Вот и кусаешь после этого локоток.
Михалыч налил ещё, я опять сопротивлялся, но уже значительно слабее и выдвинул единственный существенный аргумент, что мне еще сегодня начальство по домам развозить.
– Да, знаю я твое начальство, – махнул рукой мой дружбан, – они тут каждую неделю дни рождения справляют. Раньше трех ночи не угомонятся, а ты за это время выспаться сможешь. Хочешь, у меня здесь ложись. Хочешь прямо на этой вот кровати. Душевный ты человек, я таких давно не встречал. Всё кругом козлы да бакланы, а людей настоящих нет. Я тебе это Андрюха в натуре говорю. Вот ты пацан нормальный, а другие козлы. Давай за это с тобой ещё накатим.
Чем уж я так Михалычу понравился, не знаю, но слышать его характеристику было весьма приятно и вообще, по чести сказать, идти и сидеть в автобусе совершенно не хотелось. Чего там делать? Спать на заднем сидении пока не тянуло, настроения там скучать не было. То ли дело здесь. Михалыч опять потянулся за бутылкой, но разлить не успел. Кто-то громко постучал по воротам.
6
Как только дверь за Михалычем прикрылась, мне вдруг захотелось, причем захотелось очень, копченого мяса. Я потянулся за желаемым лакомством и к своему недовольству обнаружил, что все нарезанные куски мы уже съели. Ну, ничего страшного в этом не было. У меня в кармане всегда есть нож и им я сейчас быстренько мясцо порубаю. Порубаю для себя и для Михалыча. Он такой услуге, конечно же, рад будет. Вроде чего тут сложного: достать нож и порезать мясо. Чего может помешать этому, да вроде бы ничего. Однако нашлось, что помешать. Нашлось такое обстоятельство в образе пятирублевой монеты. Она вывалилась из кармана моих брюк и покатилась под роскошную купеческую кровать. Пятерку, даже такому другу, как Михалыч оставлять не хотелось. Тем более и не нужна она ему совершенно, а мне вот пригодится. Я искоса глянул на входную дверь и проворно нырнул под кровать вслед за монетой, полагая достать её, и до прихода другана ещё успеть нарезать мяса, как планировал это сделать чуть ранее. Но только были эти минуты не моим временем, когда я упал на пол, то увидел, что мятежная монета укатилась в самый дальний угол, из всех возможных под кроватью. Пришлось ползти в тот угол по-пластунски. Дополз я быстро, а вот выползти, обратно не успел. Загрохотало что-то наверху, и я из-под кровати увидел, что в помещение влетел, в прямом смысле этого слова, Михалыч. Вслед за ним влетели, но уже в переносном смысле, два дюжих молодца, тоже довольно не хилого сложения и разбойного вида. Один из них, схватил Мутного за рубаху, и сразу заорал ему в ухо самым непочтительным образом:
– Ты куда сука две фуры водки дел!? Ты, что самым крутым себя почуял! Колись сволочь! Колись, а то замочу, как мышь серую в мышеловке! Колись падла!
На помощь к своему знакомому я решил не вылезать, не так уж мы с ним были и близко знакомы, чтобы в такие разборы вмешиваться. Я осторожно прижался под кроватью к стене и стал наблюдать дальнейшее развитие событий в зеркальном отображении огромного трюмо. Михалыч, видимо поначалу сбитый с толка внезапным нападением, стал приходить в себя и также громко заорал в ответ:
– Да знаешь ли ты чмо с кем ты сейчас вяжешься! Ты на кого падла прёшь? Да я вас скоро по стенке размажу и…
Что еще хотел сделать с нападавшими Мутный никто не узнал, потому, как один из незваных гостей ударил его по ногам и свалил на пол. Падая, огромное тело Михалыча сшибло стол, а голова ударила о выпуклую ножку старинного комода. Комод-то выдержал, а голова видно нет. Затих Мутный на полу в очень подозрительной позе. Один из нападавших наклонился к нему и крикнул своему подельнику:
– Слышь Глебыч, мы, кажется, перестарались чуток. Здорово он башкой звезданулся. Теперь уж точно ничего не скажет. Гляди-ка, у него и глаза закатываться стали. Может скорую помощь вызвать? Вот невезуха сегодня. Прямо не день, а сплошное недоразумение. Ну, чего звонить в скорую?
– Да брось Саня, какая там скорая помощь? Сам отойдет, а не отойдет одной сволочью на свете меньше станет. Нам люди за это только спасибо скажут, если узнают, конечно. Пойдем отсюда, коли у него больше спросить нечего. В другом месте поищем.
Бандиты немного потоптались у стола и ушли. Когда за ними хлопнула дверь, я выждал нужное время и выполз. Михалыч был действительно очень плох. Он тихо хрипел, и глаза его точно стали закатываться. Я потормошил его за плечо, приподнял голову и заметался вокруг распластанного тела, не зная, что мне с ним делать дальше. Дернувшись пару раз то вправо, то влево я опять нагнулся к Мутному и снова приподнял его тяжелую голову. Тут вдруг зрачки его глаз вернулись в нормальное положение и он, схватив меня за рукав, сильно потянул к себе. Михалыч что-то силился мне сказать, но ничего у него не получалось. Потом силы оставили его и он отпустил меня на свободу. Когда я выпрямился, то заметил, что левая рука Михалыча что-то шарит под ножкой комода. Я решил помочь ему и вытащил небольшой черный прямоугольный предмет. Мутный кивнул мне головой и ему стало не просто плохо, а очень плохо, даже, наверное, хуже того. Тут я, наконец, сообразил, что надо вызвать скорую медицинскую помощь. Поискал на даче телефон и не найдя его побежал к автобусу, там бросил свою находку в кабину и вбежал в запретные для меня ворота дачи главбуха.
Празднование там было в самом разгаре. Гости разбились на мелкие группы и о чем-то усиленно ворковали.
– Павел Александрович! – закричал я можно сказать с порога. – Где у Вас телефон? Там человеку плохо!
– Да нет у меня здесь телефона, – вяло отозвался главбух, явно не довольный моим столь стремительным вторжением в праздничную атмосферу. – Принципиально.
– Вот вам телефон молодой человек, – протянула мне через плечо миниатюрный аппарат эффектная блондинка, явно не с нашей птицефабрики.
Наших блондинок я всех знал, благо у нас, их было раз, два и обчелся.
– А как им пользоваться-то? – засуетился я, перекладывая из руки в руку диковинный для меня аппарат.
Блондинка медленно поднялась из-за стола, представилась Людмилой, набрала номер скорой помощи и посоветовала отойти за угол, чтобы не портить своим мрачным разговором праздник. Я резво забежал за угол и громко заорал там, приложив аппарат к уху:
– Алло! Алло! Это скорая помощь?
– Чего орешь? – очень ясно и достаточно громко отозвался аппарат. – Чего надо? Давай, говори побыстрей. Некогда нам.
– Здесь человеку плохо, упал он! Из Корытова я звоню!
– Хватит орать и говори в чем дело? – опять осадила меня трубка. – Если нечего сказать, то и линию нечего занимать, а ори на кого ни будь другого, например, на пожарную охрану или ещё лучше на милицию.
– Человек тут упал! Плохо ему! Кривцов, его фамилия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Михалыч налил ещё, я опять сопротивлялся, но уже значительно слабее и выдвинул единственный существенный аргумент, что мне еще сегодня начальство по домам развозить.
– Да, знаю я твое начальство, – махнул рукой мой дружбан, – они тут каждую неделю дни рождения справляют. Раньше трех ночи не угомонятся, а ты за это время выспаться сможешь. Хочешь, у меня здесь ложись. Хочешь прямо на этой вот кровати. Душевный ты человек, я таких давно не встречал. Всё кругом козлы да бакланы, а людей настоящих нет. Я тебе это Андрюха в натуре говорю. Вот ты пацан нормальный, а другие козлы. Давай за это с тобой ещё накатим.
Чем уж я так Михалычу понравился, не знаю, но слышать его характеристику было весьма приятно и вообще, по чести сказать, идти и сидеть в автобусе совершенно не хотелось. Чего там делать? Спать на заднем сидении пока не тянуло, настроения там скучать не было. То ли дело здесь. Михалыч опять потянулся за бутылкой, но разлить не успел. Кто-то громко постучал по воротам.
6
Как только дверь за Михалычем прикрылась, мне вдруг захотелось, причем захотелось очень, копченого мяса. Я потянулся за желаемым лакомством и к своему недовольству обнаружил, что все нарезанные куски мы уже съели. Ну, ничего страшного в этом не было. У меня в кармане всегда есть нож и им я сейчас быстренько мясцо порубаю. Порубаю для себя и для Михалыча. Он такой услуге, конечно же, рад будет. Вроде чего тут сложного: достать нож и порезать мясо. Чего может помешать этому, да вроде бы ничего. Однако нашлось, что помешать. Нашлось такое обстоятельство в образе пятирублевой монеты. Она вывалилась из кармана моих брюк и покатилась под роскошную купеческую кровать. Пятерку, даже такому другу, как Михалыч оставлять не хотелось. Тем более и не нужна она ему совершенно, а мне вот пригодится. Я искоса глянул на входную дверь и проворно нырнул под кровать вслед за монетой, полагая достать её, и до прихода другана ещё успеть нарезать мяса, как планировал это сделать чуть ранее. Но только были эти минуты не моим временем, когда я упал на пол, то увидел, что мятежная монета укатилась в самый дальний угол, из всех возможных под кроватью. Пришлось ползти в тот угол по-пластунски. Дополз я быстро, а вот выползти, обратно не успел. Загрохотало что-то наверху, и я из-под кровати увидел, что в помещение влетел, в прямом смысле этого слова, Михалыч. Вслед за ним влетели, но уже в переносном смысле, два дюжих молодца, тоже довольно не хилого сложения и разбойного вида. Один из них, схватил Мутного за рубаху, и сразу заорал ему в ухо самым непочтительным образом:
– Ты куда сука две фуры водки дел!? Ты, что самым крутым себя почуял! Колись сволочь! Колись, а то замочу, как мышь серую в мышеловке! Колись падла!
На помощь к своему знакомому я решил не вылезать, не так уж мы с ним были и близко знакомы, чтобы в такие разборы вмешиваться. Я осторожно прижался под кроватью к стене и стал наблюдать дальнейшее развитие событий в зеркальном отображении огромного трюмо. Михалыч, видимо поначалу сбитый с толка внезапным нападением, стал приходить в себя и также громко заорал в ответ:
– Да знаешь ли ты чмо с кем ты сейчас вяжешься! Ты на кого падла прёшь? Да я вас скоро по стенке размажу и…
Что еще хотел сделать с нападавшими Мутный никто не узнал, потому, как один из незваных гостей ударил его по ногам и свалил на пол. Падая, огромное тело Михалыча сшибло стол, а голова ударила о выпуклую ножку старинного комода. Комод-то выдержал, а голова видно нет. Затих Мутный на полу в очень подозрительной позе. Один из нападавших наклонился к нему и крикнул своему подельнику:
– Слышь Глебыч, мы, кажется, перестарались чуток. Здорово он башкой звезданулся. Теперь уж точно ничего не скажет. Гляди-ка, у него и глаза закатываться стали. Может скорую помощь вызвать? Вот невезуха сегодня. Прямо не день, а сплошное недоразумение. Ну, чего звонить в скорую?
– Да брось Саня, какая там скорая помощь? Сам отойдет, а не отойдет одной сволочью на свете меньше станет. Нам люди за это только спасибо скажут, если узнают, конечно. Пойдем отсюда, коли у него больше спросить нечего. В другом месте поищем.
Бандиты немного потоптались у стола и ушли. Когда за ними хлопнула дверь, я выждал нужное время и выполз. Михалыч был действительно очень плох. Он тихо хрипел, и глаза его точно стали закатываться. Я потормошил его за плечо, приподнял голову и заметался вокруг распластанного тела, не зная, что мне с ним делать дальше. Дернувшись пару раз то вправо, то влево я опять нагнулся к Мутному и снова приподнял его тяжелую голову. Тут вдруг зрачки его глаз вернулись в нормальное положение и он, схватив меня за рукав, сильно потянул к себе. Михалыч что-то силился мне сказать, но ничего у него не получалось. Потом силы оставили его и он отпустил меня на свободу. Когда я выпрямился, то заметил, что левая рука Михалыча что-то шарит под ножкой комода. Я решил помочь ему и вытащил небольшой черный прямоугольный предмет. Мутный кивнул мне головой и ему стало не просто плохо, а очень плохо, даже, наверное, хуже того. Тут я, наконец, сообразил, что надо вызвать скорую медицинскую помощь. Поискал на даче телефон и не найдя его побежал к автобусу, там бросил свою находку в кабину и вбежал в запретные для меня ворота дачи главбуха.
Празднование там было в самом разгаре. Гости разбились на мелкие группы и о чем-то усиленно ворковали.
– Павел Александрович! – закричал я можно сказать с порога. – Где у Вас телефон? Там человеку плохо!
– Да нет у меня здесь телефона, – вяло отозвался главбух, явно не довольный моим столь стремительным вторжением в праздничную атмосферу. – Принципиально.
– Вот вам телефон молодой человек, – протянула мне через плечо миниатюрный аппарат эффектная блондинка, явно не с нашей птицефабрики.
Наших блондинок я всех знал, благо у нас, их было раз, два и обчелся.
– А как им пользоваться-то? – засуетился я, перекладывая из руки в руку диковинный для меня аппарат.
Блондинка медленно поднялась из-за стола, представилась Людмилой, набрала номер скорой помощи и посоветовала отойти за угол, чтобы не портить своим мрачным разговором праздник. Я резво забежал за угол и громко заорал там, приложив аппарат к уху:
– Алло! Алло! Это скорая помощь?
– Чего орешь? – очень ясно и достаточно громко отозвался аппарат. – Чего надо? Давай, говори побыстрей. Некогда нам.
– Здесь человеку плохо, упал он! Из Корытова я звоню!
– Хватит орать и говори в чем дело? – опять осадила меня трубка. – Если нечего сказать, то и линию нечего занимать, а ори на кого ни будь другого, например, на пожарную охрану или ещё лучше на милицию.
– Человек тут упал! Плохо ему! Кривцов, его фамилия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71