В доме стояла тишина. Порывшись в сундуке в поисках одежды, Ясмин нашла тонкое нижнее белье из чистого хлопка и серый в белую полоску халат. Она медленно открыла дверь комнаты и выглянула в коридор и, увидев, что там никого нет, мягко ступая босыми ногами, прошла через него в главную гостиную. Там тоже было темно и тихо.
— Есть кто-нибудь? — встревоженно произнесла Ясмин.
Она вовсе не желала быть подстреленной только за то, что хотела поесть.
За ее спиной раздался скрип открываемой двери, и из одной из комнат появился Хасан.
— В чем дело? — резко спросил он. Круги у Хасана под глазами, казалось, еще больше потемнели, и выглядел он так, словно постарел после их последней встречи лет на десять.
— Я хочу есть. — Ясмин заинтересовало, что так встревожило Халифу. — Но тебе не стоит затрудняться. Только скажи мне, где находится кухня и прикажи своим людям не стрелять в меня.
Ясмин хотелось выглядеть беспечной, чтобы Халифа посчитал, что она отказалась от идеи оставить его, что теперь она ему верит.
— Нет! — отрезал Хасан. — Я покажу тебе, куда идти.
Хасан прошел мимо Ясмин, и ей пришлось поспешить за ним, чтобы не отстать от его стремительного широкого шага. Халифа провел Ясмин назад по коридору мимо ее комнаты и привел в отдельное помещение.
Это была большая комната с белеными стенами и старинной плитой в углу. На противоположной стене была установлена глубокая раковина, на железных крючках висели большие кастрюли. На плите стоял огромный чан.
Хасан приподнял его крышку и заглянул внутрь.
— Бараньи ребрышки. Тебе вполне хватит.
Хасан взял половник и миску и наложил Ясмин немного мяса. Пока он этим занимался, Ясмин снова овладело совершенно четкое впечатление, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Она попробовала мясо. Несмотря на то что блюдо было наперчено несколько больше, чем любила Ясмин, мясо ей понравилось.
— Похоже, что ты все же не подготовился к моему проживанию здесь, — заговорила Ясмин, не отрывая взгляда от Халифы. — Хочешь, чтобы я присматривала за кухней? Я, разумеется, возражать не буду, тем более что это позволит мне хоть чем-то заняться. Этот странный дом больше походит на военный лагерь, нежели на домашний очаг. Ты уверен, что все в порядке?
— Ни о чем не беспокойся, — резко ответил Хасан.
Внутреннее чутье подсказало Ясмин, что грубый тон Хасана вызван его волнением. А если что-то произошло, как она сильно надеялась, тогда появляется хоть какая-то возможность найти лазейку, чтобы ускользнуть.
Губы Хасана были стиснуты в узкую полоску, он был напряжен и чем-то встревожен — это все свидетельствовало о правильности догадки Ясмин.
— Ты уверен, что не хочешь со мной поговорить? — неожиданно заботливо спросила она. — В конце концов, может быть, я смогу чем-нибудь помочь.
Халифа взглянул на Ясмин, и, прежде чем он заговорил, она прочла в глазах Хасана, что он колеблется: говорить ли?
— Тебе нельзя здесь оставаться, — отрезал Хасан. — В горах неспокойно. В моих владениях находится несколько рудников по добыче фосфатов, и банды партизан создают нам проблемы. Официально данный район считается спорной территорией. ПОЛИСАРИО стремится захватить рудники. Они постоянно предпринимают такие попытки, но на этот раз дело кончилось плохо — есть убитые.
Ясмин замерла. Халифа сказал «в моих владениях», но не «во владениях моего брата». В этом было что-то зловещее.
— Почему мы не можем поехать в Рабат, к твоему брату? — помедлив, спросила она.
— Я не могу. — Ясмин увидела, как на лицо Халифы легла серая тень. — Мой брат умер.
— Умер? — Теперь Ясмин все поняла. — Когда? Когда это произошло?
— Мне позвонили, покаты спала. — Хасан говорил с трудом. — У него случился сердечный приступ с осложнениями.
Теперь я должен оставаться здесь и следить за людьми. Мне следовало бы самому отвезти тебя в Рабат, но теперь о моем отъезде не может быть и речи. И я не знаю, как поступить с тобой. Они тебя не пощадят, если взбушуются.
Халифа медленно поднял глаза и встретился взглядом с Ясмин. Вместо Хасана, хорошо знакомого ей по Парижу, умного, цивилизованного, с высшим образованием, Ясмин увидела совсем другого человека. Халифу трудно было узнать: орлиные черты лица и набрякшие веки темных глаз напомнили Ясмин портрет классического араба; парижский лоск исчез, сменившись резкими чертами надменного и дикого шейха.
Мысли Ясмин лихорадочно заметались. Она пыталась определить, как этот неожиданный поворот событий скажется на ее теперешнем положении пленницы и как Хасан намерен с ней поступить. Если в какой-то момент ей показалось, что внешняя цивилизованность Хасана заставит его согласиться с правом Ясмин на возвращение в Париж, к привычной жизни, то теперь выбора у Ясмин не оставалось. Наносный лоск Хасана улетучился — его смыла смерть брата.
Ясмин вдруг пришла к выводу, что желание Халифы отказаться от своего наследства и навсегда поселиться в Париже было связано с тем обстоятельством, что он был вторым сыном в семье, а значит, не имел реального положения в Марокко. Традиция диктовала условия, при которых старший брат Хасана наследовал богатство и власть, а Хасану отводилась совершенно незначительная роль. Хорошо зная Хасана, Ясмин теперь поняла, до чего невыносимо было для него такое положение. Хасан был слишком самолюбив и мог согласиться только на полную, безграничную власть. Потому Халифа и учился в Гарварде. Потому он и жил в Париже. У него просто не было выбора.
Теперь же ситуация кардинально изменилась. Теперь Хасан стал шейхом. Это привязывало Халифу к его стране неизмеримо более тесными узами. Если еще вчера Ясмин грела мысль попробовать обмануть Халифу, заставив его думать, что она готова здесь остаться, выйти за него замуж и передать ему все свое наследство, то при нынешних переменах это становилось невозможно. Хасан, несомненно, мог бы купиться на ее деньги, поскольку Ясмин убеждена, что жизнь в пустыне никогда не устроит Халифу. Еще недавно Ясмин была уверена в том, что Хасан продержит ее в Гулимине ровно столько, сколько сможет выдержать сам.
Но теперь она поняла, что, несмотря на все ее ухищрения и призывы вернуться в Париж к реализации взлелеянных Халифой планов, он скорее предпочтет похоронить себя, а заодно и Ясмин навсегда в этой средневековой крепости.
Стараясь говорить спокойно и сохранять невозмутимое выражение лица, Ясмин протянула руки к Хасану, как бы пытаясь успокоить его:
— Меня так огорчило известие о твоем брате. Как бы я хотела хоть чем-то тебе помочь. Мне хотелось бы попасть в Рабат, чтобы быть с твоей семьей, ты же хотел меня представить твоим родственникам.
Но Халифа был непроницаем. Он резко отпрянул от Ясмин:
— И речи быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118