– Зато оба такие милые, – заметила Эмма.
– Да, если не принимать во внимание детали. Грубая реальность состоит в том, что оба они старые, низенькие и боятся меня. Если их поставить друг на друга, рост получился бы удовлетворительный, но старость и испуг никуда не денешь.
– Тебя все боятся. А почему ты для разнообразия не попробуешь стать поласковее?
– Я и пытаюсь, но дело в том, что я бываю склонна раздражаться, – сказала Аврора. – Рози задержалась по собственной воле, если тебя это интересует. Ройс ушел из дома, и я думаю, здесь ей будет повеселее.
– Бедняжка Рози. Может быть ты уступишь ей Вернона, если он ей нужен. По крайней мере, они говорят на одном языке.
– Мне кажется, что Вернон и я говорим на одном языке. Разница лишь в том, что я говорю хорошо, а он – плохо. Вообще-то он почти не говорит ни на каком языке, так что твое предложение безосновательно. Кроме того, тот факт, что Рози выражается по-английски так же неправильно, как и он, недостаточен для счастья совместной жизни. Учитывая, что ты собираешься стать матерью, тебе не следовало бы быть такой наивной.
– Я просто предложила, потому что тебе самой он не нужен. И мне подумалось, что Рози он бы подошел. Так что же с тобой, в конце концов?
– Не знаю. Раньше я чувствовала отчаяние только перед месячными. А теперь склонна к нему в любое время.
– Это смешно. Из-за чего тебе отчаиваться? У тебя же все прекрасно.
– Не знаю, зачем я с тобой говорю. Вот ты сидишь на пороге новой жизни, по-моему, так это называется. Могу поспорить, что ты в ночной рубашке и читаешь какую-нибудь книжку. Не говори, что у меня все хорошо. Пока ты сидишь на своем пороге, я тут стою у черного хода, и мне не нравится то, что я вижу. Кто знает, когда ускользнет мой последний шанс?
– Шанс чего? – уточнила Эмма.
– Ни чего, а кого. Просто кого-то. Или по-твоему из почтения к памяти твоего отца я должна сдаться и зарыться на последующие тридцать лет в своем саду?
Это непростая проблема. Со мной может жить только святой, а со святым я не уживусь. Старики меня не устраивают, а молодые мной не интересуются. Какой бы восхитительный внук у меня ни родился, я едва ли отношусь к тем женщинам, которые довольствуются ролью бабушки. Не знаю, что со мной будет.
– Тогда держись за Вернона, – посоветовала Эмма, зевая. Вино давало себя знать.
– Я не могу. Мне кажется, до встречи со мной Вернон вообще не замечал женщин. Что мне делать с человеком, которому понадобилось пятьдесят лет, чтобы обратить внимание на даму.
– Ты хочешь сказать, что наехала на пятидесятилетнего девственника?
– Если такое вообще возможно, то я это сделала.
– Нефтяные миллионеры обычно прячут где-нибудь девушек.
– Ах, если бы это относилось и к Вернону! Это было бы превосходно. Тогда бы я постаралась его отбить, вот было бы увлекательно. Но я тщательно принюхивалась к ситуации и уверена, что никаких девушек в округе не наблюдается. По-моему, его машина – моя единственная соперница.
– То, что ты говоришь очень меня утешает. Получается, что у тебя жизнь не лучше моей. Должно быть, опыт это еще не все.
– Вероятно. Ну вот, я расчесала волосы и подпилила ногти. Правда, волосы и так были причесаны, а ногти – подпилены. Последнее время я много занимаюсь такими поверхностными вещами. Это, по-моему, нехороший знак.
– Вернон свои ногти, наверное, обгрызает, – сказала Эмма. – Мы с тобой разговариваем уже пятнадцать минут.
– Какой же медведь твой муж. Так рано ложиться спать и так крепко засыпать! За весь вечер он не сделал ни одного остроумного замечания, а галстук у него совершенно незаметный. Не понимаю, почему ты вышла замуж за такого неэнергичного парня. Энергичность – это минимальный критерий, которому должен удовлетворять мужчина. Не заметно, чтобы от Томаса для тебя хоть какая-то польза была. Волосы у тебя тусклые, и он, очевидно, предполагает, что ты будешь растить вашего ребенка в гараже?
– Мы не собираемся навсегда оставаться здесь, – сказала Эмма. – Надеюсь, ты будешь относиться к Вернону бережно. Он может оказаться весьма нежным растением.
– Что я могу ему сделать, если ты и Рози стоите за него горой? Глупо быть нежным растением в его возрасте, но тебе не о чем беспокоиться. Я могу быть несносной, но я не косильщик лужаек.
3
Повесив трубку, Аврора со вздохом направилась вниз, на кухню, где Вернон с Рози довольно угрюмо сидели за столом. В кухне было безукоризненно чисто. На Рози был плащ, а в руках – сумочка, но, казалось, уходить она не торопилась. Вернон нервно тасовал колоду карт.
– Вид у вас не очень веселый, – заметила Аврора. – Почему вы молчите?
– Я наговорилась до невозможности, – ответила Рози, не промолвившая за вечер почти ни слова. Лицо у нее было несколько осунувшееся. Когда Аврора села, она поднялась из-за стола.
– Мне, пожалуй, пора. Боюсь опоздать на последний автобус.
Аврора снова встала и пошла провожать ее до дверей. – Спасибо за то, что осталась. Я постараюсь тебя так больше не задерживать.
– Вы меня и не задерживали. Просто я чувствовала себя очень одиноко, и мне самой не хотелось уходить. Эмма была какая-то измотанная, вы заметили?
Аврора молча кивнула. Рози любила строить предположения о том, как Эмма несчастлива, а ей не хотелось именно сейчас заводить разговор на эту тему. Она пожелала Рози спокойной ночи. Тротуар казался белым в лунном свете; Аврора, стоя у двери, смотрела как Рози проходит мимо «линкольна», направляясь к автобусной остановке, расположенной на углу. В ночной тиши гулко раздался стук ее каблуков.
Посмотрев на Вернона, она заметила, что он все еще перебирает в руках колоду. По неизвестной причине, или без причины, оптимизм, живший в ней в первую половину вечера, стал ее оставлять, уходя почти в ногу с удаляющейся Рози. Чтобы как-то его задержать, она закрыла дверь и вернулась к столу.
– Небось нужно было ее подкинуть до дома, – заметил Вернон.
Аврора взяла чайник, собираясь приготовить чай, но что-то, возможно, неуверенность в его тоне, вызвало у нее раздражение. Поставив чайник на место, она сразу же подошла к столу.
– Почему, – спросила она. – Почему вы должны были везти ее домой? Я не вижу никаких причин для того, чтобы вы чувствовали себя обязанным делать такие вещи. Рози задержалась добровольно и привыкла пользоваться автобусом. Дождя нет, и несмотря на свои неприятности, она чувствует себя вполне удовлетворительно. Она совершеннолетняя и лучше многих может позаботиться о себе. Если не возражаете, я бы хотела, чтобы вы мне объяснили, почему вы это сказали.
Посмотрев на Аврору, Вернон заметил, что она побледнела от гнева. Он пришел в ужас, он не понимал, что дурного было в его замечании.
– Не знаю, – честно сказал он. – Она выглядела такой одинокой, и потом мне с ней почти по пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115