Информации не хватало. Колчинский еще раз походил по дому и тяжело вздохнул. Я, из чувства товарищества этот вздох поддержал. Вот так сидя в следственном тупике, мы и вздыхали наперебой. Сколько бы мы так сидели, не знаю? Может быть до приезда директора, а может до вечера. Короче, не знаю, так как разрушил нашу безвыходную скуку осторожный стук в металлические ворота.
– Разрешите войти, товарищи? – спросила, появившаяся вслед за стуком совершенно седая голова. – Мне бы вещички забрать. Извиняюсь за беспокойство.
– Какие вещички? – вскинулся в стойку охотничьей собаки, почуявшей дичь, Альбертыч.
– Мои вещички, – вежливо удовлетворил интерес следователя незнакомец. – Я тут ночевал иногда. Меня Михаил Иванович попросил, после того, как по весне обворовали его. А мне-то чего, раз надо помочь, я всегда помогу. Чего ж не поночевать, если надо? Я тут через два дома, со своей старухой живу. Уж лет десять, поди, как демобилизовался, так и живу. Я тридцать лет прапорщиком в армии отслужил и всё, кстати, на охранной службе. Поэтому, мне дом ночью посторожить, что молодость вспомнить. Разрешите представиться – Иванов Иван Иванович. Интересное у меня сочетание фамилии, имени и отчества?
– Интересное, – ответил Колчинский, но заинтересовался совсем другим. – А часто, Вы Иван Иванович здесь ночевали?
– Последние два месяца, каждый день кроме выходных или когда Михаил Иванович в баньку приедет на неделе. Часто.
– А ты здесь всегда один бывал Иван Иванович? – оживился следователь, явно чего-то заподозрив.
– А с кем же мне быть-то? Девки уж ко мне не ходят, а старуха дома надоела. Всегда один.
– И никто никогда к тебе не заходил?
– Нет, не заходил.
– Даже жена ни разу не заходила?
– Жена-то, конечно заходила. Старый, старый, а всё равно она меня проверяет. Вдруг чего не так.
– Ну, кроме жены, кто мог заходить? Дети, внуки, племянники, ну кто?
– Да некому вроде заходить было. Разве, что вот квартирант мой. Славка. Этот был. Он и без меня к Михаилу Ивановичу захаживал в шахматы играть. Игроки они были друг другу подстать. Сядут и режутся в шахматы эти. В последнее время все на интерес играть стали. Иваныч два раза квартиранта моего за проигрыш в ресторан водил, а тот пять дней ему огород безвозмездно вскапывал. Правильно говоришь, Славка бывал здесь. Кроме Славки, точно никто не заходил. А ведь больше и некому зайти.
– А у Славки шрам на щеке есть, – решил я тоже вмешаться в допрос.
– Есть. В Чечне говорит, заработал. Осколком его по лицу садануло. Офицер он. Старший лейтенант. В Москве служит. Я его удостоверение смотрел. Вообще, странный квартирант. Дачу снял, а на улицу почти и не выходит, всё в чулане спит, да вот огород здесь копает. По тишине, говорит, я соскучился. На танцы в город за всё время только один раз и сходил. Мне-то всё равно, деньги заплатил, а там как хочешь. Он парень честный на редкость. К нему тут недели две назад друг на пару деньков приезжал, так он нам за это доплату сделал. Молодец.
– А сейчас он где? – приподнялся с лавочки Альбертыч.
– Кто, друг?
– Нет, Славка.
– Съехал он. Вот как раз сегодня и съехал. Часа три тому назад. На службу, говорит, мне возвратиться надо до срока. Срочный вызов в часть с посыльным прислали. Мы ему деньги назад совали, а он не взял. Молодец, хороший парень, настоящий офицер.
– А куда он поехал, не сказал случаем?
– В Москву. Куда же еще? На трассу пошел, на часовой автобус.
– Погнали Андрюха! – побежал Альбертыч. – А ты Иван Иванович вещи забирай и ворота запри. Мы завтра вернемся.
Гнал Колчинский усердно, стараясь сократить фору, которую нам дал рейсовый автобус, увозивший подозрительного квартиранта. Теоретически мы его могли догнать, но на практике помешал нам это сделать плотный поток транспорта в столичных пригородах. Автомобили здесь шли в легком сизом мареве разгара дня крыло к крылу, не уступая, друг другу ни сантиметра жизненного пространства. На последнем километре перед кольцевой дорогой мы больше стояли, чем ехали. И потому застали автобус, прибывший из нашего районного центра уже освобожденным от пассажиров. Удалось поймать только водителя.
Водитель оказался хорошим знакомым Альбертыча и потому подробно признался в том, что подсадил на трассе у Портянкино трех пассажиров, один из которых точно подходил под наше описание. Больше водитель ничего сказать не смог и загнал нас тем самым в очередной жизненный тупик. Удивительно, сколько их в жизни бывает, тупиков этих. Тупик на тупике и ещё тупиком погоняет. Иногда кажется, что всё, труба полная, так в тупике и останешься, но вдруг мелькнет искоркой какая-то цель, и опять карабкаешься неведомо куда. Верно, Сергей Сергеевич насчет осла и морковок говорил, точно так и получается. Появилась у нас со следователем морковка в образе посредника на мягком сидении междугороднего автобуса, мы за нею бросились, да только не успели. Зверь, с названием «Большой город» нашу морковку умыкнул и спрятал в своей норе. Теперь-то что делать, теперь-то какая морковка нас к себе поманит. Скорее всего, это будет наш маленький родной городок, такой тихий по сравнению со столицей, что даже уши от этой тишины ломит. Там надо теперь оборону против злодеев держать. Вот только беда неизвестно от кого и где обороняться. Самое страшное это в военном деле. Во всяком случае, мне так кажется.
Мы медленно двинулись к своей машине, оставленной на свободном пространстве обочины метрах в трехстах от автовокзала.
– Юрий Альбертович! – вдруг закричал в наши спины водитель, – Я вот чего вспомнил. Этот парень ваш очень любезно с Женькой Курочкиной прощался, ну дочкой Тоньки Курочкиной, которая раньше в пивном баре работала, а теперь ювелирный магазин держит. Ну, вспомнил?
– Вспомнил, – остановился Колчинский. – А сколько же её дочке лет-то? Я ведь еще в парнях на Тонькиной точке за пивом давился. Как сейчас помню. Вот пиво, так пиво было, а если бы его Тонька еще не разбавляла водой, то вообще бы все мужики от наслаждения падали. А может быть и не падали? Только все думали, что упадут, уж больно сказочно расписывали вкус неразбавленного пива разговорчивые знатоки. Было впемя.
– Лет двадцать, двадцать пять. Я не знаю. Антонина замуж поздно вышла. До пивного ларька на неё не смотрел никто, а три годика на пиве поработала, так уж сама выбирать стала и выбирала долго.
– За кого она вышла-то? – заинтересовался сообщением Альбертыч.
– Так за Эдьку Курочкина и вышла. Он тогда на московском автобусе работал, деньгу лопатой греб. Жаден был до безобразия. Так, практически за рулем и умер. Хорошо на остановке инфаркт его шлепнул. Лет пять назад. Если бы в рейсе, то вот бы беда была.
– Значит, говоришь, с Женькой он любезно прощался, – задумчиво почесал подбородок следователь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71