У него была огромная голова и расплывшееся лицо с большими карими глазами; габариты его привлекали к себе всеобщее внимание.
— По-моему, очень даже представляю.
— Зачем гадать? Вы репортер, у вас счастливая профессия.
Подойдите, представьтесь. Послушаете, что он вам скажет.
— Лучше подождем. Ужин без пятнадцати восемь — у меня еще есть четверть часа.
— Надеюсь, вы хорошо подготовились. Говорят, в его особняке догнивают в кандалах трупы любопытных репортерш, пристававших к нему до вас.
— Я осведомлена о его репутации, — заметила Либерти. — Никогда не прячется от прессы, очарователен с собеседником, который только потом понимает, сколько лапши ему навещали на уши.
— Болтают, что участники ежемесячных собраний совета директоров «БК игл» неизменно попадают в ту же ловушку.
— Очень может быть.
— Что меня удивляет, — не унимался Скотт, — так это его способность оставаться на плаву. Наверное, все дело в его располагающей внешности. Вы воображаете, что имеете дело со смазливым лос-анджелесским дурачком, а он отнимает у вас пять ваших лучших сюжетов и заставляет вашего агента подписать контракт на сумму, не дотягивающую до вашей обычной ставки за один…
— И делает при этом вид, что не он обвел вас вокруг пальца, а вы его. Ладно, все это и так известно. Лучше поведайте мне о нем что-то такое, чего я еще не знаю. Хочу покопаться в настоящей грязи!
— Либерти! — взмолился Скотт. — Стыдитесь! На что вы меня подбиваете? — Он помолчал. — Это было давно, еще на «Центурионе». — Либерти нетерпеливо закивала. — Сейчас вы мне не очень нравитесь. Либерти Адамс. Сам себе я тоже противен. И этим вы зарабатываете на жизнь? Мне жаль вашу мать.
— А вы взгляните на все по-другому. Раз это случилось много лет назад, значит, мы имеем дело уже не со сплетнями, а с историей.
— Правда? — Похоже, она его не убедила. — Заметьте, я не считаю себя ханжой. В городе, где любая девчонка мечтает о Золотом дожде, ханжи не приживаются.
— Точно! Ведь это город, где хозяева вечеринок предлагают гостям нюхать кокаин с лысины карлика-слуги.
— Вы тоже были на этой вечеринке? Я — нет, только знакомился с некрологами. Надеюсь, вы отказались от кокаина, Либерти?
— Слава Богу, я поборола соблазн, — соврала она.
— Слава Богу! — Он подбросил и снова поймал спичечный коробок. — Если бы вы пали, мне было бы чрезвычайно трудно вас уважать. Либерти Адамс. Я не смог бы нарушить давнюю клятву, в согласии с которой всегда отпугиваю репортеров занудством.
— Вы вовсе не зануда, Скотти. Просто вы осторожный. Интересно, почему сегодня вы решили излить душу?
— Сам не знаю, — сказал он серьезно, отнимая у Либерти карандаш. — Поймите меня правильно… — Он заморгал и дотронулся до руки Либерти, лежащей на стойке. — Я люблю Кит.
Я был готов ее убить, когда она связалась с Бренданом. Но вышвырнуть его вон? Отказаться с ним разговаривать? Брендан трещит по швам. Он безумно влюблен в Кит.
Либерти заказала ему еще один коктейль.
— Давайте вернемся к истории Голливуда, Скотти. Вы собирались рассказать мне про Бика и Кит.
Он тяжело вздохнул:
— Учтите, я у них под кроватью не сидел. Просто знаком с одной женщиной, завтракавшей в «Поло Лондж», как раз когда у Бика и Кит произошел разрыв.
— Значит, это был публичный разрыв?
— Разве все в этом городе не совершается публично? Не успели им подать яйца, как она на него наорала и смылась. Так я слышал. Через две недели, когда ее уже взяли в «Уорнер», он вызвал дизайнеров и велел переоформить спальню — их любовное гнездышко… Опять же не я, а дизайнеры нашли под кроватью… — он поперхнулся, — кое-что.
— Что именно?
— Господи! — Скотт устремил на Либерти умоляющий взгляд.
— Что было найдено в его доме? — грозно спросила Либерти.
— Не могу! — прохрипел он. — Может, я и пьян, но я не сволочь. Я не могу порочить мою Киску Кит.
Либерти сжалилась и потребовала счет.
— Вы молодец, Джей Скотт. Спасибо вам за все. — Она подписала чек. — Пожелайте мне удачи.
— «Нам не страшен серый волк…» — пропел он, и Либерти отправилась за столик к Кроуфорду.
— Это Тамми, — коротко сообщил ей Бик Кроуфорд — Поздоровайся с леди, Тамми, и проваливай.
Тамми, красотка в стиле «Бич Бойз», химическая блондинка с восхитительным загаром, в широких прозрачных шароварах и в таком же лифчике, уже была готова к изгнанию. Либерти не поверила своим глазам: ее лобок был замаскирован живой орхидеей.
— Все равно мой цветочек уже завял, — жеманно просюсюкала Тамми.
— Там у тебя что угодно завянет. — Бик подмигнул Либерти.
Та сделала вид, что не расслышала, и протянула руку:
— Рада с вами познакомиться, мистер Кроуфорд.
— Ух ты! — пророкотал он, стискивая ее ладошку. — Правильно мне о вас говорили: настоящая сексуальная лисичка!
Либерти покраснела.
— Лучше поговорим у меня. — Бик мигнул официанту и тут же потащил Либерти на стоянку, к своему серебристому «масерати». — Ничего машинка? — Он отбросил ее руку от дверной ручки. — Не прикасайтесь, иначе сюда примчится целый батальон фараонов! — Затем проворно отпер машину. Сейчас он походил на профессионального медвежатника. — Береженого Бог бережет. — Кроуфорд подсадил ее в машину.
— Знаете, как я оберегаю от угона свою машину в Нью-Йорке? — Либерти проводила взглядом Беверли-Хиллз и теперь прилежно рассматривала приближающийся Маллхолланд.
— Как?
— Ее стережет дюжина иностранцев-нелегалов.
— Что у вас за машина?
— «Мустанг» шестьдесят седьмого года.
Он захохотал. Либерти нравились мужчины, смеющиеся над ее шутками: это означало, что они видят в ней достойную партнершу.
Их автомобиль миновал величественные чугунные ворота с выспренней монограммой «БК» и въехал на холм по узкой дорожке, обсаженной кипарисами. Сначала из-под колес вылетал розовый гравий, потом перед глазами предстал до безобразия пышный дворец того же оттенка.
В считанные минуты слуга, сильно смахивающий на «голубого», подал им ужин на террасе с видом на мерцающий пруд, подстриженные кустики и выметенный, как казарменный плац, дворик. Либерти ни минуты не сомневалась, что трапеза начнется с холодных омаров из штата Мэн и сухого французского шампанского. Немного повозившись с омарами, она целиком переключилась на Кроуфорда. Хозяин всей этой роскоши был наделен непобедимым магнетизмом: огромная фигура, нависающая над круглым столиком, широкое лицо, отражающее пламя свечей. Он уже успел сменить блейзер и ярко-красный галстук на смокинг. За холодными спагетти Либерти удалось повернуть разговор на интересующую ее тему.
— Каково это — заправлять студией, когда у тебя над душой постоянно стоят акционеры? То ли дело раньше — достаточно было угодить одному-единственному денежному мешку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— По-моему, очень даже представляю.
— Зачем гадать? Вы репортер, у вас счастливая профессия.
Подойдите, представьтесь. Послушаете, что он вам скажет.
— Лучше подождем. Ужин без пятнадцати восемь — у меня еще есть четверть часа.
— Надеюсь, вы хорошо подготовились. Говорят, в его особняке догнивают в кандалах трупы любопытных репортерш, пристававших к нему до вас.
— Я осведомлена о его репутации, — заметила Либерти. — Никогда не прячется от прессы, очарователен с собеседником, который только потом понимает, сколько лапши ему навещали на уши.
— Болтают, что участники ежемесячных собраний совета директоров «БК игл» неизменно попадают в ту же ловушку.
— Очень может быть.
— Что меня удивляет, — не унимался Скотт, — так это его способность оставаться на плаву. Наверное, все дело в его располагающей внешности. Вы воображаете, что имеете дело со смазливым лос-анджелесским дурачком, а он отнимает у вас пять ваших лучших сюжетов и заставляет вашего агента подписать контракт на сумму, не дотягивающую до вашей обычной ставки за один…
— И делает при этом вид, что не он обвел вас вокруг пальца, а вы его. Ладно, все это и так известно. Лучше поведайте мне о нем что-то такое, чего я еще не знаю. Хочу покопаться в настоящей грязи!
— Либерти! — взмолился Скотт. — Стыдитесь! На что вы меня подбиваете? — Он помолчал. — Это было давно, еще на «Центурионе». — Либерти нетерпеливо закивала. — Сейчас вы мне не очень нравитесь. Либерти Адамс. Сам себе я тоже противен. И этим вы зарабатываете на жизнь? Мне жаль вашу мать.
— А вы взгляните на все по-другому. Раз это случилось много лет назад, значит, мы имеем дело уже не со сплетнями, а с историей.
— Правда? — Похоже, она его не убедила. — Заметьте, я не считаю себя ханжой. В городе, где любая девчонка мечтает о Золотом дожде, ханжи не приживаются.
— Точно! Ведь это город, где хозяева вечеринок предлагают гостям нюхать кокаин с лысины карлика-слуги.
— Вы тоже были на этой вечеринке? Я — нет, только знакомился с некрологами. Надеюсь, вы отказались от кокаина, Либерти?
— Слава Богу, я поборола соблазн, — соврала она.
— Слава Богу! — Он подбросил и снова поймал спичечный коробок. — Если бы вы пали, мне было бы чрезвычайно трудно вас уважать. Либерти Адамс. Я не смог бы нарушить давнюю клятву, в согласии с которой всегда отпугиваю репортеров занудством.
— Вы вовсе не зануда, Скотти. Просто вы осторожный. Интересно, почему сегодня вы решили излить душу?
— Сам не знаю, — сказал он серьезно, отнимая у Либерти карандаш. — Поймите меня правильно… — Он заморгал и дотронулся до руки Либерти, лежащей на стойке. — Я люблю Кит.
Я был готов ее убить, когда она связалась с Бренданом. Но вышвырнуть его вон? Отказаться с ним разговаривать? Брендан трещит по швам. Он безумно влюблен в Кит.
Либерти заказала ему еще один коктейль.
— Давайте вернемся к истории Голливуда, Скотти. Вы собирались рассказать мне про Бика и Кит.
Он тяжело вздохнул:
— Учтите, я у них под кроватью не сидел. Просто знаком с одной женщиной, завтракавшей в «Поло Лондж», как раз когда у Бика и Кит произошел разрыв.
— Значит, это был публичный разрыв?
— Разве все в этом городе не совершается публично? Не успели им подать яйца, как она на него наорала и смылась. Так я слышал. Через две недели, когда ее уже взяли в «Уорнер», он вызвал дизайнеров и велел переоформить спальню — их любовное гнездышко… Опять же не я, а дизайнеры нашли под кроватью… — он поперхнулся, — кое-что.
— Что именно?
— Господи! — Скотт устремил на Либерти умоляющий взгляд.
— Что было найдено в его доме? — грозно спросила Либерти.
— Не могу! — прохрипел он. — Может, я и пьян, но я не сволочь. Я не могу порочить мою Киску Кит.
Либерти сжалилась и потребовала счет.
— Вы молодец, Джей Скотт. Спасибо вам за все. — Она подписала чек. — Пожелайте мне удачи.
— «Нам не страшен серый волк…» — пропел он, и Либерти отправилась за столик к Кроуфорду.
— Это Тамми, — коротко сообщил ей Бик Кроуфорд — Поздоровайся с леди, Тамми, и проваливай.
Тамми, красотка в стиле «Бич Бойз», химическая блондинка с восхитительным загаром, в широких прозрачных шароварах и в таком же лифчике, уже была готова к изгнанию. Либерти не поверила своим глазам: ее лобок был замаскирован живой орхидеей.
— Все равно мой цветочек уже завял, — жеманно просюсюкала Тамми.
— Там у тебя что угодно завянет. — Бик подмигнул Либерти.
Та сделала вид, что не расслышала, и протянула руку:
— Рада с вами познакомиться, мистер Кроуфорд.
— Ух ты! — пророкотал он, стискивая ее ладошку. — Правильно мне о вас говорили: настоящая сексуальная лисичка!
Либерти покраснела.
— Лучше поговорим у меня. — Бик мигнул официанту и тут же потащил Либерти на стоянку, к своему серебристому «масерати». — Ничего машинка? — Он отбросил ее руку от дверной ручки. — Не прикасайтесь, иначе сюда примчится целый батальон фараонов! — Затем проворно отпер машину. Сейчас он походил на профессионального медвежатника. — Береженого Бог бережет. — Кроуфорд подсадил ее в машину.
— Знаете, как я оберегаю от угона свою машину в Нью-Йорке? — Либерти проводила взглядом Беверли-Хиллз и теперь прилежно рассматривала приближающийся Маллхолланд.
— Как?
— Ее стережет дюжина иностранцев-нелегалов.
— Что у вас за машина?
— «Мустанг» шестьдесят седьмого года.
Он захохотал. Либерти нравились мужчины, смеющиеся над ее шутками: это означало, что они видят в ней достойную партнершу.
Их автомобиль миновал величественные чугунные ворота с выспренней монограммой «БК» и въехал на холм по узкой дорожке, обсаженной кипарисами. Сначала из-под колес вылетал розовый гравий, потом перед глазами предстал до безобразия пышный дворец того же оттенка.
В считанные минуты слуга, сильно смахивающий на «голубого», подал им ужин на террасе с видом на мерцающий пруд, подстриженные кустики и выметенный, как казарменный плац, дворик. Либерти ни минуты не сомневалась, что трапеза начнется с холодных омаров из штата Мэн и сухого французского шампанского. Немного повозившись с омарами, она целиком переключилась на Кроуфорда. Хозяин всей этой роскоши был наделен непобедимым магнетизмом: огромная фигура, нависающая над круглым столиком, широкое лицо, отражающее пламя свечей. Он уже успел сменить блейзер и ярко-красный галстук на смокинг. За холодными спагетти Либерти удалось повернуть разговор на интересующую ее тему.
— Каково это — заправлять студией, когда у тебя над душой постоянно стоят акционеры? То ли дело раньше — достаточно было угодить одному-единственному денежному мешку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112