А это значит одно из двух: либо ему требуется медицинская помощь, либо хватил лишнего. Какова бы ни была причина, придется взять трубку. Я с упавшим сердцем киваю своим новым «приятелям» и выскальзываю из-за стеклянных дверей на улицу.
– Привет, папуль. Как дела? Я сейчас немного за…
– Напился в стельку, Ангелок, – говорит он.
В папашином исполнении это звучит так: «Написся сельку, Ангиок».
С трудом языком ворочает – сильно набрался. Переведу для вас дальнейший разговор в силу своих возможностей:
– Не надо так часто пить, пап. Тебе вредно.
– Да понимаю, – бормочет он.
Я прислоняюсь к стене, чтобы снять вес тела с ног.
– Мне больно.
Я так и схватилась за сердце: «Ну вот, нелегкая, что опять приключилось?»
– Пап, что болит? Сердце? Грудь не давит?
Господи! У папули сердечный приступ.
– Нет, – отвечает он, – синяк болит.
– Синяк? Какой еще синяк? Тебя кто-то ударил? Па-ап?
– Да один парень в кабачке. Здоровяк такой. Мощно размахнулся. Ой-ой-ой.
Распрямляюсь и прижимаю трубку к уху – может, ослышалась?
– Ты хочешь сказать, что подрался? Но это же совсем не в твоем характере: ты никогда ни с кем не дрался.
– Да я и не дрался.
– Хм…
– Не стал давать сдачи.
– Боже мой.
– А он трижды меня ударил. Ой, как болит.
Закрываю глаза: ох, ну и классная у меня жизнь! Каких-то пять минут назад я была в нескольких дюймах от пленительного взлета к самым вершинам карьеры – и теперь приходится падать, даже не взглянув толком на звезды.
– Так значит, ничего страшного, пап? – ласково спрашиваю я, поскольку голос у него неважнецкий: отец сильно расстроен.
– Какое там! Два года…
– Черт, только не говори, что тебя посадят. Ты ведь не из полицейского участка звонишь?
– Нет. Два года, как она ушла.
И тут я наконец-то врубаюсь. Теперь понятно с чего напился старик. Каждый раз тому есть причина, и одиннадцать раз из десяти это Дельфина. Мать ушла два года назад, а я даже не вспомнила. У меня щеки запылали от стыда: как эгоистично. Бедный, бедный папочка, ему так одиноко! Он, наверное, весь день был расстроен, места себе не находил – вот и напился, едва домой попал, а потом прямиком в закусочную, где прицепился на свою голову к какому-то бедолаге из очереди.
– Пап, не расстраивайся, – ласково говорю я. – Все пройдет. Я сейчас буду. Подожди полчасика.
Даю отбой, на этот раз без труда найдя нужную кнопку. На миг оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на происходящее за стеклянными витринами магазина действо. Кери проталкивается к серебристому столу, с сексапильным видом выставив киль перед носом недоумевающего Дидье Лафита. Она явно собирается затмить целый выводок курочек из «Плейбоя». Вяло улыбаюсь, прощаясь с надеждой сделать свою передачу популярной (и познакомиться в процессе с роскошным певцом). Пустые мечты.
– Удачи, Кери, – шепчу я, легонько прижав ладонь к витрине.
Отворачиваюсь и грустно бреду к станции, чтобы сесть на ближайший поезд до Пейсли.
Глава 13
ИРОНИЯ СУДЬБЫ
На следующий день еду на работу, как на казнь: это настоящая пытка, причем виною тому не только приземистый оранжевый поезд, который мчится от Хиллхед до Бьюкенен-стрит и, покачиваясь на рельсах, издает массу шума. Впрочем, если бы крошечный состав издавал еще больше лязганья и грохота, пассажиров пришлось бы заставить воспользоваться заводскими затычками для ушей. Я устала и плохо выспалась – почти всю ночь утешала папулю и приглядывала, чтобы вместо виски он пил воду.
(Пришлось споить ему несколько пинт живительной влаги.) Плакаты с изображениями Дидье Лафита на разных стадиях «разоблаченности» за ночь распространились по всей железной дороге, как страшно заразный компьютерный вирус. Кумир масс повсюду, и, несмотря на натертый маслом великолепный пресс и приятное лицо, мне он уже действует на нервы. Тем паче что шумный «Заводной апельсин» в настоящее время мчит меня на встречу с З. Г. Макдугалом, который хочет услышать, каких мы с Дэном достигли успехов. А успехи таковы, что я молюсь всем существующим богам, чтобы Дэн неожиданно оказался родственником какой-нибудь мегазвезды вроде Бритни Спирс или чтобы З. Г. забил все восемнадцать лунок одним махом. Держи карман шире.
– У-у-ух, ну как все прошло? – пронзительно взвизгивает Дэн, стремительно пересекая мраморный зал и рыбкой ныряя в лифт. – Для меня взяла автограф? Дидье поцеловал тебя, когда возвращал альбом? Согласился прийти на передачу? А он на самом деле такой красавчик, как на плакатах, которыми сегодня с утра обвешан весь город?
Поднимаю руку, побуждая беспечно лепечущего Дэна остановиться и перевести дул.
– Э-э… Нет, нет, нет, да, – отвечаю я без тени улыбки.
На мальчишеском лице гаснет искорка радости, и напарник понуро опускает плечи.
– Значит, ты не достала автограф?
Отрицательно качаю головой.
– И он не придет на шоу?
Снова качаю головой.
– Какой облом. А ты вообще была там? Так и знал, надо было отпроситься и лично тебя отвести.
– Ходила я, ходила, только там было много народу и произошло кое-что неприятное. В частности, неприятности с моим отцом.
– Надо же…
Дэн протягивает ладонь и сочувственно касается моей руки. Мало похожий на человеческий, голос в лифте информирует, что мы прибыли на шестой этаж. Выходим из лифта и нехотя бредем к кабинету З. Г. с готовностью мышей, которых ведут на кошачий двор.
– Значит, никаких шансов, как думаешь? – спрашивает Дэн, изо всех сил стараясь не показать, как его угнетает сия безрадостная перспектива. – Дидье Лафит уехал?
– Нет. Мег сказала, он сегодня вечером зачем-то заедет в представительство Би-би-си. Судя по всему, побудет еще немного в Шотландии – хочет отдохнуть, но, где точно, не знаю. Она подсунула кое-кому бесплатные билеты в обмен на информацию. Большего узнать не удалось.
– Ладно, в крайнем случае можно прогуляться на Би-би-си и попробовать подкатить к нему. Ты ведь живешь неподалеку?
– Да, здание как раз в конце моей улицы. Только не знаю, Дэн, с ним непробиваемая охрана… – Меня даже передернуло при воспоминании о недавних знакомцах. – Твердый орешек. Кери просила его дать интервью для «Звезды», весь киль ему на стол выложила. Так вот, Мег рассказывала, он даже бровью не повел – не то чтобы слюни распустить. Поразительно. Наша красавица теперь считает его голубым, только мне кажется, он просто терпеть не может прессу и всякие выступления перед общественностью.
– Эх, все коту под хвост, – хмурится Дэн.
Мы останавливаемся перед входом в святилище З. Г.
– Вот именно, старина. Поэтому лучше не лезть на рожон: что-то мне подсказывает – мистер Макдугал хорошенько надраит каждому из нас одно место.
Сидим, затаив дыхание, в кабинете З. Г., как вдруг неожиданно входит Марджори с двумя чашками кофе и пирожковой тарелочкой на подносе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Привет, папуль. Как дела? Я сейчас немного за…
– Напился в стельку, Ангелок, – говорит он.
В папашином исполнении это звучит так: «Написся сельку, Ангиок».
С трудом языком ворочает – сильно набрался. Переведу для вас дальнейший разговор в силу своих возможностей:
– Не надо так часто пить, пап. Тебе вредно.
– Да понимаю, – бормочет он.
Я прислоняюсь к стене, чтобы снять вес тела с ног.
– Мне больно.
Я так и схватилась за сердце: «Ну вот, нелегкая, что опять приключилось?»
– Пап, что болит? Сердце? Грудь не давит?
Господи! У папули сердечный приступ.
– Нет, – отвечает он, – синяк болит.
– Синяк? Какой еще синяк? Тебя кто-то ударил? Па-ап?
– Да один парень в кабачке. Здоровяк такой. Мощно размахнулся. Ой-ой-ой.
Распрямляюсь и прижимаю трубку к уху – может, ослышалась?
– Ты хочешь сказать, что подрался? Но это же совсем не в твоем характере: ты никогда ни с кем не дрался.
– Да я и не дрался.
– Хм…
– Не стал давать сдачи.
– Боже мой.
– А он трижды меня ударил. Ой, как болит.
Закрываю глаза: ох, ну и классная у меня жизнь! Каких-то пять минут назад я была в нескольких дюймах от пленительного взлета к самым вершинам карьеры – и теперь приходится падать, даже не взглянув толком на звезды.
– Так значит, ничего страшного, пап? – ласково спрашиваю я, поскольку голос у него неважнецкий: отец сильно расстроен.
– Какое там! Два года…
– Черт, только не говори, что тебя посадят. Ты ведь не из полицейского участка звонишь?
– Нет. Два года, как она ушла.
И тут я наконец-то врубаюсь. Теперь понятно с чего напился старик. Каждый раз тому есть причина, и одиннадцать раз из десяти это Дельфина. Мать ушла два года назад, а я даже не вспомнила. У меня щеки запылали от стыда: как эгоистично. Бедный, бедный папочка, ему так одиноко! Он, наверное, весь день был расстроен, места себе не находил – вот и напился, едва домой попал, а потом прямиком в закусочную, где прицепился на свою голову к какому-то бедолаге из очереди.
– Пап, не расстраивайся, – ласково говорю я. – Все пройдет. Я сейчас буду. Подожди полчасика.
Даю отбой, на этот раз без труда найдя нужную кнопку. На миг оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на происходящее за стеклянными витринами магазина действо. Кери проталкивается к серебристому столу, с сексапильным видом выставив киль перед носом недоумевающего Дидье Лафита. Она явно собирается затмить целый выводок курочек из «Плейбоя». Вяло улыбаюсь, прощаясь с надеждой сделать свою передачу популярной (и познакомиться в процессе с роскошным певцом). Пустые мечты.
– Удачи, Кери, – шепчу я, легонько прижав ладонь к витрине.
Отворачиваюсь и грустно бреду к станции, чтобы сесть на ближайший поезд до Пейсли.
Глава 13
ИРОНИЯ СУДЬБЫ
На следующий день еду на работу, как на казнь: это настоящая пытка, причем виною тому не только приземистый оранжевый поезд, который мчится от Хиллхед до Бьюкенен-стрит и, покачиваясь на рельсах, издает массу шума. Впрочем, если бы крошечный состав издавал еще больше лязганья и грохота, пассажиров пришлось бы заставить воспользоваться заводскими затычками для ушей. Я устала и плохо выспалась – почти всю ночь утешала папулю и приглядывала, чтобы вместо виски он пил воду.
(Пришлось споить ему несколько пинт живительной влаги.) Плакаты с изображениями Дидье Лафита на разных стадиях «разоблаченности» за ночь распространились по всей железной дороге, как страшно заразный компьютерный вирус. Кумир масс повсюду, и, несмотря на натертый маслом великолепный пресс и приятное лицо, мне он уже действует на нервы. Тем паче что шумный «Заводной апельсин» в настоящее время мчит меня на встречу с З. Г. Макдугалом, который хочет услышать, каких мы с Дэном достигли успехов. А успехи таковы, что я молюсь всем существующим богам, чтобы Дэн неожиданно оказался родственником какой-нибудь мегазвезды вроде Бритни Спирс или чтобы З. Г. забил все восемнадцать лунок одним махом. Держи карман шире.
– У-у-ух, ну как все прошло? – пронзительно взвизгивает Дэн, стремительно пересекая мраморный зал и рыбкой ныряя в лифт. – Для меня взяла автограф? Дидье поцеловал тебя, когда возвращал альбом? Согласился прийти на передачу? А он на самом деле такой красавчик, как на плакатах, которыми сегодня с утра обвешан весь город?
Поднимаю руку, побуждая беспечно лепечущего Дэна остановиться и перевести дул.
– Э-э… Нет, нет, нет, да, – отвечаю я без тени улыбки.
На мальчишеском лице гаснет искорка радости, и напарник понуро опускает плечи.
– Значит, ты не достала автограф?
Отрицательно качаю головой.
– И он не придет на шоу?
Снова качаю головой.
– Какой облом. А ты вообще была там? Так и знал, надо было отпроситься и лично тебя отвести.
– Ходила я, ходила, только там было много народу и произошло кое-что неприятное. В частности, неприятности с моим отцом.
– Надо же…
Дэн протягивает ладонь и сочувственно касается моей руки. Мало похожий на человеческий, голос в лифте информирует, что мы прибыли на шестой этаж. Выходим из лифта и нехотя бредем к кабинету З. Г. с готовностью мышей, которых ведут на кошачий двор.
– Значит, никаких шансов, как думаешь? – спрашивает Дэн, изо всех сил стараясь не показать, как его угнетает сия безрадостная перспектива. – Дидье Лафит уехал?
– Нет. Мег сказала, он сегодня вечером зачем-то заедет в представительство Би-би-си. Судя по всему, побудет еще немного в Шотландии – хочет отдохнуть, но, где точно, не знаю. Она подсунула кое-кому бесплатные билеты в обмен на информацию. Большего узнать не удалось.
– Ладно, в крайнем случае можно прогуляться на Би-би-си и попробовать подкатить к нему. Ты ведь живешь неподалеку?
– Да, здание как раз в конце моей улицы. Только не знаю, Дэн, с ним непробиваемая охрана… – Меня даже передернуло при воспоминании о недавних знакомцах. – Твердый орешек. Кери просила его дать интервью для «Звезды», весь киль ему на стол выложила. Так вот, Мег рассказывала, он даже бровью не повел – не то чтобы слюни распустить. Поразительно. Наша красавица теперь считает его голубым, только мне кажется, он просто терпеть не может прессу и всякие выступления перед общественностью.
– Эх, все коту под хвост, – хмурится Дэн.
Мы останавливаемся перед входом в святилище З. Г.
– Вот именно, старина. Поэтому лучше не лезть на рожон: что-то мне подсказывает – мистер Макдугал хорошенько надраит каждому из нас одно место.
Сидим, затаив дыхание, в кабинете З. Г., как вдруг неожиданно входит Марджори с двумя чашками кофе и пирожковой тарелочкой на подносе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98