— Добро пожаловать, милорд. Лошади для вас готовы. Не тревожьтесь: от Мики пока не было никаких известий.
Не требуя от Оуэна дальнейших объяснений, Роберт взял Дженн под руку и повел следом за Оуэном к гостинице, расположенной вдали от причала. Оуэн сразу же принялся привязывать сумы к своему седлу. Его морщинистое лицо, так хорошо знакомое Дженн, было мрачным. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он повернулся к Роберту.
— Что случилось? — спросил тот.
— Плохие вести, господин. Насчет герцога Баллахфорда.
— Макглашена? — Холодный страх сжал сердце Роберта.
— Что с ним?
— С ним-то все в порядке, а вот его семья… Две недели назад их всех убили.
Дженн прижала одну руку к губам, а другой вцепилась в Роберта. Тот обнял ее за плечи.
— О боги! Как это случилось?
— Подробностей я не знаю. По-видимому, герцог решил переправить семью в безопасное место, прежде чем присоединиться к нам. Он поскакал вперед, взяв с собой только маленького сына. А остальные так и не появились в условленном месте. Через несколько часов он нашел их на дороге — мертвых. Убиты были все — мужчины, женщины, дети. Макглашен прислал к нам гонца. Мы ждем его самого в Бликстоне сегодня к вечеру.
— Клянусь кровью Серинлета, несчастный Донал! — выдохнул Роберт. Он взглянул на Дженн. — Нэш знает, что мы затеяли. Он пытается отпугнуть всех, кто может меня поддержать. Мы слишком задержались. Надеюсь, хоть Мика в безопасности. Поехали!
ГЛАВА 19
Окружавший замок Бликстон лес был так хорош весной, что, когда солнце наконец немного согрело землю, госпожа Маргарет не смогла удержаться от соблазна выйти за каменные стены, миновать лагерные костры — постоянно прибывающим отрядам места в замке уже не хватало — и побродить среди деревьев. Почти каждый день она, выбрав направление наугад, выезжала на прогулку, останавливалась в каком-нибудь живописном уголке и ходила по лесу, пока не уставала. После пяти лет, проведенных в пещерах Анклава, свобода казалась особенно драгоценной.
Какая жалость, что Финлей, Фиона и девочки не могут сюда приехать! Финлей жил в Анклаве уже почти семь лет, и хотя он не жаловался, добровольное заточение наложило на него свой отпечаток. С детства он был непоседой и не мог, в отличие от Роберта, оставаться на месте больше нескольких минут: Финлей вечно куда-то бежал, ввязывался в неприятности, ломал вещи, ссорился со слугами, спорил со своими учителями и родителями. Всю жизнь он был подвижен и деятелен, и не приходилось удивляться, что все его занятия в Анклаве не могли полностью удовлетворить его кипучий темперамент.
Маргарет направила коня по тропинке, вьющейся по берегу ручья. Добравшись до окруженной скалами заводи, она спешилась и отпустила коня пастись на молодой травке, растущей между камнями. Она собралась присесть у воды, но тут заметила, что укромную ложбину выбрал и кто-то еще. По тропинке к ней приближалась высокая фигура. Человек шел, сложив руки на груди и опустив голову, погруженный в раздумья, не обращая внимания на красоту природы.
Увидев пасущегося коня, он остановился и огляделся; было ясно, что до сих пор госпожа Маргарет оставалась незамеченной.
— Доброе утро, леди Маргарет! — с улыбкой помахал ей рукой епископ Маккоули.
— И вам доброе утро, отец Эйден.
Священник подошел к берегу заводи, присел на корточки и опустил руку в прохладную воду. Одет он был просто: в коричневые штаны и куртку и сапоги. Единственным знаком его сана оказался деревянный триум, висящий на груди.
— Трудно поверить, что лишь несколько дней назад тут все было еще в снегу, — начал он, обводя взглядом деревья с начавшими распускаться почками. — Я приходил сюда в день своего приезда, и тогда заводь покрывал толстый лед. Я пересек ее, и даже ни одной трещинки не появилось.
Маргарет, сидя на камне, смотрела на епископа. Поколебавшись, она спросила:
— Интересно, насколько вам сладка свобода после двух лет, проведенных в тюрьме? — Эйден удивленно взглянул на нее, и Маргарет поспешила уточнить: — Я вот что имею в виду: вы ведь не смогли вернуться к своей прежней жизни. То, чем занимаетесь вы теперь, имеет мало отношения к обязанностям священника. Вы не можете вернуться на родину и вновь надеть мантию епископа. Хоть вы и вырвались из темницы, достаточно ли вам такой свободы?
— Свобода, — ответил Эйден, тоже опускаясь на камень, — понятие субъективное. — Очень часто она совсем не то, что мы думаем. Для ребенка свобода — это возможность целый день играть, не думая об уроках и поручениях родителей, об ответственности и работе. Всегда есть определенная степень свободы: человеку бывает позволено делать одно, но запрещено делать другое.
— Значит, такой вещи, как абсолютная свобода, попросту не существует?
— Ну, — Эйден слабо улыбнулся, — все зависит от того, что хотелось бы сделать. Мне кажется, если человек дисциплинирован и способен ограничить свои амбиции тем, что, как ему известно, он способен совершить, то он может чувствовать себя абсолютно свободным. Впрочем, я никогда не встречал такого человека. Похоже, в представлении о свободе есть что-то такое, что заставляет желать того, чего не можешь достигнуть, по крайней мере в ближайшем будущем.
— А чем бы вы занялись, если бы были абсолютно свободны? — мягко спросила Маргарет.
Эйден свел брови.
— Не знаю. Не очень честно задавать такой вопрос священнику. Еще в молодости я выбрал жизнь, при которой свобода ограничена; теперь я едва ли могу от этого отречься.
— Но вы стали старше и мудрее… Эйден начал тихо смеяться.
— И вы уже не тот молодой человек, которым были когда-то.
— Если вы хотите спросить, по-прежнему ли я выбрал бы жизнь в монастыре, то я отвечу «да».
— Почему? — спросила Маргарет.
— Потому что… — Эйден помолчал и перевел взгляд с леди Маргарет на заводь, — потому что я таков, каков есть, — глубоко внутри. Может быть, сейчас даже больше, чем раньше.
Маргарет сцепила пальцы на колене.
— Вы очень серьезно относитесь к своим обязанностям. Эйден улыбнулся в ответ:
— Вот в этом я как раз обладаю абсолютной свободой.
— Все ли ответы вам известны?
Улыбка погасла, и Эйден испытующе посмотрел на собеседницу.
— Теперь я вижу, от кого ваш сын унаследовал свою проницательность.
Маргарет слегка покраснела и в свою очередь улыбнулась:
— Простите меня. Я не хотела…
— Нет, просить прощения следует мне. Однако позвольте спросить… Я знаю о том, что вы несколько лет провели в обители Святой Хилари, и о вашей приверженности церкви. К каким ответам пришли вы сами? Должно быть, для вас оказалось тяжелым ударом узнать, что оба ваши сына — колдуны.
— Не думаю, — сказала госпожа Маргарет, поднимаясь с камня, — что это можно назвать ударом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145