И так повсюду на острове. Результат недальновидной деятельности. От этого происходит эрозия почвы, засухи и наводнения. Мы пытаемся обучать мелких фермеров.
– Бьюсь об заклад, без особого успеха, – произнесла Марджори.
– На это требуется время, – ответила Кэт.
Фрэнсису было неуютно. Женщины, определенно, невзлюбили друг друга. Непонятно почему… и что с этим делать.
Кэт продолжала:
– После этого я бы посадила бананы. И немного сахара, потому что для него требуется много техники. Я бы развела крупный рогатый скот, овец, ну и фрукты. И не только на экспорт. Здесь огромная нехватка продуктов питания. Вы знаете, что этот маленький остров даже не может себя прокормить? Какой позор! Дети пьют импортное консервированное молоко, если вообще пьют! Позор!
Марджори холодно наблюдала за ней:
– Пожалуйста, продолжайте. Я записываю.
– Я бы посадила какао. На этой стороне острова много дождей, а это как раз подойдет. Используйте бананы как временную защиту, когда сажаете молодые растения какао. И кокосы. В городе есть фабрика по производству копры. Из кокосового молока женщины делают масло для приготовления пищи, а отжимки идут на корм скоту. Еще есть маис, мускатный орех. Это можно выращивать на экспорт. Я помогала вам?
Марджори быстро писала:
– Да, спасибо. Хотя мне представляется, что тот, кто захочет купить это поместье вряд ли будет всем этим заниматься. Эти записи скорее всего бесполезны.
– Трудно сказать. Фрэнсис поднялся:
– Очень убедительно, Кэт. Может, вы уговорите и покупателя? У вас, кстати, никого нет на примете?
– Это будет нелегко. Обратитесь к «Аттербери и Шоу» в Коувтауне. Они занимаются недвижимостью. Поехали?
Несколько мгновений он стоял у машины, держась за дверцу, и смотрел на дом.
Кэт с любопытством посмотрела на него:
– Он заворожил вас?
– Это поэма, как вы и сказали.
Она улыбнулась в ответ, показывая щербинку между зубами. Не пойму, почему эта щербинка так очаровательна, рассеянно подумал Фрэнсис.
В их комнате в Драммонд-холле Марджори произнесла:
– Она тебе понравилась?
– Кто?
– Не прикидывайся, – со сладкой улыбочкой отозвалась она. – Кэт, конечно. Кто же еще?
– Ну конечно, она очень приятный человек. Она сделала все, чтобы помочь нам.
– Я не это имею в виду. Она понравилась тебе по-настоящему. Ты увлекся. Ты желаешь ее.
– Ты сошла с ума, – гневно сказал он.
– Это твой тип. Сильная и сексуальная, – сказала Марджори, снимая блузку. Над белой грудью темнел загорелый участок кожи в форме сердечка.
– Сексуальная? Да она даже не хорошенькая. Не очень.
– Она старше меня.
– На полгода!
– Они несчастливы, ты заметил?
– Я знаю. Мне жаль их.
– Да, она – твой тип. Просторы, животные. Такая же духовность. Она раздевала тебя глазами.
– Что? – закричал он.
– Да, когда рассказывала, как выглядел твой дедушка.
– Я не помню.
– Ты прекрасно помнишь! Она сказала, что у тебя дедушкин нос.
– Прадедушкин.
– Смотри-ка, помнишь!
– Прекрати, Марджори.
– Это правда, ты ее желаешь. Она начала переодеваться к обеду.
– Слушай, – сказал он, – давай-ка пошлем этот обед к черту. Я объясню тебе кое-что насчет желания.
В зеркале трюмо отражалась гибкая молодая женщина с выразительным ртом и умными глазами; мужчина, стоявший позади, был почти такого же возраста, но улыбался он улыбкой мальчика, стремящегося доставить удовольствие.
Неделю спустя Лионель показывал ему свои владения.
Он рассказывал о сахарном тростнике, о механизации, о не использованных еще возможностях, а Фрэнсис поймал себя на том, что хотя он с неподдельным интересом слушает своего дядю, думает он о том, насколько разные Лионель и Кэт, и, что совершенно непонятно, как они могли пожениться.
Когда они вернулись к дому, Лионель показал на двух пятнистых лошадей, пасшихся за забором:
– Питомцы Кэт. Она понимает толк в разведении лошадей, но этих двух она пестует, как комнатных собак. Наверное, из-за того, что у нее нет детей.
Фрэнсис промолчал.
– Доктора говорят, что она никогда не сможет иметь детей. У нее что-то там разладилось после выкидыша.
– Мне очень жаль, – сказал Фрэнсис.
– Кэт помогает мне. Она ведет бухгалтерские книги, объезжает плантации – лишняя пара глаз, – они спустились по ступенькам. – Я отвезу тебя к отцу. Я бы предложил тебе остаться пообедать, но Кэт в городе. Мне нужно встретить ее в половине первого.
Фрэнсис почувствовал легкое разочарование. Смешно!
– Ничего, вы и так уделяете нам столько времени. Со стороны Кэт было большой любезностью отвезти нас тогда в Элевтеру.
– О, она это любит! Она обожает показывать остров гостям. Она славная, – помолчав, несколько смущенно он добавил, – тебе могло показаться, что я был с ней немного грубоват тогда, на свадьбе… Я все понимаю, она болеет сердцем за всех и за все, но когда-нибудь это причинит ей неприятности. Я-то это понимаю, и злюсь, но ничего не могу с собой поделать.
Фрэнсису почему-то было неприятно слышать эти слова, и он неловко повторил:
– Вы так к нам добры.
– Все что нужно, только скажите. Если что-то беспокоит, просто скажите.
– О, все прекрасно, только Марджори волнуется, что ей не хватит нарядов.
– Никаких проблем. Пойдите к Да Куньи. Платья у него из Франции, Марджори может накупить себе одежды на два года вперед.
– Боюсь, так долго мы здесь не пробудем.
– Вы задержитесь дольше, чем думаете. Если только не хотите оставить все на попечение «Аттербери и Шоу».
– Я, наверное, так и сделаю. Но сначала все-таки попытаюсь продать сам, запрошу минимальную цену.
– Что ж, попробуй, – кивнул Лионель. И они вернулись в Драммонд-холл.
Мистер Аттербери проводил Фрэнсиса до двери.
– Мой человек быстро свяжется с нужными людьми. Могу вас заверить, мистер Лютер, что эта сделка дело решенное.
Фрэнсис поблагодарил его, скрестив украдкой пальцы. На улице его ждал взятый напрокат автомобиль, но ему почему-то не хотелось возвращаться к расписанной по часам жизни Драммонд-холла, и он пошел вниз по Причальной улице, мимо классического георгианского фасада «Барклай банка», к площади.
Был базарный день, и город кипел жизнью. Автобусы доставляли людей из деревень, босые женщины в соломенных шляпах были одеты в хлопчатобумажные платья неописуемых ярких расцветок. Дети всех возрастов бегали среди связок бананов, плодов хлебного дерева, рыбы и кокосов. Желтые собаки – все собаки здесь были, похоже, одной породы, хотя в них было намешано много кровей и эта смесь сама уже превратилась в породу – рыскали повсюду в толпе и дрались из-за еды.
Фрэнсис немного постоял, наблюдая оживленную картину, и свернул за угол. У сиротского приюта он остановился, чтобы послушать пение детей – в предыдущее воскресенье он слышал их на службе в соборе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Бьюсь об заклад, без особого успеха, – произнесла Марджори.
– На это требуется время, – ответила Кэт.
Фрэнсису было неуютно. Женщины, определенно, невзлюбили друг друга. Непонятно почему… и что с этим делать.
Кэт продолжала:
– После этого я бы посадила бананы. И немного сахара, потому что для него требуется много техники. Я бы развела крупный рогатый скот, овец, ну и фрукты. И не только на экспорт. Здесь огромная нехватка продуктов питания. Вы знаете, что этот маленький остров даже не может себя прокормить? Какой позор! Дети пьют импортное консервированное молоко, если вообще пьют! Позор!
Марджори холодно наблюдала за ней:
– Пожалуйста, продолжайте. Я записываю.
– Я бы посадила какао. На этой стороне острова много дождей, а это как раз подойдет. Используйте бананы как временную защиту, когда сажаете молодые растения какао. И кокосы. В городе есть фабрика по производству копры. Из кокосового молока женщины делают масло для приготовления пищи, а отжимки идут на корм скоту. Еще есть маис, мускатный орех. Это можно выращивать на экспорт. Я помогала вам?
Марджори быстро писала:
– Да, спасибо. Хотя мне представляется, что тот, кто захочет купить это поместье вряд ли будет всем этим заниматься. Эти записи скорее всего бесполезны.
– Трудно сказать. Фрэнсис поднялся:
– Очень убедительно, Кэт. Может, вы уговорите и покупателя? У вас, кстати, никого нет на примете?
– Это будет нелегко. Обратитесь к «Аттербери и Шоу» в Коувтауне. Они занимаются недвижимостью. Поехали?
Несколько мгновений он стоял у машины, держась за дверцу, и смотрел на дом.
Кэт с любопытством посмотрела на него:
– Он заворожил вас?
– Это поэма, как вы и сказали.
Она улыбнулась в ответ, показывая щербинку между зубами. Не пойму, почему эта щербинка так очаровательна, рассеянно подумал Фрэнсис.
В их комнате в Драммонд-холле Марджори произнесла:
– Она тебе понравилась?
– Кто?
– Не прикидывайся, – со сладкой улыбочкой отозвалась она. – Кэт, конечно. Кто же еще?
– Ну конечно, она очень приятный человек. Она сделала все, чтобы помочь нам.
– Я не это имею в виду. Она понравилась тебе по-настоящему. Ты увлекся. Ты желаешь ее.
– Ты сошла с ума, – гневно сказал он.
– Это твой тип. Сильная и сексуальная, – сказала Марджори, снимая блузку. Над белой грудью темнел загорелый участок кожи в форме сердечка.
– Сексуальная? Да она даже не хорошенькая. Не очень.
– Она старше меня.
– На полгода!
– Они несчастливы, ты заметил?
– Я знаю. Мне жаль их.
– Да, она – твой тип. Просторы, животные. Такая же духовность. Она раздевала тебя глазами.
– Что? – закричал он.
– Да, когда рассказывала, как выглядел твой дедушка.
– Я не помню.
– Ты прекрасно помнишь! Она сказала, что у тебя дедушкин нос.
– Прадедушкин.
– Смотри-ка, помнишь!
– Прекрати, Марджори.
– Это правда, ты ее желаешь. Она начала переодеваться к обеду.
– Слушай, – сказал он, – давай-ка пошлем этот обед к черту. Я объясню тебе кое-что насчет желания.
В зеркале трюмо отражалась гибкая молодая женщина с выразительным ртом и умными глазами; мужчина, стоявший позади, был почти такого же возраста, но улыбался он улыбкой мальчика, стремящегося доставить удовольствие.
Неделю спустя Лионель показывал ему свои владения.
Он рассказывал о сахарном тростнике, о механизации, о не использованных еще возможностях, а Фрэнсис поймал себя на том, что хотя он с неподдельным интересом слушает своего дядю, думает он о том, насколько разные Лионель и Кэт, и, что совершенно непонятно, как они могли пожениться.
Когда они вернулись к дому, Лионель показал на двух пятнистых лошадей, пасшихся за забором:
– Питомцы Кэт. Она понимает толк в разведении лошадей, но этих двух она пестует, как комнатных собак. Наверное, из-за того, что у нее нет детей.
Фрэнсис промолчал.
– Доктора говорят, что она никогда не сможет иметь детей. У нее что-то там разладилось после выкидыша.
– Мне очень жаль, – сказал Фрэнсис.
– Кэт помогает мне. Она ведет бухгалтерские книги, объезжает плантации – лишняя пара глаз, – они спустились по ступенькам. – Я отвезу тебя к отцу. Я бы предложил тебе остаться пообедать, но Кэт в городе. Мне нужно встретить ее в половине первого.
Фрэнсис почувствовал легкое разочарование. Смешно!
– Ничего, вы и так уделяете нам столько времени. Со стороны Кэт было большой любезностью отвезти нас тогда в Элевтеру.
– О, она это любит! Она обожает показывать остров гостям. Она славная, – помолчав, несколько смущенно он добавил, – тебе могло показаться, что я был с ней немного грубоват тогда, на свадьбе… Я все понимаю, она болеет сердцем за всех и за все, но когда-нибудь это причинит ей неприятности. Я-то это понимаю, и злюсь, но ничего не могу с собой поделать.
Фрэнсису почему-то было неприятно слышать эти слова, и он неловко повторил:
– Вы так к нам добры.
– Все что нужно, только скажите. Если что-то беспокоит, просто скажите.
– О, все прекрасно, только Марджори волнуется, что ей не хватит нарядов.
– Никаких проблем. Пойдите к Да Куньи. Платья у него из Франции, Марджори может накупить себе одежды на два года вперед.
– Боюсь, так долго мы здесь не пробудем.
– Вы задержитесь дольше, чем думаете. Если только не хотите оставить все на попечение «Аттербери и Шоу».
– Я, наверное, так и сделаю. Но сначала все-таки попытаюсь продать сам, запрошу минимальную цену.
– Что ж, попробуй, – кивнул Лионель. И они вернулись в Драммонд-холл.
Мистер Аттербери проводил Фрэнсиса до двери.
– Мой человек быстро свяжется с нужными людьми. Могу вас заверить, мистер Лютер, что эта сделка дело решенное.
Фрэнсис поблагодарил его, скрестив украдкой пальцы. На улице его ждал взятый напрокат автомобиль, но ему почему-то не хотелось возвращаться к расписанной по часам жизни Драммонд-холла, и он пошел вниз по Причальной улице, мимо классического георгианского фасада «Барклай банка», к площади.
Был базарный день, и город кипел жизнью. Автобусы доставляли людей из деревень, босые женщины в соломенных шляпах были одеты в хлопчатобумажные платья неописуемых ярких расцветок. Дети всех возрастов бегали среди связок бананов, плодов хлебного дерева, рыбы и кокосов. Желтые собаки – все собаки здесь были, похоже, одной породы, хотя в них было намешано много кровей и эта смесь сама уже превратилась в породу – рыскали повсюду в толпе и дрались из-за еды.
Фрэнсис немного постоял, наблюдая оживленную картину, и свернул за угол. У сиротского приюта он остановился, чтобы послушать пение детей – в предыдущее воскресенье он слышал их на службе в соборе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117