Она много раз видела, как подобный фокус проделывает Роберт.
— Да, здорово, верно? — легкомысленно рассмеялся Кенрик. — Я ничего не подозревал, пока не обнаружил за собой такое умение. С каждым днем я учусь чему-нибудь еще. Конечно, отец ничего об этом не знает — я хотел сначала поделиться новостью с тобой. Разве не мило с моей стороны — хотеть сохранить секрет только между нами?
Галиена продолжала сидеть неподвижно.
— Как ты сюда проник? Кенрик беззаботно пожал плечами:
— Еще один фокус, ничего трудного. Я даже прошел незамеченным мимо охраняющих лагерь колдунов, которых выставил твой муж. Думаю, он их примерно накажет, когда узнает.
О боги, как же он изменился! В детстве это был капризный мальчишка, часто эгоистичный и всегда своевольный. Теперь же перед ней был взрослый человек, и какой! Матушка пришла бы в ужас, если бы узнала, что все ее самые печальные опасения оправдались. Галиена по крайней мере испытывала как раз такое чувство. Розалинда погибла, пытаясь предотвратить появление именно подобного чудовища.
— Ну и как, ты счастлива? — Рука Кенрика скользнула под одеяло и стиснула колено Галиены. — Ты выбрала себе в супруги знаменитого героя. Его все еще боготворит народ — даже после всех лет, что он пробыл в изгнании, о нем поют баллады в тавернах по всей стране. Впрочем, я сомневаюсь, что люди будут продолжать петь, когда поймут все безрассудство его замыслов. — Кенрик резко дернул Галиену за ногу и придвинулся к ней; отстраниться она не могла. — Ты ждешь его, сестричка? Как тебе нравится делить с ним ложе? Он нежно тебя целует? Ласкает и заставляет стонать от наслаждения? — Быстрым движением рука Кенрика скользнула между ног Галиены.
Девушка отчаянным усилием вырвалась и съежилась на краю постели.
— Чего ты хочешь?
— Мира между нами, сестрица, ничего более. Боюсь, что наш отец и твой супруг решительно желают воевать друг с другом. Я могу сейчас увести тебя отсюда, если пожелаешь. Не сомневайся: я хорошо о тебе позабочусь.
— Никуда я не пойду! Убирайся или я позову стражу! Роберт недалеко — и какой бы, по твоему мнению, силой ты ни обладал, ты ничто в сравнении с ним!
— Как же ты гордишься своим колдуном-супругом! Что ж, думаю, что так добропорядочной жене и следует. Ну, раз ты не хочешь следовать за мной, не тащить же мне тебя, визжащую и брыкающуюся, через весь лагерь. Мы перебудили бы обе армии, а никак не годится, чтобы утром воины вступили в битву, зевая и протирая глаза, верно?
— Убирайся!
Кенрик поднялся и с усмешкой посмотрел на Галиену.
— Как пожелаешь, сестричка. Не говори потом, что я не предлагал. Прощай!
Свеча мигнула и погасла, шаги Кенрика затихли в ночи.
Галиена долго сидела на постели, пытаясь расслышать что-нибудь, но все заглушал отчаянный стук ее сердца. Постепенно тишина немного успокоила ее, и девушка соскользнула с постели, завернулась в одеяло и неуверенно пробралась к столу. Дрожащими руками она наполнила кружку вином, в темноте пролив часть на стол, и медленно выпила. Скоро она перестала дрожать и вернулась в постель. Стражу звать было бесполезно: Кенрик наверняка давно уже скрылся.
— Эй, не хватит ли? — поднял руку Финлей, но Роберт, не обращая на него внимания, снова приложился к фляге, потом прижался головой к стволу дерева и закрыл глаза.
Лес оставался единственным местом, где Роберт мог найти уединение, но Финлей вовсе не собирался оставлять брата одного. Он уселся, прислонившись к другому дереву, и поднес к губам собственную флягу с элем. На всякий случай он позаботился и о том, чтобы создать иллюзию, которая скрывала бы их от любопытных глаз.
Совершенно невероятно: Роберт казался теперь спокойным и беззаботным. Ни нахмуренных бровей, ни сурово сжатых губ. Однако таким Финлей его уже однажды видел, и этого было достаточно, чтобы испытывать сейчас страх. На поверхности был полный штиль, но теперь он научился видеть то, что происходит в глубинах.
— Насколько я знаю, — легкомысленно сказал Роберт, — существует традиция: генерал перед битвой должен выпить эля.
— Но не напиться допьяна.
— А почему бы и нет? Может быть, это для меня последняя такая возможность. — Роберт шумно глотнул. — Он знает, что я Враг, но я готов поставить на кон любые деньги: за твою кровь он дал бы многое. Ты три раза от него ускользал. В конце концов, человек очень страдает от уязвленной гордости.
Финлей фыркнул и убрал свою флягу.
— Да ты не беспокойся: напиваться и смущать тем тебя я не собираюсь, — невесело рассмеялся Роберт. — Ты еще не знаком с моей молодой женой?
— Нет.
— Она тебе понравится. Она очень… мужественная — настоящая дочь своей матери. Остается только надеяться, что я проживу достаточно долго, чтобы сделать ее совершенно несчастной.
— Знаешь, Роберт, когда ты в таком настроении, твое общество не слишком приятно.
Роберт снова хмыкнул:
— Странно, как это ты не замечал, что в таком настроении я пребываю большую часть времени. Мои проблемы, понимаешь ли, никогда не являются по одной, чтобы я мог не спеша с ними разделываться. На меня всегда все сваливается разом. Как я ни карабкаюсь, все никак не удается выбраться из-под этой кучи, — а такое не может не отражаться на настроении. Конечно, есть возможность, что я все принимаю чересчур всерьез. Но с другой стороны, в душе я…
Роберт смотрел в темноту — совершенно трезвый. Большего Финлей в неверном свете луны разглядеть не мог.
— Ты боишься Нэша?
— Не знаю, — прошептал Роберт. — Следовало бы бояться. Не сомневаюсь, он там — ждет меня. Однако я боюсь уже так давно, что не могу сказать, испытываю ли что-то новое или нет.
Финлей повернулся и взглянул на брата, но тот по-прежнему смотрел в сторону с озадаченным выражением лица.
Нет, погибнуть завтра Роберт не боялся. Он боялся проиграть.
Неожиданно взгляд Роберта прояснился, и он посмотрел брату в глаза.
— Должен кое-что тебе сказать — на всякий случай… — Он сглотнул, но решительно продолжил: — Ты был прав.
Финлей фыркнул: слова Роберта не произвели на него впечатления.
— Насчет чего?
Роберт снова отпил из фляги, потом твердой рукой заткнул ее пробкой.
— Мне не следовало приносить присягу Селару.
— Что?
— Ты же слышал, что я сказал.
Финлей вытаращил на брата глаза: должно быть, тот шутит… Совершенно невозможно, чтобы Роберт сказал такое — после целых восемнадцати лет.
— Слышал, но не верю.
— И тем не менее это правда. Думаю, я понимал все с самого начала, но не мог заставить себя признаться тебе. Я не хотел, чтобы ты понял, что был прав. Проклятая гордыня!
Финлей не нашелся, что сказать, и Роберт с безжалостной честностью продолжил:
— Ты и представить себе не можешь, сколько раз мне представлялась возможность его убить — и не быть уличенным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Да, здорово, верно? — легкомысленно рассмеялся Кенрик. — Я ничего не подозревал, пока не обнаружил за собой такое умение. С каждым днем я учусь чему-нибудь еще. Конечно, отец ничего об этом не знает — я хотел сначала поделиться новостью с тобой. Разве не мило с моей стороны — хотеть сохранить секрет только между нами?
Галиена продолжала сидеть неподвижно.
— Как ты сюда проник? Кенрик беззаботно пожал плечами:
— Еще один фокус, ничего трудного. Я даже прошел незамеченным мимо охраняющих лагерь колдунов, которых выставил твой муж. Думаю, он их примерно накажет, когда узнает.
О боги, как же он изменился! В детстве это был капризный мальчишка, часто эгоистичный и всегда своевольный. Теперь же перед ней был взрослый человек, и какой! Матушка пришла бы в ужас, если бы узнала, что все ее самые печальные опасения оправдались. Галиена по крайней мере испытывала как раз такое чувство. Розалинда погибла, пытаясь предотвратить появление именно подобного чудовища.
— Ну и как, ты счастлива? — Рука Кенрика скользнула под одеяло и стиснула колено Галиены. — Ты выбрала себе в супруги знаменитого героя. Его все еще боготворит народ — даже после всех лет, что он пробыл в изгнании, о нем поют баллады в тавернах по всей стране. Впрочем, я сомневаюсь, что люди будут продолжать петь, когда поймут все безрассудство его замыслов. — Кенрик резко дернул Галиену за ногу и придвинулся к ней; отстраниться она не могла. — Ты ждешь его, сестричка? Как тебе нравится делить с ним ложе? Он нежно тебя целует? Ласкает и заставляет стонать от наслаждения? — Быстрым движением рука Кенрика скользнула между ног Галиены.
Девушка отчаянным усилием вырвалась и съежилась на краю постели.
— Чего ты хочешь?
— Мира между нами, сестрица, ничего более. Боюсь, что наш отец и твой супруг решительно желают воевать друг с другом. Я могу сейчас увести тебя отсюда, если пожелаешь. Не сомневайся: я хорошо о тебе позабочусь.
— Никуда я не пойду! Убирайся или я позову стражу! Роберт недалеко — и какой бы, по твоему мнению, силой ты ни обладал, ты ничто в сравнении с ним!
— Как же ты гордишься своим колдуном-супругом! Что ж, думаю, что так добропорядочной жене и следует. Ну, раз ты не хочешь следовать за мной, не тащить же мне тебя, визжащую и брыкающуюся, через весь лагерь. Мы перебудили бы обе армии, а никак не годится, чтобы утром воины вступили в битву, зевая и протирая глаза, верно?
— Убирайся!
Кенрик поднялся и с усмешкой посмотрел на Галиену.
— Как пожелаешь, сестричка. Не говори потом, что я не предлагал. Прощай!
Свеча мигнула и погасла, шаги Кенрика затихли в ночи.
Галиена долго сидела на постели, пытаясь расслышать что-нибудь, но все заглушал отчаянный стук ее сердца. Постепенно тишина немного успокоила ее, и девушка соскользнула с постели, завернулась в одеяло и неуверенно пробралась к столу. Дрожащими руками она наполнила кружку вином, в темноте пролив часть на стол, и медленно выпила. Скоро она перестала дрожать и вернулась в постель. Стражу звать было бесполезно: Кенрик наверняка давно уже скрылся.
— Эй, не хватит ли? — поднял руку Финлей, но Роберт, не обращая на него внимания, снова приложился к фляге, потом прижался головой к стволу дерева и закрыл глаза.
Лес оставался единственным местом, где Роберт мог найти уединение, но Финлей вовсе не собирался оставлять брата одного. Он уселся, прислонившись к другому дереву, и поднес к губам собственную флягу с элем. На всякий случай он позаботился и о том, чтобы создать иллюзию, которая скрывала бы их от любопытных глаз.
Совершенно невероятно: Роберт казался теперь спокойным и беззаботным. Ни нахмуренных бровей, ни сурово сжатых губ. Однако таким Финлей его уже однажды видел, и этого было достаточно, чтобы испытывать сейчас страх. На поверхности был полный штиль, но теперь он научился видеть то, что происходит в глубинах.
— Насколько я знаю, — легкомысленно сказал Роберт, — существует традиция: генерал перед битвой должен выпить эля.
— Но не напиться допьяна.
— А почему бы и нет? Может быть, это для меня последняя такая возможность. — Роберт шумно глотнул. — Он знает, что я Враг, но я готов поставить на кон любые деньги: за твою кровь он дал бы многое. Ты три раза от него ускользал. В конце концов, человек очень страдает от уязвленной гордости.
Финлей фыркнул и убрал свою флягу.
— Да ты не беспокойся: напиваться и смущать тем тебя я не собираюсь, — невесело рассмеялся Роберт. — Ты еще не знаком с моей молодой женой?
— Нет.
— Она тебе понравится. Она очень… мужественная — настоящая дочь своей матери. Остается только надеяться, что я проживу достаточно долго, чтобы сделать ее совершенно несчастной.
— Знаешь, Роберт, когда ты в таком настроении, твое общество не слишком приятно.
Роберт снова хмыкнул:
— Странно, как это ты не замечал, что в таком настроении я пребываю большую часть времени. Мои проблемы, понимаешь ли, никогда не являются по одной, чтобы я мог не спеша с ними разделываться. На меня всегда все сваливается разом. Как я ни карабкаюсь, все никак не удается выбраться из-под этой кучи, — а такое не может не отражаться на настроении. Конечно, есть возможность, что я все принимаю чересчур всерьез. Но с другой стороны, в душе я…
Роберт смотрел в темноту — совершенно трезвый. Большего Финлей в неверном свете луны разглядеть не мог.
— Ты боишься Нэша?
— Не знаю, — прошептал Роберт. — Следовало бы бояться. Не сомневаюсь, он там — ждет меня. Однако я боюсь уже так давно, что не могу сказать, испытываю ли что-то новое или нет.
Финлей повернулся и взглянул на брата, но тот по-прежнему смотрел в сторону с озадаченным выражением лица.
Нет, погибнуть завтра Роберт не боялся. Он боялся проиграть.
Неожиданно взгляд Роберта прояснился, и он посмотрел брату в глаза.
— Должен кое-что тебе сказать — на всякий случай… — Он сглотнул, но решительно продолжил: — Ты был прав.
Финлей фыркнул: слова Роберта не произвели на него впечатления.
— Насчет чего?
Роберт снова отпил из фляги, потом твердой рукой заткнул ее пробкой.
— Мне не следовало приносить присягу Селару.
— Что?
— Ты же слышал, что я сказал.
Финлей вытаращил на брата глаза: должно быть, тот шутит… Совершенно невозможно, чтобы Роберт сказал такое — после целых восемнадцати лет.
— Слышал, но не верю.
— И тем не менее это правда. Думаю, я понимал все с самого начала, но не мог заставить себя признаться тебе. Я не хотел, чтобы ты понял, что был прав. Проклятая гордыня!
Финлей не нашелся, что сказать, и Роберт с безжалостной честностью продолжил:
— Ты и представить себе не можешь, сколько раз мне представлялась возможность его убить — и не быть уличенным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145