— Не ждала! Странно, если бы было наоборот!
— Почему? — искренне, по-детски удивился Борис. — Я симпатичный… И обычно всем нравлюсь. У вас странный вкус!
— Это у тех странный, кому вы нравитесь! — отрезала Кристина. — Показывайте ваш зуб! Уверена, вы обыкновенный симулянт! Да вы ведь вчера это подтверждали!
Он сидел, улыбаясь, откинув вьющиеся волосы с большого лба, который в народе зовется лбом интеллектуалов. Наверняка умышленная демонстрация. Хотя кокетничал псевдобольной полуосознанно и настолько естественно, что сам почти не замечал этого. Модная легкая небритость… И никакой рот он открывать не собирался.
— Ну конечно, зуб — просто удобный и удачный предлог! Мне захотелось вас повидать. А что, нельзя? Строго запрещается? У вас чудесный сын! Сколько ему лет? Года три или меньше?
— Не подлизывайтесь! — строго предупредила немного смягчившаяся Кристина. — Это на редкость примитивный, самый доступный и излюбленный всеми способ. Путь к сердцу матери лежит через дифирамбы и комплименты ребенку. И вообще меня ждут пациенты!
— Ничего подобного! В коридоре нет ни одного человечка! Пусто! — оповестил Борис. — Зубы ни у кого не болят! Очевидно, вы отлично лечите. Вот и славненько! Так что спешить вам некуда, и мы можем спокойно поговорить.
— Вы нагло распоряжаетесь моим временем! — заметила Кристина и украдкой полюбовалась на свои ноги. — Во-первых, я все-таки на работе, во-вторых, у меня семья. А вот вы, судя по всему, совершенно свободны и гуляете, где и с кем хотите. Ура, ура!..
— Нет, у меня тоже есть свой полицейский на углу, — слегка поскучнел юрист. — Как не быть… Так получилось. Без домашней пилы нам всем и жизнь не в жизнь… Но я собираюсь ее уволить. Да она и сама собирается увольняться. — Он весело хмыкнул. — Правда, уже лет пять, как собирается это сделать. Я женат, но это не конец света. Вы замужем, но это поправимо. А судьба — дама хитрая и с бешеными претензиями на оригинальность. И посылает счастье чаще всего именно тем, кто меньше всего в нем нуждается.
— Что вы имеете в виду?
— Вашего мужа, — откровенно отозвался Борис.
— И вы уверены, что он осознает свое счастье?
— Уверен, что не осознает. А вот я бы осознал его в два счета! Но у каждого из нас своя доля. И чем лучше человек, тем она труднее.
— Ну вы и наглец! Неужели все юристы такие?
— Все! — заявил Борис. — Иначе они бы не стали юристами. Уж поверьте мне на слово!
— Вам трудно верить, — возразила Кристина.
— Это правда. — Недоспасов на глазах погрустнел. — Доверять мне опасно. Только в отдельных редко-конкретных случаях. Хотя мои клиенты на меня надеются и почти никогда не обманываются. Я хитрый, могу обштопать кого угодно в две секундочки, и у меня довольно большой опыт. Выигрываю практически все процессы. А вот друзья и приятели… — Он замолчал и посмотрел в окно.
Кристина ждала продолжения, но в стоматологическом кабинете сгустилась тишина, нехорошая и темная, несмотря на яркое солнце за окном.
После гибели ОйСветы Борис думал, что жизнь кончилась. Прошла. Она у всех имеет строго ограниченный, срок, и предел Недоспасова подошел следом за Светиным. Ничего необычного. Он оказался подонком, предателем, погубил, изуродовал людей… Играючи и шутя, ради пустой прогулки в горы…
Он часто вспоминал рассказ ОйСветы о том, как ее бросили все знакомые после ее провала в институт. С Борисом произошло то же самое. И это естественно и заслуженно. Телефон будто лишился голоса, и Борис с трудом приходил в себя после операции в притихшей квартире. Но вечерами, когда возвращались с работы родители, становилось еще хуже от причитаний матери и хмурого молчания отца.
Недоспасову дали академический, потом он подумывал о переводе на вечерний. Так текло ненужное ему теперь, бесполезное, словно взятое у кого-то напрокат время…
Он думал, какая это, в сущности, дичь и муть сиреневая — любовь, страсти, ревность… Мальчики, девочки, обниманки-прижиманки… А ведь когда-то им всем казалось, что это очень серьезно и важно, жизненно необходимо… И причиняло боль и страдания. Но разве можно их, эти смешные теперь горести жизни, даже просто сравнивать с горем и отчаянием, которые приносит с собой смерть?!
И еще Борис размышлял о том, что человек чересчур слаб и выдыхается при первом же трудном подъеме, при первой жизненной катастрофе. Очень немногим хватает воли продолжать восхождение и добрести в конце концов до вершины. — И то, что телефон не звонит, — это вообще-то хорошо, даже отлично. Что, например, Борис станет делать, что отвечать, если вдруг позвонит Леонид?.. Или кто-то другой?.. Например, подружка ОйСветы?.. А у нее их было великое множество…
Но судьба теперь его хранила и берегла от лишней боли. Он понемногу привык, приспособился к протезу, перевелся на вечерний, удачно не встречая бывших сокурсников, снова продолжил учебу и стал безумно увлекаться девочками. Словно пытался компенсировать свою утрату и забыться. Причем каждую свою девчонку он, ошибаясь, всякий раз называл Светланой.
— Ты ее любил? — спросила одна. — И ушла, словно растаяла в московской сырости, не дождавшись ответа.
— А это кто? — спросила вторая. И Борис прогнал ее за глупость.
Третья засмеялась и сообщила, что ей никогда не нравилось ее собственное имя, и она всегда мечтала зваться именно Светланой. Поэтому пусть все так и остается.
Борис обозлился — он сам не мог слышать это имя, проклинал себя за оговорки — и тотчас расстался и с третьей.
— На тебя не угодишь! — вздыхала мать. — Я не успеваю знакомиться с твоими бесконечными избранницами!
— А ты не знакомься! — буркнул Борис и перестал представлять матери дам своего сердца.
Мать не скрывала изумления оттого, что женщинам так нравится Борис. Очевидно, сама никогда ни за что не влюбилась бы в безногого.
Недоспасов недобро усмехался и тотчас влегкую находил себе новую пассию. В две секундочки. Девки действительно липли к нему, как пропотевшие в жару майки.
Мать всю жизнь заботилась лишь о том, чтобы ребенок хорошо ел. Остальное ее интересовало мало. Поэтому сын вырос не слишком понятным и почти чужим. История с походом в горы потрясла ее и больно ударила только поначалу. Позже, когда Борис начал ходить на протезе, женщина лишь заметила вскользь:
— Люди все взрослые! Никто никого за руку не тянул! Сами должны нести ответственность за свои поступки и соображать, куда и зачем идут и чем рискуют. А степень риска — она всегда примерно предсказуема.
Последнюю фразу часто повторял ее начальник.
Да, она предсказуема… Эта самая степень риска… Кого мать имела в виду, говоря об ответственности, сына или всех остальных, Борис уточнять не стал. Самое непонятное в мире — то, что он понятен. Недоспасов успел четко усвоить эту простую истину Эйнштейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66