Ведь вместе дело задумали, а ты меня все подозреваешь в чем-то. Обидно даже. Хочешь, верь, хочешь, не верь, а обидно.
– А как же мне тебя дружок не подозревать? Ты за сколько Мутному генерального заказал?
– Как за сколько? За пятьдесят тонн, как договорились. Ты к чему это?
– Ой, ли? Мне этот Андрюшенька другую сумму назвал и или ему в диктофоне том послышалось? Не про пятьдесят вы говорили. Может, врет? Так за сколько? Уж, не за сорок ли?
– Ну, ладно считаться-то. Я решил поторговаться, авось думаю, скину, сколько-нибудь, всё равно бы вместе с тобой всё поделили. Ведь в рыночной экономике живем. А доход бы я не зажал. Не такой я человек. Всё бы наше было Мы же одна команда. Это ж логичней логичного. Пришло бы время, и всё поделили бы. Неужели бы я от тебя, от наставника моего, чего-то таить стал. Ни в жизнь. Просто еще время не пришло обо всём рассказать. А потом при нашем ожидаемом барыше, десять тонн, такая мелочь, что и говорить не хочется. Верно ведь, Павел Викторович?
– Ладно, не егози. Нечего передо мною бисер метать, не свинья я и твою натуру подлейшую давно уж раскусил, хотя признаюсь, что до сегодняшнего дня думал ты попроще. Удивил ты меня чуточку, только об этом потом. Чего с этим-то делать будем? Его ведь теперь никак нельзя отпускать. Теперь мы с ним повязаны туго – он на свободе, а мы в тюрьме. Ты с Балаболом-то как разобрался?
– Да так и разобрался. Короче, стал он у меня деньги вымогать. Не дашь, говорит десять тонн, заложу тебя начальнику охраны, а уж там, говорит, тюрьма для тебя раем покажется. И всё этот диктофон в нос сует. Срок поставил до утра. Наглый такой, сволочь, я даже не ожидал от него. Не знаю, чего б дальше было, но на мое счастье как раз Посредник позвонил. Ну, я ему проблему быстренько обрисовал. Он оказывается, у нас в городе был. Я ему Балабола показал, а дальше ты сам всё знаешь. Чисто сработали. Мне даже немного не по себе от этой чистоты стало.
– А мне, почему обо всём не рассказал, уж, коль мы с тобой команда одна? Или опять хитрил чего-то?
– Во-первых, тебя здесь не было, ты в командировке был, а во-вторых, Посредник не велел. Не велел тебя волновать. Вот какой заботливый человек с нами Павел Викторович работает. Просто – душа человек, вот бы имя его узнать, чтобы свечку за здравие поставить.
– Хорошо коли так, но всё равно поступил ты неправильно. Эх, знать бы мне получше твою натуру, да разве я б с тобой связался? Ну, Вадик, Вадик. Ну, изумил ты меня. Что же делать-то с тобой? Ну, да ладно проехали. Прощаю, но не забуду. Так чего с этим дурнем всё-таки делать будем? Не решили ведь, а решать надо. За нас никто не решит.
– А зачем ты его сюда притащил? И меня, зачем показал? Мог бы и сам разобраться, дело-то не такое уж и сложное.
– А что же тебя ему не показать? Принц, какой. Вообще-то, честно говоря, я как его послушал, так у меня прямая кишка узлом от страха завязалась. Честно. Ну, думаю всё, влипли. Прищучит нас парень. Его решил от себя ни на шаг не отпускать, а заодно узнать, кому Балабол про диктофон сказать мог. Мало ли чего. Решил разобраться да выхода поискать. Когда разобрался, что он к тебе сразу пришел, даже обрадовался. Как он тебя расколол? На «логичней логичного» взял. Как Вадик?
– Да, на это самое, будь оно неладно.
– Говорил тебе, чтоб освобождался от слов паразитов. Не слушаешь старших. Эх, Вадик, Вадик, когда же ты свои провинциальные привычки бросишь. Ведь ты же уже руководитель высокого звена. Берись за ум быстрее, а то поздно будет. Ну, ладно это всё лирика, как парня мочить будем. Справимся вдвоем? Вот уж не думал, что уголовщиной на старости лет придется заняться. Вот жизнь злодейка, такие сюрпризы подбрасывает, только держись.
– Да ты чего Викторович? Я нет, я не смогу. Как же так, человека убить. Нет, я сам не смогу. Нет, я не буду.
– Ну, а кто же будет? Если дело миллионное задумали, давай про принципы разных там моралей забывать. Не замочим парня, дела не сделаем и в тюрьму сядем. Верно ведь?
– Верно, только я всё равно не смогу. Я лучше найду, кого-нибудь, у меня есть знакомые, которое за это дело возьмутся. Им, конечно, заплатить надо, это ведь логичней логичного, но на двоих не так дорого обойдется. И дело верное получится.
– Как с Мутным?
– Нет, здесь попроще. На такого клиента серьёзных людей поднимать не надо. Я сейчас в полчаса обернусь. Парня придушат здесь и сами же вывезут. Они там почти профессиналы, только разве что без диплома, у них вместо диплома татуировка на запястье. Сделают тихо и без шума. Ну, я побежал?
– А ты Вадик часом умом не слишком двинулся? Здесь парня успокоить хочешь? Значит, решил привести сюда своих дуболомов и меня засветить? Мудро, ничего не скажешь, мудро. А потом труп найдут и станут разбираться, где его живым последний раз видели и самое главное с кем. Вот тут вся охрана на меня и покажет. Они нас всем караулом с порога проходной жадными взглядами провожали. Я, конечно, каюсь, не думал, что с ним таким образом разбираться придется. Даже в голову такое не приходило, а зря. Не додумал я этого в горячке. Должен я был об этом подумать, но заволновался чуть-чуть лишку. Не пойдет твой план, здесь по-другому поступить надо.
– Да здесь как не поступи, всё равно на тебя охрана покажет. Чего же делать? Здесь Викторович ничего особо и не придумаешь.
– А давай подумаем, время у нас с тобой есть. Вдруг чего и придумаем.
Они замолчали, загремели посудой и, наверное, стали пить. Надо было бежать. Только, как и когда. Тело меня совершенно не слушалось. Странное было ощущение. Казалось мой мозг, и мои мышцы отделились друг от друга. Голова сигналила руке: «пошевелись», а та её не слышала или может, слышать не хотела. Уходил сигнал, как в пустоту. Я несколько раз пытался пошевелить рукой, но всё напрасно. Ничего не получалось, и наступила она – полнейшая безнадега. Был со мною подобный случай. Выпили мы с пацанами на наш деревенский престольный праздник. Крепко выпили. А как до кондиции дошли, на подвиги потянуло. Первым подвигом стала река. Как раз тогда целую неделю перед этим дожди лили, река, конечно, здорово прибыла и крепко помутнела. Вот мы в эту густую муть купаться и прыгнули. Весело прыгнули, гурьбой. Я на середину поплыл, где течение побыстрее. Кровь-то играет. Не дает ей покоя коварный алкоголь. Вдруг чую, что плыть не могу. Выдохся. До берега вроде рядом – метров десять – пятнадцать, но плыть не могу. Хочу, но не могу. Ноги с руками, как свинец, сердечко колотится, а кричать не хочу. Как это закричать, опозориться. Не пристало мне – такому герою, на помощь звать. Вдруг услышит кто? И плыть не могу и позориться не хочу – решил утонуть. Плюнул на всё и перестал шевелиться. Будь, что будет. А было вот что, мелко там было, по грудь мне всего. Было бы глубже, то точно бы утонул, потому что полностью безнадежности себя отдал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71