Дженн с размаху захлопнула за собой дверь каюты, но помещение было слишком маленьким, чтобы можно было по нему ходить и хоть так выплеснуть одолевающие ее чувства. Всхлипнув, Дженн что есть силы ударила кулаком в стену.
Ну почему, почему? Опять те же глупые, бесполезные вопросы! Вся ее жизнь была заполнена ими, как гулкими пещерами, в которых горе и незнание рождают только мрачное эхо. Дженн чувствовала, что тонет в вязкой тьме, лишающей ее воли. Какой смысл задавать вопросы? Она так ничего и не поймет, не заметит, что совершает ошибку, пока не окажется слишком поздно.
Спокойствие. Спокойствие — вот что ей больше всего нужно.
Но… проклятие! Ну почему он не может быть с ней откровенным? Хоть в чем-то не отгораживаться непроницаемой стеной? Не настолько же он самонадеян, чтобы думать, будто никто и ни при каких обстоятельствах не сможет ему помочь?
Дженн стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Она должна сохранять спокойствие. До сих пор ей это удавалось, удавалось сдерживать эту кипящую лаву внутри… и она справится и впредь, только нужно сохранять спокойствие!
Роберт предпочитает, чтобы она оставалась в неведении. Он не желает говорить о том, что думает, что чувствует; он никогда не скажет ей, чем кончается пророчество. И ведь он же признался, что ей тоже отводится важная роль! Так разве нет у нее права знать? Как может она что-то предпринять, как может помочь, если ей неизвестно, что, в конце концов, происходит?
Милосердные боги, почему одно его слово оказалось способно так вывести ее из себя? Как может она злиться на человека, которого так… так…
Дженн сидела неподвижно, ловя ртом воздух, чувствуя, как слезы жгут глаза. Ярость в ней скалила зубы, дразнила, подталкивала…
Однажды она потеряет самообладание. Однажды это случится, и тогда…
Сила однажды уже воспользовалась ею, вырвалась из ее тела, словно ее воля ничего не значила. Дженн помнила, как тело выгнулось назад, как время остановилось… Она лишила Ичерна жизни, навсегда уничтожила…
Эндрю все видел, видел, как она позволила осквернить себя силе, о существовании которой и не подозревала…
— Дженн!
Она подняла голову, понимая, что встретиться с Робертом сейчас не может. Дженн заставила себя ответить: необходимо, чтобы он ушел, ушел немедленно, прежде чем сила снова воспользуется ею. Прежде, чем она снова убьет.
— Оставь меня в покое, Роберт.
— Нет, на этот раз так не годится.
Дверь открылась и закрылась, но Дженн зажмурила глаза, стараясь отгородиться от Роберта, от его близости — и всего, чего в нем больше не было. Когда-то он ее любил, а теперь… теперь не хочет даже доверять.
О, кровь Серинлета, почему она здесь оказалась? Почему на нее, именно на нее все это обрушилось?
— Дженн, позволь мне помочь тебе.
Голос Роберта был тихим, но настойчивым. В нем не было ничего, кроме уверенности в своей правоте. Проклятой нестерпимой уверенности! Ничего больше…
— Мне не нужна твоя помощь. Уйди! — Рыдания душили Дженн, но она не поддастся — пока он не уйдет. Он должен уйти, иначе…
— Дженн, пожалуйста! Я могу тебе помочь. Только ответь мне!
Рука Роберта коснулась ее плеча — и больше сдерживаться Дженн не смогла. Она рванулась, кипя яростью, и ударила Роберта. Тот не сделал попытки защититься. Дженн оттолкнула его к двери, ничего не видя из-за слез. Этого мало… мало… Слишком много и все же мало! Дженн жаждала нанести ему удар, дать волю силе…
— Дай ей волю, Дженн. Я могу выдержать.
— Нет! Ты… ты… До чего же ненавижу! — взвизгнула Дженн, чувствуя, что вот-вот упадет в пропасть, по краю которой шла слишком долго. — Зачем ты явился в Клоннет? Ты вмешался и заставил меня…
— Дай силе волю!
Снова эта ослепительная вспышка, ужасная, неподконтрольная воле… наконец Дженн вспомнила, против кого направила силу. Только тогда ей удалось остановиться, отчаянным усилием воли погасить пламя. Опустошенная, она рухнула на колени, рыдая без слез.
Какое-то движение… Руки обхватили ее, подняли, отнесли на постель.
Так она не убила его!
На этот раз нанесенная ею рана не кровоточила.
Она не убила его! Она поверила Роберту, и он ее не подвел. Даже корабль по-прежнему мягко и успокаивающе покачивался на волнах.
Роберт вложил в руки Дженн кружку, приподнял ее голову, чтобы она могла пить. Дженн с трудом сделала глоток; Роберт терпеливо поддерживал ее, позволяя ей медленно тянуть питье. Так нежно, так заботливо… Что бы она ни сказала ему, что бы ни сделала, он по-прежнему о ней заботится.
И только по милости благословенной Минеи ей удалось не убить его!
Роберт подложил под голову Дженн подушку, а сам сел на край постели и тихо заговорил:
— Ты и представить себе не можешь, как жалею я о том, что это не я убил Ичерна. Но ведь дело не только в том, что ты его убила, верно? Много значит и то, как все случилось. Шок, неожиданность, всплеск силы — смертельное сочетание. Я знаю: сила рвалась из тебя, как из безвольной куклы, игнорируя твои мысли, твои желания — даже независимо от того, хотела ли ты ее использовать. В таких случаях колдовская сущность захватывает власть, лишает человека воли, делает его марионеткой, рабом чего-то, над чем он не властен. Убийственная сила — нечто очень личное, ведь она — часть души. Поэтому-то мы обучаем колдунов военному искусству, малахи прибегают к помощи дарриет из Даззира, а я ношу меч.
Роберт умолк; Дженн открыла глаза и увидела, что он рассматривает свои руки. Словно почувствовав ее взгляд, Роберт продолжал:
— Мне действительно жаль, Дженни. Я с самого начала вел себя, как глупец, и все, что мне удалось, — это причинить тебе горе. Я этого не хотел, я стремился лишь защитить тебя, — но, похоже, такое мне не по силам. Мне следовало больше тебе рассказать. Эйден был прав, но я его не послушал. Он гораздо лучше меня понимал, в чем ты нуждаешься. Но я был так захвачен…
— Отец Эйден… — Дженн сглотнула, чтобы прочистить горло. — Он советовал мне поговорить с тобой, потому что ты точно знаешь, каково это — быть орудием силы. Я думала, он имеет в виду Слово Разрушения, но теперь понимаю, что он говорил и о другом.
— Верно. — Роберт склонил голову. — Этот проклятый священник слишком многое разглядел. Но все равно вина моя: я попросил его поговорить с тобой, но мне и в голову не пришло поинтересоваться, что именно он тебе сказал.
— Он тебе друг.
— Я не заслуживаю его дружбы.
Роберт протянул руку и забрал у Дженн кружку, потом поднялся, подошел к бочонку в углу и наполнил кружку снова. Вернувшись к постели Дженн, он не стал садиться, просто поставил кружку на стол.
— Я сейчас уйду, а ты отдохни.
— Нет, Роберт, — Дженн не взяла кружку, — останься и поговори со мной.
На мгновение в нем стала заметна ужасная уязвимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145