Банкир Элиот Бейтс, белый, сказал:
– Вы сами видите, как тесно все взаимосвязано. Для модернизации сельского хозяйства вам будут необходимы инвестиции. Я бы советовал вам не препятствовать этому. Примите это в качестве пожелания, – доброжелательно закончил он.
Николас спокойно ответил:
– Конечно, мы не собираемся препятствовать тем, кто может помочь нам построить лучшую жизнь, мистер Бейтс, я уверяю вас, – он поднялся. – Ну, на сегодня, я думаю, достаточно. Спасибо всем, что вы пришли.
Патрик и Николас вместе спустились по лестнице:
– Это было превосходно, – сказал Патрик с восхищением, – тебе удалось объединить всю эту разнородную массу. Ощущалось полное единство зала.
– Я люблю решать трудные задачи, – искренне ответил Николас, – но позволь тебе сказать, что наше будущее не будет столь безоблачным, если мы не найдем деньги. Много денег. Не для избирательной компании, конечно, а для поддержки тех проектов, в которых все заинтересованы. Как сказал Элиот Бейтс, мы нуждаемся в инвестициях. Нам нужны средства для того, чтобы построить эту проклятую птицефабрику.
Они спустились вниз по Причальной улице.
– Может быть, тебе будет неприятно это услышать, но весь уик-энд я провел в Элевтере в разговорах с Фрэнсисом.
– Он тебя принял? Николас засмеялся:
– Я не буду обращать внимание на твой сарказм. Да, он всегда меня принимает, ты это знаешь. У нас прекрасные сердечные отношения.
Патрик ничего не ответил.
– Я, действительно, нуждаюсь в том, чтобы он был на нашей стороне, – сказал Николас.
– У всех плантаторов шоры на глазах, – Патрик с неудовольствием подумал, что не может сдержать горечь, и попытался придать своему голосу безразличный тон. – Они предпочитают верить в то, что независимости не будет. Делай вид, что ничего не замечаешь, и все пройдет.
– Нет, они все прекрасно понимают. По крайней мере, Фрэнсис не похож на остальных. Внешне он кажется сдержанным, но на самом деле – это мягкий человек. Не забывай, к тому же, что через него мы связаны с его классом. Они собираются принять участие в голосовании, и я хочу, чтобы он убедил их проголосовать за нас.
То, что я чувствую, – подумал Патрик, просто-напросто ревность. Раньше они друг друга не знали. Это я познакомил их.
Он сказал:
– Они проголосуют за нас, потому что знают, что другая сторона ничего им не даст: в их рядах раскол и они бездействуют.
– Я согласен, но никогда нельзя быть заранее уверенным… Он сказал, что не хочет быть вовлеченным в политику, хотя он сделал мне прекрасный подарок. Может быть, для того, чтобы избавиться от меня, – Николас снова засмеялся с уверенностью человека, который знает, что все идет в нужном ему направлении. – Серьезно, Патрик, мне стыдно за вас обоих. Полностью порвать отношения! Ему я сказал то же самое. Я не перестаю вам обоим об этом говорить.
– Да?
– Не прикидывайся, что не понимаешь! Он считает тебя подстрекателем. И о Кэт он того же мнения.
Патрику хотелось, чтобы Николас сменил тему разговора и в то же время хотелось больше узнать. Ему пришло в голову, что вот так же зеваки смотрят на жертву несчастного случая, испытывая одновременно отвращение и любопытство.
– И их обоих мне тоже жалко, – продолжал Николас, – только не делай вид, что тебе ничего неизвестно!
Патрик молчал.
– Верен, несмотря на измену? – Николас дотронулся до плеча Патрика, – извини, я вовсе не смеюсь над тобой, не сердись. Ты знаешь, я уважаю твои принципы. Я уважал их еще тогда, когда нам было по двенадцать лет. Но дело в том, что по городу ползут слухи, и все, кроме тебя знают про Кэт и Фрэнсиса. Кажется, одной только Марджори Лютер ничего неизвестно.
– Тем лучше для нее, – сухо сказал Патрик.
– Это, действительно, так. Мне не очень-то нравится эта женщина. Тип Белоснежки не в моем вкусе, хотя, должен признать, что она неплохо ко мне относится. И, в конце концов, нельзя же быть бессердечным. Эти двое несчастных связаны ребенком. Представляю, что они чувствуют, дав жизнь такому существу и зная, что с этим им придется жить до конца. А вот и моя жена.
На обочине стояла европейская спортивная машина, за рулем которой сидела Дорис Мибейн. Она помахала им рукой, зазвенев браслетами.
– Патрик! Надеюсь ты передумал?
В первое мгновение он даже не понял, о чем она спрашивает. Затем до него дошло.
– Ты имеешь в виду поездку в Европу? – спросил он.
– Ей так этого хочется, Патрик. Она прямо умирает от желания поехать туда! – ответила Дорис.
– Ты окажешь мне большую услугу, – поддержал ее Николас, – ты же знаешь, что я буду занят на конференции в Лондоне, а я обещал Дорис, что она пробудет две недели во Франции, пока я буду работать. Я не хочу, чтобы она ехала одна. Дезире составила бы ей компанию. Тебе бы это ничего не стоило, – мягко добавил он.
– Я знаю. Я ценю твое предложение, поверь мне, – ответил Патрик, – в жизни человека встречается немного таких друзей, как вы оба. О, это трудно объяснить, – он сделал усилие, стараясь не показаться неблагодарным, – но все семьи разные. Боюсь, что у нас с Дезире сейчас ничего не получится. Может быть, в другой раз. И я был бы вам очень признателен, если бы вы больше не говорили с Дезире на эту тему.
– Хорошо. Конечно, это твое дело, – холодно сказала Дорис. Патрик увидел, что она злится. – Может быть, в другой раз, как ты говоришь. Тебя подвезти?
– Нет, спасибо, я пройдусь пешком. Вместо зарядки, – ответил Патрик.
Эгоист, подумал он, направляясь к дому. Но какой-то инстинкт или то, что он правильно или ошибочно принимал за инстинкт, подсказывал ему, что его жене не следует туда ехать. Она всегда восхищалась красотой. Красота окружающего мира привлекала ее, но еще больше ее завораживали дорогие вещи. А Дорис бы, наверняка, постоянно что-нибудь покупала во время своего путешествия по Франции. Это было бы нечестно и неблагоразумно – искушать Дезире вещами, которых у нее нет и никогда не будет. По его мнению, это было единственным препятствием в дружбе между двумя женами, дружбе, которую бы он полностью приветствовал, если бы не это обстоятельство.
Он прошел мимо магазина Да Куньи, где в витрине был выставлен, как и несколько недель назад, красивый пятирожковый подсвечник. Он бы с радостью подарил его жене. Может быть, все эти вещи были для нее таким же искушением, как для него книги, а для кого-то музыка, или женщины, или выпивка.
Милая Дезире! Он снова изумлялся и восхищался нитью, которая объединяет людей, связывая их друг с другом. Ее темная кожа? Ее подсознательное желание быть белой? Ах, ты слишком много занимаешься самоанализом, Патрик! Он сам это знал, к тому же, ему не раз об этом говорили. Кто? Фрэнсис? Или, может быть, Кэт? Забавно, что иногда он путал их в своих мыслях и воспоминаниях, хотя один из них был уже вычеркнут из его жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117