Знаешь, сущее потрясение – узнать, что прежде ты была марионеткой в чьих-то честолюбивых руках. А самой собой – никогда.
Алекс усмехнулся, и Фиби было любопытно, сделал ли он это преднамеренно, чтобы скрыть удивление, вызванное ее откровенностью.
– Ну, так кем же ты была? – спросил Хосмен.
Девушке с трудом удалось скрыть невольную улыбку. Он и впрямь понимал все буквально.
– Я имею в виду, что никогда прежде не поступала по велению своего сердца. Я всегда оправдывала чьи-то ожидания. В частности, ожидания моего отца. Этому меня учили с пеленок. А также чаяния Саймона Кросби и его семейства. Я никогда не думала о себе. Я позволяла другим диктовать мне, кто я такая и как именно мне следует поступать.
– Ну а теперь? – Алекс стал продевать леску в только что изготовленный крючок.
– А теперь я просто не знаю, что мне предпринять. Отец отказался от меня, потому что теперь я не представляю для него никакой ценности, – Фиби проглотила подступивший к горлу комок. – Теперь и для тебя я тоже не представляю ценности. Иными словами, ты рисковал впустую.
Хосмен снял очки и внимательно посмотрел на девушку. От этого взгляда Фиби невольно покраснела. В висках гулко застучали молоточки.
– Все, чему меня учили прежде, в данных обстоятельствах абсолютно неприменимо. Так что, судя по всему, теперь я – табула раса. По латыни…
– Знаю, знаю. Чистая доска, – рассмеялся Алекс, прочитав в ее глазах крайнее удивление. – Вот вам, принцесса, и очередной пример троглодитской эрудиции.
Фиби стало немного стыдно из-за того, что она считала Хосмена неграмотным лишь потому, что у него не было формального образования. Но дни, проведенные в хижине, помогли девушке заглянуть в его душу. Она открыла для себя мужчину, любившего книги и науку не меньше мистической красоты этого острова.
За долгие северные зимы Алекс Хосмен получил образование не хуже университетского.
– Никогда – это долго, – промолвил он.
– Так же, как и вечность.
– И что же вы намерены делать со своей вечностью, мисс Табула Раса? Перепишете историю заново, станете другой?
– Думаю, что да, – ответила девушка, разглаживая руками вышивку. Если бы у нее был выбор, то кем бы она предпочла стать? – Я всегда была дочерью Филиппа Кью, а потом еще и невестой Саймона Кросби. Но никогда прежде мне не удавалось быть самой собой.
Прошел всего лишь час после того, как рассвело, а Алекс уже поймал две рыбины. Пальцы на руках и ногах все еще болели. Сейчас он стоял и грелся у печи, ожидая Фиби, которая вышла на двор по нужде. Когда она вернулась и села за стол, то выглядела куда бледнее обычного. «Похоже, она больна», – подумал Алекс. Он хотел что-то сказать, но постеснялся спрашивать ее о здоровье. Если с мисс Кью действительно было что-то не так, она все равно ничего бы ему не сказала.
Но уже не впервые Хосмен замечал, что после завтрака Фиби тошнит. Он не мог не вспомнить о том неприятном разговоре с Грозным Риком в день эвакуации с острова. Что касалось Ричарда, то он редко когда ошибался.
Алексу стало не по себе. Беременна? Только не Фиби! Ну как такое могло приключиться? Она ведь так невинна и, судя по всему, неопытна. Ей-то даже прикоснуться к мужчине страшно. Да этого просто не могло быть.
Но она собиралась замуж, и, судя по всему, это была всего лишь очередная выгодная сделка Кью. Когда девушка узнала из телеграммы отца, что «более непригодна для брака», то воскликнула, что «уничтожена». Неужели она имела в виду именно это?
Симптомы были слишком очевидны. Алекс попытался вспомнить, отстирывала ли она ежемесячно свое нижнее белье, и как назло, не смог припомнить такого случая.
«Черт подери! Если Фиби Кью и впрямь беременна, то зимовка вместе с ней на острове превратится в настоящий кошмар, – Алекс нервно потер руки, сделав вид, что полностью поглощен процессом согревания. На самом деле он печки даже не видел. – Фиби? – мысленно спрашивал он себя. – Беременна?»
– Я хочу тебя кое о чем спросить, – выпалил Хосмен, поворачиваясь лицом к девушке.
Фиби поморщилась, уловив в его тоне грубые нотки. А он сейчас чувствовал себя полным идиотом. Молодой человек смотрел на ее до боли милые глаза, рот, который он осмелился поцеловать лишь однажды, да и то не по-настоящему. Ее поцелуй был неопытен. Тогда Алекс ощутил в ней шок, ярость, страх. А также мягкость и сладость, которые теперь никогда не забудет.
– Что такое? – переспросила девушка. Ничего не оставалось, кроме как спросить напрямую.
– Ты не на сносях?
Фиби невольно вскрикнула, вцепившись побелевшими пальцами в край стола. У нее был такой вид, будто бы она проглотила живую жабу. Глаза ее широко распахнулись, а губы сложились в удивленное «о». Создавалось впечатление, что ее вот-вот стошнит.
– Что-что? – еле слышно прошептала девушка.
– Это не праздный вопрос, а потому не злись на меня. Просто я должен знать… ты беременна? Она бросилась к порогу.
– Бер… ере… – язык ее явно не слушался.
– Не знаю, может быть, не в правилах твоего воспитания произносить это слово вслух, но мы застряли здесь надолго, и потому я должен знать правду. Так беременна ты или нет?
Словно слепая, Фиби на ощупь схватилась за дверную ручку. Она стояла, неподвижная как ледяная статуя. «Ну, скажи нет», – молил про себя Алекс. Но девушка оставалась безмолвной, и лицо ее абсолютно ничего не выражало.
– Ну? – подсказал Хосмен. – Ведь это очень простой вопрос. Скажи «нет».
Он ждал, затаив дыхание.
– Я… я не знаю, – выдавила из себя девушка.
Мрачное удивление охватило Алекса. Он с трудом удержался от того, чтобы не выругаться, и постарался придать своему тону как можно больше нежности и мягкости:
– Так, значит, подобная вероятность не исключена.
И тут случилось то, чего молодой человек ожидал меньше всего. Еще мгновение назад Фиби была каменной статуей, истуканом, и вот теперь она превратилась в само отчаяние. Девушка проливала слезы с силой настоящего урагана.
Алекс Хосмен не боялся оказаться в самой гуще сражения. Ему приходилось спасаться от пробудившихся от зимней спячки медведей. Он выдержал не один шторм на море, выжил в смертоносном снежном буране, прошел несколько миль по снегу. Но вот теперь, глядя на Фиби Кью, он понял, что столкнулся с самой страшной и ужасающей вещью на свете – плачущей женщиной.
Алекс чувствовал себя совершенно беспомощным. Он совершенно не знал, что в подобных случаях следует предпринять, а потому просто подошел к ней и неловко похлопал по плечу. В страхе девушка отскочила от него, чуть не потеряв равновесие.
– Ну не надо, – прошептал Хосмен. Слезы ручьем лились из ее прекрасных глаз, и потому мужчине пришлось повысить голос.
– Прекрати! Хватит! Ради всего святого, прекрати эту истерику!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Алекс усмехнулся, и Фиби было любопытно, сделал ли он это преднамеренно, чтобы скрыть удивление, вызванное ее откровенностью.
– Ну, так кем же ты была? – спросил Хосмен.
Девушке с трудом удалось скрыть невольную улыбку. Он и впрямь понимал все буквально.
– Я имею в виду, что никогда прежде не поступала по велению своего сердца. Я всегда оправдывала чьи-то ожидания. В частности, ожидания моего отца. Этому меня учили с пеленок. А также чаяния Саймона Кросби и его семейства. Я никогда не думала о себе. Я позволяла другим диктовать мне, кто я такая и как именно мне следует поступать.
– Ну а теперь? – Алекс стал продевать леску в только что изготовленный крючок.
– А теперь я просто не знаю, что мне предпринять. Отец отказался от меня, потому что теперь я не представляю для него никакой ценности, – Фиби проглотила подступивший к горлу комок. – Теперь и для тебя я тоже не представляю ценности. Иными словами, ты рисковал впустую.
Хосмен снял очки и внимательно посмотрел на девушку. От этого взгляда Фиби невольно покраснела. В висках гулко застучали молоточки.
– Все, чему меня учили прежде, в данных обстоятельствах абсолютно неприменимо. Так что, судя по всему, теперь я – табула раса. По латыни…
– Знаю, знаю. Чистая доска, – рассмеялся Алекс, прочитав в ее глазах крайнее удивление. – Вот вам, принцесса, и очередной пример троглодитской эрудиции.
Фиби стало немного стыдно из-за того, что она считала Хосмена неграмотным лишь потому, что у него не было формального образования. Но дни, проведенные в хижине, помогли девушке заглянуть в его душу. Она открыла для себя мужчину, любившего книги и науку не меньше мистической красоты этого острова.
За долгие северные зимы Алекс Хосмен получил образование не хуже университетского.
– Никогда – это долго, – промолвил он.
– Так же, как и вечность.
– И что же вы намерены делать со своей вечностью, мисс Табула Раса? Перепишете историю заново, станете другой?
– Думаю, что да, – ответила девушка, разглаживая руками вышивку. Если бы у нее был выбор, то кем бы она предпочла стать? – Я всегда была дочерью Филиппа Кью, а потом еще и невестой Саймона Кросби. Но никогда прежде мне не удавалось быть самой собой.
Прошел всего лишь час после того, как рассвело, а Алекс уже поймал две рыбины. Пальцы на руках и ногах все еще болели. Сейчас он стоял и грелся у печи, ожидая Фиби, которая вышла на двор по нужде. Когда она вернулась и села за стол, то выглядела куда бледнее обычного. «Похоже, она больна», – подумал Алекс. Он хотел что-то сказать, но постеснялся спрашивать ее о здоровье. Если с мисс Кью действительно было что-то не так, она все равно ничего бы ему не сказала.
Но уже не впервые Хосмен замечал, что после завтрака Фиби тошнит. Он не мог не вспомнить о том неприятном разговоре с Грозным Риком в день эвакуации с острова. Что касалось Ричарда, то он редко когда ошибался.
Алексу стало не по себе. Беременна? Только не Фиби! Ну как такое могло приключиться? Она ведь так невинна и, судя по всему, неопытна. Ей-то даже прикоснуться к мужчине страшно. Да этого просто не могло быть.
Но она собиралась замуж, и, судя по всему, это была всего лишь очередная выгодная сделка Кью. Когда девушка узнала из телеграммы отца, что «более непригодна для брака», то воскликнула, что «уничтожена». Неужели она имела в виду именно это?
Симптомы были слишком очевидны. Алекс попытался вспомнить, отстирывала ли она ежемесячно свое нижнее белье, и как назло, не смог припомнить такого случая.
«Черт подери! Если Фиби Кью и впрямь беременна, то зимовка вместе с ней на острове превратится в настоящий кошмар, – Алекс нервно потер руки, сделав вид, что полностью поглощен процессом согревания. На самом деле он печки даже не видел. – Фиби? – мысленно спрашивал он себя. – Беременна?»
– Я хочу тебя кое о чем спросить, – выпалил Хосмен, поворачиваясь лицом к девушке.
Фиби поморщилась, уловив в его тоне грубые нотки. А он сейчас чувствовал себя полным идиотом. Молодой человек смотрел на ее до боли милые глаза, рот, который он осмелился поцеловать лишь однажды, да и то не по-настоящему. Ее поцелуй был неопытен. Тогда Алекс ощутил в ней шок, ярость, страх. А также мягкость и сладость, которые теперь никогда не забудет.
– Что такое? – переспросила девушка. Ничего не оставалось, кроме как спросить напрямую.
– Ты не на сносях?
Фиби невольно вскрикнула, вцепившись побелевшими пальцами в край стола. У нее был такой вид, будто бы она проглотила живую жабу. Глаза ее широко распахнулись, а губы сложились в удивленное «о». Создавалось впечатление, что ее вот-вот стошнит.
– Что-что? – еле слышно прошептала девушка.
– Это не праздный вопрос, а потому не злись на меня. Просто я должен знать… ты беременна? Она бросилась к порогу.
– Бер… ере… – язык ее явно не слушался.
– Не знаю, может быть, не в правилах твоего воспитания произносить это слово вслух, но мы застряли здесь надолго, и потому я должен знать правду. Так беременна ты или нет?
Словно слепая, Фиби на ощупь схватилась за дверную ручку. Она стояла, неподвижная как ледяная статуя. «Ну, скажи нет», – молил про себя Алекс. Но девушка оставалась безмолвной, и лицо ее абсолютно ничего не выражало.
– Ну? – подсказал Хосмен. – Ведь это очень простой вопрос. Скажи «нет».
Он ждал, затаив дыхание.
– Я… я не знаю, – выдавила из себя девушка.
Мрачное удивление охватило Алекса. Он с трудом удержался от того, чтобы не выругаться, и постарался придать своему тону как можно больше нежности и мягкости:
– Так, значит, подобная вероятность не исключена.
И тут случилось то, чего молодой человек ожидал меньше всего. Еще мгновение назад Фиби была каменной статуей, истуканом, и вот теперь она превратилась в само отчаяние. Девушка проливала слезы с силой настоящего урагана.
Алекс Хосмен не боялся оказаться в самой гуще сражения. Ему приходилось спасаться от пробудившихся от зимней спячки медведей. Он выдержал не один шторм на море, выжил в смертоносном снежном буране, прошел несколько миль по снегу. Но вот теперь, глядя на Фиби Кью, он понял, что столкнулся с самой страшной и ужасающей вещью на свете – плачущей женщиной.
Алекс чувствовал себя совершенно беспомощным. Он совершенно не знал, что в подобных случаях следует предпринять, а потому просто подошел к ней и неловко похлопал по плечу. В страхе девушка отскочила от него, чуть не потеряв равновесие.
– Ну не надо, – прошептал Хосмен. Слезы ручьем лились из ее прекрасных глаз, и потому мужчине пришлось повысить голос.
– Прекрати! Хватит! Ради всего святого, прекрати эту истерику!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76