Хотя батюшке понадобилось несколько часов, чтобы прийти в себя, доктор Арнальд сказал, что ушиб не опасен. Может статься, сказалось то, что батюшка перед тем довольно много выпил.
— А он еще не приходил в себя настолько, чтобы рассказать, что с ним случилось? Видел ли он сам человека, который его ударил?
— Пока ни словечка. Когда он приходит в себя, у него так болит голова, что он ничего не в силах припомнить. Может быть, потом сумеет.
Ко спасению или на погибель Лиливина… Однако, как там ни обернется дело, а Уолтер Аурифабер при всех своих прочих качествах во всяком случае не лжец. Сейчас от Уолтера невозможно было ничего узнать, зато что-нибудь могли поведать его домочадцы, а Сюзанна была самым серьезным и рассудительным человеком среди жильцов этого дома.
— Я слыхал, в чем общее мнение обвиняет этого юношу, но ничего не знаю о том, как все произошло. Я знаю, что молодые ребята побуянили, как, впрочем, всегда водится на свадьбах, и тогда разбился кувшин. Я знаю, что ваша бабушка ударила парнишку клюкой и приказала вышвырнуть его за дверь, заплатив ему только пенни. По его словам, он с тем и убрался, зная, что спорить тут бесполезно, и потому не знает, что произошло дальше, но, услышав за собой погоню и поняв, что ловят его, бросился бежать и нашел укрытие у нас в церкви.
— Ничего странного, что он рассказал все именно так, — рассудительно согласилась Сюзанна.
— Слова каждого человека могут оказаться правдой или неправдой, — сентенциозно изрек Кадфаэль. — Через сколько времени после его ухода мастер Уолтер отправился в свою мастерскую?
— Да, пожалуй, около часа спустя. Некоторые гости уже начали расходиться, но ребята побойчее остались, чтобы проводить Марджери до дверей спальни, и человек двенадцать толпились на галерее. Свадебные подарки были выставлены на обозрение, но тут перед концом праздника отец взял их со стола и понес в мастерскую, чтобы спрятать в железный сундук. Наверху тем временем веселье было в полном разгаре, и я, наверно, только спустя полчаса после его ухода забеспокоилась, отчего он не возвращается. Там была золотая цепочка и кольца от отца Марджери, серебряный кошелек и серебряная пектораль с эмалью — чудесные вещицы! Я вышла из холла, через двор прошла в мастерскую и там увидела его на полу. Он лежал ничком около сундука, крышка была откинута, и внутри было почти пусто, исчезло все кроме тяжелых серебряных блюд.
— Так, значит, музыкант ушел за час до того, как это случилось. Видел ли его кто поблизости от дома, после того как его выгнали?
Она улыбнулась и с сожалением покачала головой:
— Стояла такая кромешная тьма, что никто не заметил бы, даже если бы там шаталось хоть сто человек. И не так уж смиренно он вел себя, как вам рассказывает! Перед тем как уйти, он так ругался, обзывал нас такими словами, каких я, честное слово, никогда не слыхивала! И он орал, что еще заставит нас расплатиться за все обиды. Впрочем, что и говорить, с ним и впрямь обошлись несправедливо. И кто же, в конце концов, кроме него, мог это сделать? Неужто люди, которых мы знаем всю жизнь, соседи с нашей улицы? Нет, уж будьте уверены, это он спрятался на дворе в темном углу, пока не увидел, что отец один пошел в мастерскую, тогда он потихоньку подкрался, увидал открытый сундук и понял, какое там богатство. Уверяю вас, для бедняка это был очень большой соблазн. И все-таки даже бедные люди обязаны не поддаваться искушению!
— Я вижу, вы очень уверены, — сказал Кадфаэль.
— А я и уверена. И он ответит за это головой.
Тут маленькая служанка вдруг резко повернула к ним лицо, обратив на говорящих широко открытые глаза. До чего же они были огромны и печальны! Из ее приоткрытых уст вырвался внезапно придушенный слабый вскрик, как будто пискнул котенок.
— Раннильт у нас немного свихнулась из-за этого паренька, — без околичности объявила Сюзанна, выказывая снисходительное презрение к глупости служанки. — Он ужинал с ней на кухне, пел ей песни и играл на скрипке. Она жалеет его. Но что случилось, того не изменишь!
— И после того как вы нашли своего отца лежащим на полу, вы, конечно, бросились в дом звать людей на помощь?
— Я не смогла его сама поднять. Я громко объявила, что случилось, и те из гостей, кто еще не ушел, побежали в мастерскую, а из подвала прибежал Йестин, наш работник, он спит там внизу, а в тот вечер нарочно пораньше лег спать, зная, что ему с утра придется одному управляться в мастерской… Понятное дело, он заранее готовился к тому, что хозяин с похмелья будет маяться головой, а его сын поспит подольше после брачной ночи. Мы отнесли отца в спальню и уложили, и кто-то — уж я не помню, кто был первым, — сказал, что это дело рук жонглера и что он не мог еще далеко уйти. И тогда они, все как один, бросились его ловить. А я посадила Марджери присматривать за отцом, а сама побежала за мэтром Арнальдом.
— Вы сделали все, что было возможно, — похвалил ее Кадфаэль. — Ну, а когда же случился удар у госпожи Джулианы?
— Это было уже без меня. Она еще до всего переполоха удалилась к себе в спальню и, может быть, даже поспала, хотя, я думаю, навряд ли она могла уснуть, когда на галерее поднялся шум и гам. Но едва я успела выскочить за порог, как она приковыляла в спальню к отцу и увидала его там окровавленного, лежащего без чувств. Марджери говорит, она только схватилась за сердце и рухнула на пол. Но этот припадок был все-таки не такой сильный, как в прошлый раз. Когда я вернулась с доктором, она уже пришла в себя и могла разговаривать. Заодно он и ей оказал помощь.
— Ну что ж! Оба на этот раз отделались испугом, — задумчиво сказал Кадфаэль. — Все обошлось благополучно. Ваш батюшка — сильный человек, при его хорошем здоровье он скоро поправится и доживет до старости. Но для вашей бабушки такие передряги опасны. Я и ей сказал что эдак и умереть недолго.
— Утрата ее сокровищ, — бесстрастно закончила Сюзанна, — для нее самый убийственный удар. Уж если она его переживет, то ей не грозит смерть раньше положенного срока. Мы все тут люди выносливые, брат Кадфаэль. Очень выносливые!
Вместо того, чтобы выйти прямо на улицу, Кадфаэль через боковую дверь вошел в мастерскую Уолтера Аурифабера. Вероятно, Уолтер попал туда тем же путем, когда, собрав драгоценности из золота и серебра, украшенные эмалью и сверкающими каменьями, решил положить их в кованый сундук, где хранил свои богатства. Захоти потом миссис Марджери покрасоваться в своих драгоценностях, ей было бы нелегко выцарапать их оттуда. Хотя кто знает! Может статься, что в этой пухленькой и незаметной женщине неожиданно проявится бойцовский характер. Женская наружность бывает очень обманчива!
Войдя в мастерскую, Кадфаэль увидел по левую руку от себя дверь на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67