я клевала как птичка. Неудивительно, что основная масса знаменитостей сильно смахивают на экспонаты анатомических залов.
Уму непостижимо: стоило только оказаться рядом с этим человеком, и передо мной открылся путь в красивую жизнь. Поначалу я, конечно, опасалась, что наедине с Дидье, без спасительного прикрытия безликой толпы, мне будет несколько неловко. Однако разговор наш тек легко, а когда Дидье не удавалось подобрать нужное слово, мы переходили на французский. Должна признать, сидеть за столиком на двоих с посторонним мужчиной было несколько внове, хотя мое чувство собственного достоинства невероятно от этого выигрывало. Вы только представьте! Оказывается, я занятный собеседник, и за тринадцать лет, прожитых с Коннором, умудрилась-таки сохранить индивидуальность. На меня то и дело накатывали приливы гордости, когда Дидье смеялся над невзначай отпущенной шуткой или смаковал понравившееся ему слово. Давненько я не чувствовала себя такой интересной: будто родилась заново. Правда, иногда я забывалась, и мне начинало чересчур нравиться общество этого невероятно привлекательного мужчины – приходилось себя одергивать и утешаться мыслью, что общаюсь с нашей великой звездой исключительно по настоянию мамули. К тому же, знаете ли, после откровений Кери насчет переписки и звездно-полосатых… ну, не будем вспоминать – я подумала, что тоже имею право немного гульнуть.
Дидье рассказывал мне о мире шоу-бизнеса – я закинула удочку, чтобы прощупать его позиции касательно данного вопроса, и увлеченно слушала, страстно кивая, как и полагается несведущей в таких делах медсестре. Он так и не понял, что я знаю столько, сколько ему и не снилось. Незаметно перешли на личное, и мой обольстительный собеседник рассказал о Франции. В Париже он ведет городскую жизнь, а по выходным выбирается на гранд-пляж в Биарриц, гоняет с серфингистами, бродит по берегу и, зайдя в какое-нибудь кафе на променаде, любуется закатом. Дидье много рассказывал о дружбе наших матерей, и Дельфина мне как-то ближе стала, я прониклась чувством душевного сродства, которое казалось прежде недосягаемым, как горизонт. Я радовалась, что помогаю Дидье разговориться и в то же время получаю ценную возможность взглянуть на вещи мужским взглядом. С тех пор как уехал Коннор, мне этого страшно не хватало, ведь по телефону всего не объяснишь и не обсудишь, а что касается Дэна, так он, положа руку на сердце, не самый красочный представитель своего пола. (Порой даже я способна утереть ему нос, когда требуется вести себя по-мужски.)
Мне так легко было в компании нового приятеля, что я без раздумий согласилась встретиться с ним снова, и мы договорились во вторник вечером заняться тем, чем занимаются «нормальные люди» (по его собственным словам), а именно сходить в кино. Да, мы сжимали в руках билеты, как восторженная ребятня, и лопали поп-корн из огромных бумажных стаканов, запивая его холодным-холодным «Айрн брю» (прививаю французу любовь к шотландским традициям) – все это было «нормально». Ненормальность же состояла в том, что, во-первых, Дидье замаскировался. Конечно, он не надел ни накладных усов, ни парика, но бейсболка с большим козырьком здорово прикрывала верхнюю часть лица, а кроме того, он по самый подбородок обмотался шарфом; мы вошли со служебного входа; нам совершенно бесплатно вручили билеты на лучшие места; при желании мы могли бы опустошить целый кафетерий, и никто бы нам слова не сказал, ну и, конечно, на последнем ряду сидели неизменные «люди в черном». Надо сказать, водить дружбу со знаменитостями довольно занятное дело, так что мне выпала неплохая возможность скрасить дни вынужденного и, как выяснилось, нелегкого ожидания. С Коннором мы созваниваемся все реже и реже, цветов я так и не получила, и мне уже с трудом верится, что когда-нибудь он вернется и все будет по-старому. Конечно, я его все так же безумно люблю, но теперь этот человек кажется каким-то чужим. Я даже не сомневаюсь, что, когда он приедет, все снова наладится и пойдет по-старому, но, согласитесь, не могу же я свернуться калачиком и впасть в зимнюю спячку на целых четыре месяца. В особенности если вспомнить, что Коннор не сидит сложа руки, а делает себе в Лос-Анджелесе карьеру и раскрывает собственную индивидуальность (надеюсь, на том перечень его достижений заканчивается). Так с чего мне замыкаться в своем мирке? У меня отличная возможность расширить круг знакомств и интересов, а также неплохо продвинуться с помощью знаменитого француза. Вот такие у меня мысли. Назначение предстоящего вечера пока скрыто завесой тайны: во всяком случае, Дидье пообещал мне Роскошь с большой буквы Р. Хорошо для поднятия социального статуса восходящей радиозвезды (притворимся, что это про меня – по крайней мере до ближайшей пятницы), хотя для фигуры, пожалуй, не очень: из-за кулинарных излишеств бедра решительно начинают уподобляться округлостям Джей Ло (только без горячего латиноамериканского колорита).
– Да, с бракованными узлами всегда проблем не оберешься, – гремит в наушниках голос Кувалды. – Только при чем здесь дети?
– Мне кажется, ты немного перепутал, Кувалда, – улыбаюсь я. – Мы говорим не о технике, а о нерушимости брачных уз.
– Ах да, понял. Брак – дело серьезное. А я-то думал, мы про детей.
– Хм, не знаю, Кувалда. Поставить тебе какую-нибудь песню?
– И то верно, ангел. Мы тут с ребятами в гараже хотели послушать «Летучую мышь из ада» Митлоуфа, если не внапряг.
– Конечно, без проблем.
Как бы я ни старалась поднять музыкальный рацион своей передачи до удобоваримого уровня, за вкусы своих постоянных слушателей я не в ответе.
Нерушимость брачных уз. Тему сегодняшней дискуссии подняла Глэдис – да, я по-прежнему веду шоу, во всяком случае, до пятницы. Она только что обнаружила, что ее сноха Мэнди наставила рога своему мужу Майклу с мастером, который пришел устанавливать домашний кинотеатр. Судя по всему, установив систему и вручив инструкции, он под замечательное звуковое сопровождение решил наглядно продемонстрировать, как пользоваться «ручной настройкой». Как потом выяснилось, Мэнди также переспала с газовщиком, наладчиком стиральных машин, почтальоном и всеми остальными представителями противоположного пола, когда-либо переступавшими порог семейного гнездышка этой милой четы, за исключением разве что члена секты «Свидетелей Иеговы» (остается надеяться). Глэдис дозвонилась первой и сразу придала ускорение нашей дискуссии.
– После того как Майкл обо всем узнал, на нем лица нет, бедняжечка, – жалуется она, нисколько не стесняясь полоскать грязное белье своей семьи в радиоволнах нашего эфира. – А ведь он был предан девчонке как старый пес. Я ему сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Уму непостижимо: стоило только оказаться рядом с этим человеком, и передо мной открылся путь в красивую жизнь. Поначалу я, конечно, опасалась, что наедине с Дидье, без спасительного прикрытия безликой толпы, мне будет несколько неловко. Однако разговор наш тек легко, а когда Дидье не удавалось подобрать нужное слово, мы переходили на французский. Должна признать, сидеть за столиком на двоих с посторонним мужчиной было несколько внове, хотя мое чувство собственного достоинства невероятно от этого выигрывало. Вы только представьте! Оказывается, я занятный собеседник, и за тринадцать лет, прожитых с Коннором, умудрилась-таки сохранить индивидуальность. На меня то и дело накатывали приливы гордости, когда Дидье смеялся над невзначай отпущенной шуткой или смаковал понравившееся ему слово. Давненько я не чувствовала себя такой интересной: будто родилась заново. Правда, иногда я забывалась, и мне начинало чересчур нравиться общество этого невероятно привлекательного мужчины – приходилось себя одергивать и утешаться мыслью, что общаюсь с нашей великой звездой исключительно по настоянию мамули. К тому же, знаете ли, после откровений Кери насчет переписки и звездно-полосатых… ну, не будем вспоминать – я подумала, что тоже имею право немного гульнуть.
Дидье рассказывал мне о мире шоу-бизнеса – я закинула удочку, чтобы прощупать его позиции касательно данного вопроса, и увлеченно слушала, страстно кивая, как и полагается несведущей в таких делах медсестре. Он так и не понял, что я знаю столько, сколько ему и не снилось. Незаметно перешли на личное, и мой обольстительный собеседник рассказал о Франции. В Париже он ведет городскую жизнь, а по выходным выбирается на гранд-пляж в Биарриц, гоняет с серфингистами, бродит по берегу и, зайдя в какое-нибудь кафе на променаде, любуется закатом. Дидье много рассказывал о дружбе наших матерей, и Дельфина мне как-то ближе стала, я прониклась чувством душевного сродства, которое казалось прежде недосягаемым, как горизонт. Я радовалась, что помогаю Дидье разговориться и в то же время получаю ценную возможность взглянуть на вещи мужским взглядом. С тех пор как уехал Коннор, мне этого страшно не хватало, ведь по телефону всего не объяснишь и не обсудишь, а что касается Дэна, так он, положа руку на сердце, не самый красочный представитель своего пола. (Порой даже я способна утереть ему нос, когда требуется вести себя по-мужски.)
Мне так легко было в компании нового приятеля, что я без раздумий согласилась встретиться с ним снова, и мы договорились во вторник вечером заняться тем, чем занимаются «нормальные люди» (по его собственным словам), а именно сходить в кино. Да, мы сжимали в руках билеты, как восторженная ребятня, и лопали поп-корн из огромных бумажных стаканов, запивая его холодным-холодным «Айрн брю» (прививаю французу любовь к шотландским традициям) – все это было «нормально». Ненормальность же состояла в том, что, во-первых, Дидье замаскировался. Конечно, он не надел ни накладных усов, ни парика, но бейсболка с большим козырьком здорово прикрывала верхнюю часть лица, а кроме того, он по самый подбородок обмотался шарфом; мы вошли со служебного входа; нам совершенно бесплатно вручили билеты на лучшие места; при желании мы могли бы опустошить целый кафетерий, и никто бы нам слова не сказал, ну и, конечно, на последнем ряду сидели неизменные «люди в черном». Надо сказать, водить дружбу со знаменитостями довольно занятное дело, так что мне выпала неплохая возможность скрасить дни вынужденного и, как выяснилось, нелегкого ожидания. С Коннором мы созваниваемся все реже и реже, цветов я так и не получила, и мне уже с трудом верится, что когда-нибудь он вернется и все будет по-старому. Конечно, я его все так же безумно люблю, но теперь этот человек кажется каким-то чужим. Я даже не сомневаюсь, что, когда он приедет, все снова наладится и пойдет по-старому, но, согласитесь, не могу же я свернуться калачиком и впасть в зимнюю спячку на целых четыре месяца. В особенности если вспомнить, что Коннор не сидит сложа руки, а делает себе в Лос-Анджелесе карьеру и раскрывает собственную индивидуальность (надеюсь, на том перечень его достижений заканчивается). Так с чего мне замыкаться в своем мирке? У меня отличная возможность расширить круг знакомств и интересов, а также неплохо продвинуться с помощью знаменитого француза. Вот такие у меня мысли. Назначение предстоящего вечера пока скрыто завесой тайны: во всяком случае, Дидье пообещал мне Роскошь с большой буквы Р. Хорошо для поднятия социального статуса восходящей радиозвезды (притворимся, что это про меня – по крайней мере до ближайшей пятницы), хотя для фигуры, пожалуй, не очень: из-за кулинарных излишеств бедра решительно начинают уподобляться округлостям Джей Ло (только без горячего латиноамериканского колорита).
– Да, с бракованными узлами всегда проблем не оберешься, – гремит в наушниках голос Кувалды. – Только при чем здесь дети?
– Мне кажется, ты немного перепутал, Кувалда, – улыбаюсь я. – Мы говорим не о технике, а о нерушимости брачных уз.
– Ах да, понял. Брак – дело серьезное. А я-то думал, мы про детей.
– Хм, не знаю, Кувалда. Поставить тебе какую-нибудь песню?
– И то верно, ангел. Мы тут с ребятами в гараже хотели послушать «Летучую мышь из ада» Митлоуфа, если не внапряг.
– Конечно, без проблем.
Как бы я ни старалась поднять музыкальный рацион своей передачи до удобоваримого уровня, за вкусы своих постоянных слушателей я не в ответе.
Нерушимость брачных уз. Тему сегодняшней дискуссии подняла Глэдис – да, я по-прежнему веду шоу, во всяком случае, до пятницы. Она только что обнаружила, что ее сноха Мэнди наставила рога своему мужу Майклу с мастером, который пришел устанавливать домашний кинотеатр. Судя по всему, установив систему и вручив инструкции, он под замечательное звуковое сопровождение решил наглядно продемонстрировать, как пользоваться «ручной настройкой». Как потом выяснилось, Мэнди также переспала с газовщиком, наладчиком стиральных машин, почтальоном и всеми остальными представителями противоположного пола, когда-либо переступавшими порог семейного гнездышка этой милой четы, за исключением разве что члена секты «Свидетелей Иеговы» (остается надеяться). Глэдис дозвонилась первой и сразу придала ускорение нашей дискуссии.
– После того как Майкл обо всем узнал, на нем лица нет, бедняжечка, – жалуется она, нисколько не стесняясь полоскать грязное белье своей семьи в радиоволнах нашего эфира. – А ведь он был предан девчонке как старый пес. Я ему сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98