ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я серьезно, поверь. У меня в глазах резь и какие-то головастики, голова раскалывается, и меня подташнивает.
— Правда? — Теперь он забеспокоился — повернулся, внимательно на нее посмотрел, — По правде сказать, ты и в самом деле бледновата. Почему ты мне не сказала?
— Говорю сейчас.
— Когда это началось?
— Недавно, — только и смогла выдавить она.
— Мне очень жаль, — искренне посочувствовал он. — Бедняжка! В таком случае, может быть, когда мы вернемся, тебе выпить аспирина или чего-нибудь такого и прилечь? Скоро ты почувствуешь себя лучше. В бухточку мы можем пойти попозже. Они пробудут там как минимум до семи, так что в нашем распоряжении еще несколько часов.
— Да. — Она с мечтательной тоской подумала о тишине своей комнаты, о задернутых занавесках, спасающих от беспощадного солнца, о прохладной мягкости подушки под пылающей головой. Покой, уединение и немного времени, чтобы собрать остатки собственного достоинства и зализать раны. — Может быть. Ты не должен меня ждать.
— Я не хочу оставлять тебя одну.
— Я буду не одна.
— Нет, одна. Мэри ушла на пикник со всеми, а папчик вместе с мистером Маджем совершает воскресный объезд поместья.
— Зато твоя мать дома.
— Она нездорова.
— Все будет хорошо.
— Но ты придешь, когда тебе станет лучше? Казалось, для него это важно, и, чтобы избежать спора, она поспешила его успокоить:
— Да. Пожалуй, когда немного спадет жара.
— Вечернее купание будет тебе на пользу, избавит от недомогания, прояснит мысли.
Хорошо бы, подумала она; ах, если бы только это было возможно! Но что бы с тобой ни сталось, память возвращается к тому, что так хочется забыть, и в мозгу, как белка в колесе, безысходно вертятся одни и те же мысли.
Приехали. Эдвард остановился у открытой парадной двери, они вылезли из машины и вошли в дом. На столе в холле стояла приготовленная для них корзина, доверху набитая жестяными коробками и термосами. Сверху продовольственных запасов лежали аккуратно сложенные полотенца в красно-белую полоску, плавки Эдварда и купальник Джудит. Рядом с корзиной, прижатая медным подносом для писем, ждала записка от Афины.
«Как видите, мы обо всем позаботились.
Купальные принадлежности наготове, чтоб сэкономить вам время.
Выходите немедленно, не тяните.
Целую, Афина».
Эдвард зачитал сообщение вслух. Джудит сказала:
— Тебе лучше идти.
Но у него явно сердце было не на месте из-за того, что приходится ее оставлять. Он положил руки ей на плечи и заглянул в лицо.
— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
— Разумеется.
— У тебя есть аспирин?
— Найдется где-нибудь. Иди, Эдвард, иди. Но он все медлил.
— Я прощен?
Он был похож на маленького мальчика, который больше всего на свете страшится разочаровать своим поведением взрослых и не успокоится, пока ему не скажут, какой он хороший.
— Ах, Эдвард! Я не меньше тебя во всем виновата.
И то была правда, но такая постыдная, что и думать об этом не хотелось.
Эдвард, однако, удовлетворился услышанным.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Мне не нравится, что ты сердишься на меня. Помыслить даже невозможно, чтобы мы не остались друзьями.
Он легонько обнял ее, затем отпустил; отвернувшись, поднял со стола тяжелую корзину и направился к выходу. В дверях в последний раз обернулся.
— Я буду тебя ждать.
Джудит почувствовала, как на глаза опять наворачиваются глупые слезы, и не могла произнести в ответ ни слова. Только кивнула — лишь бы он поскорей ушел, — и он вышел в открытую дверь, на секунду его силуэт заслонил солнце и вскоре исчез. Шаги его по гравию звучали все тише и наконец растворились в тишине жаркого, дремотного воскресного дня.
Она стояла посреди пустого, тихого дома. Не было слышно ни звука. Только медленно тикали высокие напольные часы, стоящие у подножия лестницы. Они показывали четверть пятого. Все ушли, осталась только она, да еще больная Диана наверху — наверно, спит в своей роскошной кровати вместе со свернувшимся возле нее в клубок Пеко.
Она двинулась к лестнице, намереваясь подняться наверх, но тут на нее напала такая слабость, что она осела на нижнюю ступеньку и прислонилась лбом к прохладной деревянной балясине. Теперь слезы хлынули ручьем, и в следующий миг она уже ревела взахлеб, как ребенок. Она была рада, что никто ее не слышит, и с облегчением отдалась горю. Из глаз лились слезы, из носу текло, платка, само собой разумеется, у нее при себе не было, и она пыталась утирать слезы подолом платья, но не станешь же в него сморкаться…
В этот момент она услышала на лестничной площадке торопливые шаги. Наверху лестницы они затихли.
— Джудит…
Мэри Милливей. Джудит похолодела, замерев прямо посередине очередного всхлипа.
— Ты что здесь делаешь?
Но Джудит молчала, второпях утирая слезы. Мэри стала спускаться.
— Я думала, вы вернулись Бог знает когда и уже давным-давно плаваете в бухточке. А потом увидела из окна детской, как Эдвард один идет через сад. С миссис Боскавен все в порядке? — Ее голос зазвенел от тревоги. — Что-нибудь случилось?
Подойдя сбоку к Джудит, Мэри положила руку ей на плечо. Джудит, как невоспитанный мальчишка, утерла нос тыльной стороной руки и помотала головой.
— Нет, все в порядке.
— Надеюсь, вы не засиживались слишком долго, не утомили ее?
— Нет.
— Но отчего вы пробыли там так долго?
— Мы ходили в хижину, чтобы снять паутину.
— Так почему ты плачешь? — Мэри села на ступеньку рядом с Джудит и обняла ее рукой за плечи. — Скажи мне. В чем дело? Что случилось?
— Ничего. Я… просто голова болит. Я не захотела идти на пляж. — Тогда только она повернулась к Мэри и увидела знакомое веснушчатое лицо, добрый, озабоченный взгляд. — Ты… у тебя есть платок, Мэри?
— Конечно. — Из кармашка ее полосатого фартука явился платок, Джудит с благодарностью взяла его и высморкалась. Перестав шмыгать носом, она почувствовала себя чуть лучше,
— Я думала, ты тоже ушла на пикник вместе со всеми.
— Нет, я не пошла. Не хотела оставлять миссис Кэри-Льюис одну, вдруг ей что-нибудь понадобится. Так что же нам делать с твоей головной болью? Сидючн тут и охая, делу не поможешь. Может, поднимешься со мной в детскую, подыщем тебе что-нибудь в шкафчике с лекарствами. Тебе надо посидеть спокойно и выпить чашку чая. Я как раз собиралась ставить чайник…
Уже одно присутствие Мэри успокаивало и утешало, от нее веяло уравновешенностью и здравомыслием, н это было бальзамом для израненного сердца Джудит. Мэри встала и помогла ей подняться, отвела наверх в детскую и усадила в углу старого продавленного дивана, а сама подошла к окну и слегка передвинула занавеску, чтобы солнце не било девушке в глаза. Затем скрылась в примыкающей к детской ванной и вернулась со стаканом воды и парочкой таблеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154