которых они поселились, отговаривал хозяина от бесполезной затеи, но тот упрямо стоял на своем. В соломенной накидке и широкополой шляпе он пошел на Курихару. Как всегда под вечер, он стоял перед главным входом.
— Кто там? — услышал он в ответ на свой стук.
Впервые навстречу ему вышел не Кокума, а Ою, которая, по словам мальчика, доводилась Хамбэю родной сестрой.
— Я понимаю, что беспокою господина Хамбэя своими визитами. Мне очень неприятно быть назойливым, но я прибыл к вам посланцем от своего господина и не могу вернуться домой, не поговорив с господином Хамбэем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366