ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Слушали все его со вниманием, но - с разным отношением. А. Толстой, как только кончил Маяковский, бросился обнимать поэта. Ходасевич был зол. После пылкой речи Андрея Белого слово взял Бурлюк:
- Что ж, Володя, нас признал такой поэт, как Борис Николаевич... - начал было с издевкой, но Маяковский только слегка повел на него бровями, слегка скосил глаза, и Бурлюк немедленно притих, ушел в угол и закурил трубку.
А в застолье, после первой же стопки поднялся Бальмонт и прочитал только что написанный, посвященный Маяковскому сонет:
Меня ты бранью встретил, Маяковский...
Сам Маяковский вспоминает еще две строки из этого экспромта:
И вот ты написал блестящие страницы,
Ты между нас возник как некий острозуб...
Насчет «брани» - это воспоминание о том, как Маяковский «приветствовал» Бальмонта после его возвращения из-за границы в Россию в 1913 году.
Сонет Бальмонта был выдержан в духе примирения и доброжелательства. И когда Бурлюк снова попытался задраться на кого-то из гостей, Маяковский еще раз одернул его. Антокольский почувствовал в нем желание быть корректным в этом втайне враждебном ему доме: так держат себя победители.
Маяковского теперь некоторые критики и поэты принимала как бы вне футуризма, независимо от него. Критик Вяч. Полонский в самом конце 1917 года писал о футуризме:
«Смолкли барабаны футуризма. Школа литературных «низвергателей» оказалась сама низвергнутой безжалостной рукой времени. Остался один Маяковский, но не потому, что был футурист, а потому, что, в противовес своим соратникам, оказался обладателем выдающегося поэтического дарования. Первая «большая» книга его - «Простое, как мычание» - лишь на немногих произвела хорошее впечатление. «Война и мир», недавно выпущенная в свет, покажет, вероятно, и многим хулителям Маяковского, что в его лице мы имеем крупного поэта».
Автор статьи, как и Репин, и Горький, отделяет Маяковского от футуризма, и это несмотря на то, что скандальная слава поэта, раздувавшаяся прессой, целиком связывалась с вечерами и выходками футуристов.
Тем не менее футуризм как явление литературной жизни не перестал существовать. Маяковский вошел в революцию и принял ее как футурист. Уже в начале 1919 года он пишет стихотворение «С товарищеским приветом, Маяковский», где славит годовщину отдела ИЗО Наркомпроса, возглавлявшегося футуристами и левыми художниками, и даже восклицает: «Сотую - верю! - встретим годовщину», - но при этом «наказ» его футуристам недвусмыслен: «Пусть хотя б по капле, по две ваши души в мир вольются и растят рабочий подвиг, именуемый «Р_е_в_о_л_ю_ц_и_я». Надо только уточнить: Маяковский заблуждался, числя себя правоверным футуристом.
После Октября футуристы стали разнообразить свою деятельность, приспосабливая ее к новым условиям, так как оказались на авансцене художественной жизни. Почему это случилось? Символисты и акмеисты (наиболее влиятельные течения в литературе) оказались не готовы принять революцию. Имажинисты кричали: «Долой государство!» - требуя отделения искусства от государства. А футуристы, по крайней мере, левые футуристы, - в большинстве своем приняли революцию и изъявили готовность сотрудничать с Советской властью. Этим объясняется и поначалу покровительственное отношение к ним Луначарского, и руководящее положение футуристов в издании газеты «Искусство коммуны».
Единственной, пожалуй, соперничающей силой выступали пролеткультовцы, которые ожесточенно нападали на футуристов, на Маяковского, хотя по отношению к культурному наследию прошлого стояли на одних позициях. Они резко отвергли попытку Маяковского сблизиться с ними, считая, что создателями новой пролетарской литературы могут быть только пролетарии по происхождению, но не интеллигенты.
Пролетарских писателей оберегали от вредного влияния «интеллигентов» их заботливые литературные няни. В брошюре «Пролетарская поэзия» В. Фриче писал:
«Если поэты, вышедшие из рабочей среды, хотят создать в самом деле пролетарскую и по духу и по форме поэзию, они должны идти не к интеллигенции, не к поэтам - профессионалам буржуазного прошлого, а назад, к своей стихии, в свою среду, назад к массам, к пролетариату, на заводы и фабрики. Они должны перестать быть _т_о_л_ь_к_о_ поэтами - пусть они будут снова прежде всего работниками, пролетариями, и лишь на досуге также творцами, художниками слова».
Эту же мысль высказал В. Плетнев в статье «На идеологическом фронте». Его фразу о том, что пролетарский художник будет одновременно и художником и рабочим, В. И. Ленин охарактеризовал одним словом: «в_з_д_о_р». Однако вульгарно-социологический подход к литературе и был основой прямо-таки остервенелых нападок пролеткультовцев на Маяковского, выражавших ему классовое недоверие.
Маяковский же, как ни был далек от футуризма в основном направлении своего творчества, продолжает называть себя футуристом и активно пропагандировать футуризм. В начале февраля 1918 года он выступает в Политехническом с речью: «Наше искусство - искусство демократии». Вместе с Бурлюком и Каменским участвует в издании «Газеты футуристов». Вышел только один номер этого издания, но он достаточно ясно показывает амбиции ее издателей в «Декрете N 1 о демократизации искусства», в «Манифесте летучей федерации футуристов» и в «Открытом письме рабочим», написанном Маяковским.
В высказываниях и декларациях Маяковского, в его действиях в это время, с одной стороны, видна инерция футуристических забав молодости, а с другой - путаница во взглядах на искусство, недооценка культурного наследия. Но видно также и искреннее стремление к демократизации культуры. В «Декрете N 1 о демократизации искусства» говорится: «Пусть улицы будут праздником искусства для всех»...», «Все искусство - всему народу!»
Но под всем искусством футуристы все-таки разумели свое искусство. Развешивая картины на Кузнецком мосту, расклеивая стихи, как афиши, на стенах домов, они наивно полагали, что таким образом перевернут художественное сознание революционного народа. И вместе с этим участвовали в играх по избранию «короля поэтов», потом - по «низложению короля».
В первом случае - это было в Политехническом, под председательством знаменитого клоуна Владимира Дурова - в турнире на титул «короля поэтов» участвовал Маяковский и занял второе место, уступив «королевское» звание Северянину. «Часть аудитории, желавшая видеть на престоле г. Маяковского, еще долго после избрания Северянина продолжала шуметь и нехорошо выражаться по адресу нового короля и его верноподданных», - говорится в отчете одной из газет.
Маяковский был уязвлен. И, конечно, не без его участия, и снова в Политехническом, был устроен другой вечер под лозунгом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174