Она и раньше недоумевала: откуда у Квина этот медальон, и почему он так много знает о детстве Пруденс? Однако ей даже в голову не приходило, что он знал эту девочку и ее мать.
– Но Пруденс и ее родители погибли, когда их дом сгорел. Ты мне сам так сказал.
– Я солгал тебе, девочка. Господи, я столько лгал, что уже трудно отличить ложь от правды! Но я действительно любил Лотти, и Тревелины действительно стали причиной ее смерти. – Казалось, Квин внезапно постарел на много лет. – Наверное, лучше рассказать с самого начала.
И Рина услышала печальную историю, похожую на ирландскую балладу. После того как Квин расстался с Дэниелом Мерфи, он несколько лет бродил по континенту, зарабатывая игрой, подряжался на случайную работу, когда не мог играть. В конце концов, оказавшись в Венеции, он занял должность камердинера у одного джентльмена, состоявшего на дипломатической службе. Дипломата звали сэр Энтони Уинтроп, и он был человеком грубым и вульгарным, склонным к распутству и пьяным загулам.
– Он ничем и никем не дорожил и думал лишь о развлечениях, – говорил Квин с презрительной гримасой. – Я бы уже десять раз ушел от него. Но не мог. Видишь ли, иногда, напившись, он вымещал свою злобу на молодой жене, и я единственный осмеливался встать между ними.
Сабрина знала, на что способны некоторые мужчины, когда пьяны, и ее сердце наполнилось жалостью к несчастной молодой женщине.
– Почему Шарлотта не ушла от него?
– Она боялась. Несмотря на все свои пороки, ее муж был могущественным человеком, он угрожал отобрать у нее ребенка, если она уйдет. У нее не было друзей в этом городе. И не было родственников, кроме Тревелинов, которых она не видела много лет. Она была одинока в этом мире, пока не встретилась со мной. Но я и пальцем ее не тронул, между нами не было ничего такого, в чем мы не смогли бы с чистой совестью признаться перед Всемогущим Господом. Я любил Лотту всем сердцем. И больше не мог смотреть, как муж медленно ее убивает.
Это было рискованно для нас обоих. У Энтони Уинтропа повсюду имелись шпионы. Но мы все же решили бежать, и однажды ночью я увез Лотту и ее дочь и посадил их на корабль, направлявшийся в Англию. В порту она дала мне в качестве талисмана медальон с портретом Пру. Потом поцеловала и пообещала, что выйдет за меня замуж, когда все уладится. Я попросил, чтобы не говорила глупости, ведь я игрок и совершенно никчемный человек. – Грустная улыбка тронула его губы. – Но моя Лотти сказала, что я самый отважный человек из всех, кого она знает. Я, нищий игрок, у которого в кармане полкроны. Когда корабль отплыл, они с Пру стояли на палубе, улыбались и махали мне руками, а я стоял на причале и рыдал, как глупый теленок. Это был самый трогательный момент в моей жизни.
Рина взяла его за руку и крепко сжала.
– Она любила тебя, Квин.
– Да, любила, только счастья ей это не принесло. Бедняжке было бы куда лучше, если бы я привязал ей на шею жернов и столкнул в колодец, чем отправлять на этом корабле. Но мы надеялись. Мы не знали, что игра уже проиграна.
Он прислонился к седлу, и плечи его сгорбились, словно придавленные непосильной тяжестью.
– Дальше ты почти все знаешь. Она пробыла в Рейвенсхолде около шести недель. Я работал в приморских городах, хотел побыстрее скопить денег, чтобы устроить жилье для нее и Пруденс, когда придет время. Она регулярно писала мне, рассказывала, как добры к ней родственники и бабушка, а особенно граф, – отец того графа, которого ты знаешь. Я думал, что кости наконец-то легли к удаче. Потом письма прекратились. Я знал, что это неспроста, без причины она бы не прервала переписку, поэтому бросился обратно, в Венецию. Приехал я ночью и порвался в дом сэра Энтони, но опоздал, черт побери!
– Мне так жаль, Квин. Ты можешь не продолжать, если не хочешь.
– Нет, хочу. Ради нее… и ради тебя. Негодяй в пьяном раже набросился на них обеих, но моя храбрая девочка, собрав все свои силенки, вонзила нож в его злое сердце. Малышка погибла, но в Лотти я еще застал искру жизни. Я обнял ее, и она, умирая, рассказала мне, как старый граф выдал ее мужу. Она призналась ему, что собирается выйти замуж за простого человека, но это привело графа в ярость. Он заявил, что не позволит ей опозорить имя Тревелинов, словно мерзавец муж не был куда худшим позором. Когда она умерла, я поджег дом, чтобы ее светлое имя не замарал скандал. Это по крайней мере я мог для нее сделать.
Рассказ Квина подошел к концу, но Рина понимала, что эта история никогда для него не кончится. И для нее – тоже. Заняв в жизни место Пруденс, она странным образом сроднилась с девочкой, погибшей так трагически. Рина почти чувствовала, что в ней тоже что-то умерло.
– Ты дал ей больше, чем думал, Квин. Ты любил ее, а это величайший дар, который может мужчина дать женщине. Твою душу будет всегда согревать память о ней.
– Мне не нужна память. Мне нужна она. Я хочу самого простого – чтобы она сидела у огня и штопала носки. Я бы покуривал трубку, а маленькая Пруденс играла с куклами на коврике у камина. Я хочу вернуть те дни и все годы, которые ее негодяй муж и этот проклятый граф украли у нас. И я собираюсь вытрясти все это из души Тревелина!
Сабрина могла понять его гнев, его непримиримость.
– Ты прав, что ненавидишь сэра Энтони и графа Тревелина, который предал твою Шарлотту. То, что они сделали, – чудовищно. Но лорд Эдуард совсем не похож на своего отца.
Квин бросил на нее острый взгляд:
– Не говори ерунду, детка. Они – аристократы, – все они одним миром мазаны. Никого не любят, кроме себя и себе подобных.
Рина покачала головой:
– Тревелины не такие. Граф – добрый и достойный человек.
– Добрый и достойный. – Квин выплюнул эти слова, словно они оставили у него во рту дурной привкус. – Тогда, детка, объясни мне, если он добрый и достойный, почему парни в деревенском пабе бьются об заклад, что у незаконного ребенка Клары Хоббз будут черные волосы лорда Тревелина?
Тихое ржание лошадей из ближних стойл доносилось до Сабрины, словно с расстояния в миллион миль. Квин ушел из конюшни четверть часа назад, а она все стояла, прислонившись спиной к старому седлу, и смотрела на огонек свечи… И думала, как ей спасти свое готовое разорваться сердце.
Она вспомнила слова Эми, которая говорила, что, по ее мнению, любовником Клары был человек из высшего общества. И вспомнила тот день, когда застала графа за составлением распоряжений, в которых он проявлял заботу о молодой женщине. Она решила тогда, что он просто добрый человек. Но что, если это не щедрость души? Что, если это элементарное чувство вины. Он сначала использовал невинную девушку для своего наслаждения, а затем вышвырнул вон, бросив вслед подачку, когда она перестала быть нужна. Рина знала, что так случается, но Эдуард не такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Но Пруденс и ее родители погибли, когда их дом сгорел. Ты мне сам так сказал.
– Я солгал тебе, девочка. Господи, я столько лгал, что уже трудно отличить ложь от правды! Но я действительно любил Лотти, и Тревелины действительно стали причиной ее смерти. – Казалось, Квин внезапно постарел на много лет. – Наверное, лучше рассказать с самого начала.
И Рина услышала печальную историю, похожую на ирландскую балладу. После того как Квин расстался с Дэниелом Мерфи, он несколько лет бродил по континенту, зарабатывая игрой, подряжался на случайную работу, когда не мог играть. В конце концов, оказавшись в Венеции, он занял должность камердинера у одного джентльмена, состоявшего на дипломатической службе. Дипломата звали сэр Энтони Уинтроп, и он был человеком грубым и вульгарным, склонным к распутству и пьяным загулам.
– Он ничем и никем не дорожил и думал лишь о развлечениях, – говорил Квин с презрительной гримасой. – Я бы уже десять раз ушел от него. Но не мог. Видишь ли, иногда, напившись, он вымещал свою злобу на молодой жене, и я единственный осмеливался встать между ними.
Сабрина знала, на что способны некоторые мужчины, когда пьяны, и ее сердце наполнилось жалостью к несчастной молодой женщине.
– Почему Шарлотта не ушла от него?
– Она боялась. Несмотря на все свои пороки, ее муж был могущественным человеком, он угрожал отобрать у нее ребенка, если она уйдет. У нее не было друзей в этом городе. И не было родственников, кроме Тревелинов, которых она не видела много лет. Она была одинока в этом мире, пока не встретилась со мной. Но я и пальцем ее не тронул, между нами не было ничего такого, в чем мы не смогли бы с чистой совестью признаться перед Всемогущим Господом. Я любил Лотту всем сердцем. И больше не мог смотреть, как муж медленно ее убивает.
Это было рискованно для нас обоих. У Энтони Уинтропа повсюду имелись шпионы. Но мы все же решили бежать, и однажды ночью я увез Лотту и ее дочь и посадил их на корабль, направлявшийся в Англию. В порту она дала мне в качестве талисмана медальон с портретом Пру. Потом поцеловала и пообещала, что выйдет за меня замуж, когда все уладится. Я попросил, чтобы не говорила глупости, ведь я игрок и совершенно никчемный человек. – Грустная улыбка тронула его губы. – Но моя Лотти сказала, что я самый отважный человек из всех, кого она знает. Я, нищий игрок, у которого в кармане полкроны. Когда корабль отплыл, они с Пру стояли на палубе, улыбались и махали мне руками, а я стоял на причале и рыдал, как глупый теленок. Это был самый трогательный момент в моей жизни.
Рина взяла его за руку и крепко сжала.
– Она любила тебя, Квин.
– Да, любила, только счастья ей это не принесло. Бедняжке было бы куда лучше, если бы я привязал ей на шею жернов и столкнул в колодец, чем отправлять на этом корабле. Но мы надеялись. Мы не знали, что игра уже проиграна.
Он прислонился к седлу, и плечи его сгорбились, словно придавленные непосильной тяжестью.
– Дальше ты почти все знаешь. Она пробыла в Рейвенсхолде около шести недель. Я работал в приморских городах, хотел побыстрее скопить денег, чтобы устроить жилье для нее и Пруденс, когда придет время. Она регулярно писала мне, рассказывала, как добры к ней родственники и бабушка, а особенно граф, – отец того графа, которого ты знаешь. Я думал, что кости наконец-то легли к удаче. Потом письма прекратились. Я знал, что это неспроста, без причины она бы не прервала переписку, поэтому бросился обратно, в Венецию. Приехал я ночью и порвался в дом сэра Энтони, но опоздал, черт побери!
– Мне так жаль, Квин. Ты можешь не продолжать, если не хочешь.
– Нет, хочу. Ради нее… и ради тебя. Негодяй в пьяном раже набросился на них обеих, но моя храбрая девочка, собрав все свои силенки, вонзила нож в его злое сердце. Малышка погибла, но в Лотти я еще застал искру жизни. Я обнял ее, и она, умирая, рассказала мне, как старый граф выдал ее мужу. Она призналась ему, что собирается выйти замуж за простого человека, но это привело графа в ярость. Он заявил, что не позволит ей опозорить имя Тревелинов, словно мерзавец муж не был куда худшим позором. Когда она умерла, я поджег дом, чтобы ее светлое имя не замарал скандал. Это по крайней мере я мог для нее сделать.
Рассказ Квина подошел к концу, но Рина понимала, что эта история никогда для него не кончится. И для нее – тоже. Заняв в жизни место Пруденс, она странным образом сроднилась с девочкой, погибшей так трагически. Рина почти чувствовала, что в ней тоже что-то умерло.
– Ты дал ей больше, чем думал, Квин. Ты любил ее, а это величайший дар, который может мужчина дать женщине. Твою душу будет всегда согревать память о ней.
– Мне не нужна память. Мне нужна она. Я хочу самого простого – чтобы она сидела у огня и штопала носки. Я бы покуривал трубку, а маленькая Пруденс играла с куклами на коврике у камина. Я хочу вернуть те дни и все годы, которые ее негодяй муж и этот проклятый граф украли у нас. И я собираюсь вытрясти все это из души Тревелина!
Сабрина могла понять его гнев, его непримиримость.
– Ты прав, что ненавидишь сэра Энтони и графа Тревелина, который предал твою Шарлотту. То, что они сделали, – чудовищно. Но лорд Эдуард совсем не похож на своего отца.
Квин бросил на нее острый взгляд:
– Не говори ерунду, детка. Они – аристократы, – все они одним миром мазаны. Никого не любят, кроме себя и себе подобных.
Рина покачала головой:
– Тревелины не такие. Граф – добрый и достойный человек.
– Добрый и достойный. – Квин выплюнул эти слова, словно они оставили у него во рту дурной привкус. – Тогда, детка, объясни мне, если он добрый и достойный, почему парни в деревенском пабе бьются об заклад, что у незаконного ребенка Клары Хоббз будут черные волосы лорда Тревелина?
Тихое ржание лошадей из ближних стойл доносилось до Сабрины, словно с расстояния в миллион миль. Квин ушел из конюшни четверть часа назад, а она все стояла, прислонившись спиной к старому седлу, и смотрела на огонек свечи… И думала, как ей спасти свое готовое разорваться сердце.
Она вспомнила слова Эми, которая говорила, что, по ее мнению, любовником Клары был человек из высшего общества. И вспомнила тот день, когда застала графа за составлением распоряжений, в которых он проявлял заботу о молодой женщине. Она решила тогда, что он просто добрый человек. Но что, если это не щедрость души? Что, если это элементарное чувство вины. Он сначала использовал невинную девушку для своего наслаждения, а затем вышвырнул вон, бросив вслед подачку, когда она перестала быть нужна. Рина знала, что так случается, но Эдуард не такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72