ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Она, наверное, ищет его, она – его тень, его Мейган, его бедная девочка.
Он медленно поднялся и пошел к дому. Укрылся в прохладе старой библиотеки и набрал номер.
– Мистер Алеппо, – сказал он, слова застревали в горле, – мистер Алеппо, я обдумал ваше предложение и решил принять его. Вы можете связаться с моим адвокатом.
Алеппо начал говорить о том, что ему сейчас нужно вернуться в Штаты, что-то о времени – несколько недель или месяц, что-то в этом роде.
– В любое время, когда вы сможете.
– Вы сделали правильный выбор, мистер Лютер. Приезжайте через пару лет и вы не узнаете этих мест.
– Не сомневаюсь в этом.
– Вы джентльмен, мистер Лютер. Я повидал людей и сразу вижу, когда имею дело с джентльменом.
Повесив трубку, он вышел на улицу и обошел дом, без всякой цели, ему просто необходимо было двигаться. Радио в кухне донесло до него обрывок песни:
«О, остров под солнцем, переданный
мне моим отцом,
Все мои дни пою тебе хвалу…»
Он вернулся к главному входу. Где-то там, в доме, ждала Марджори, решительная и напуганная, догадывался он. Что ж, сейчас он пойдет и все скажет. Мужчина должен уметь проигрывать с достоинством. Он начал здесь новую жизнь, сможет начать ее и в другом месте.
Недалеко от главного входа росло большое старое дерево. Его мать сказала: мой дедушка часто прикасался к деревьям, словно говорил с ними. Может быть, и к этому тоже. И прежде чем подняться в дом, Фрэнсис приложил ладонь к древней коре и заговорил с деревом, с нежностью, без слов.
Глава 22
В тенистой роще рядом с пляжем собралась толпа. Второе выступление за день. Предстоит еще третье – на другой стороне острова. С деревьев свисают голубые бумажные вымпелы с надписью золотом «Голосуйте за Курсона». Эти же слова украшают бумажные скатерти, покрывающие импровизированные столы с бесплатной едой. Патрик взял себе сладкого крема и подумал, что только Агнес умеет готовить такие блюда. Дезире вообще не любила деревенскую кухню, как она ее называла, и не баловала его ничем подобным. Интересно, что сказала бы Агнес, видя все это. Потом он подумал о том, что настоящей демократии можно достигнуть только постепенно. В конце концов Англии потребовалось несколько веков, чтобы пройти путь от Великой хартии вольностей до голосования по принципу «один человек – один голос».
А для него после первых недель нервозности и нерешительности события закрутились в нарастающем темпе. Он приобрел уверенность в себе. Ему даже стали нравиться длинные дни, сон урывками, еда, поглощаемая на ходу, дрожащие от волнения руки. У него получается очень хорошо, гораздо лучше, чем можно было ожидать от такого сдержанного человека, как он.
Его помощники тем временем призывали толпу к тишине. Кто-то о чем-то просил через микрофон. Собирались тучи, и нужно закончить мероприятие до дождя. Патрик оглядел собравшихся. Группа журналистов, некоторые приехали даже из Европы. Видны и другие белые лица: любопытствующие туристы, плантатор Фосет и племянник Уитеккеров, придерживающийся либеральных взглядов, самый младший сын Да Куньи с друзьями и, конечно, Кэт со своей командой, которая публиковала все предвыборные речи, как Патрика, так и Николаса. Все они стояли отдельно от темнолицей массы.
Шум утих, воцарилась абсолютная тишина. Они ждали, что скажет Патрик. И как обычно, он напомнил себе о необходимости говорить ясно и понятно. Он не мог очаровать их манерами или одеждой, зажечь страстными призывами, но он был способен говорить с ними на понятном им языке, о близких им вещах. Он также напомнил себе: нельзя недооценивать интеллект «простого» человека.
– Нам говорят о международной торговле и о таких вещах, как платежный баланс, используют мудреные выражения и умные слова, чтобы объяснить, почему мы бедны, почему многим из нас приходится ехать в холодные северные страны и собирать там яблоки, почему обувь стоит так дорого, как и мыло и даже сахар, который мы сами производим, но не можем позволить себе купить.
– Вы всё это слышали. Предыдущее правительство призывало проголосовать за него, обещая исправить это положение. Теперь мы знаем, ничто не делается в одночасье, система, складывавшаяся годами не может быть заменена в несколько часов. Но начинать надо! Наше нынешнее правительство работает третий год, но я не вижу никаких сдвигов, ни малейших, ничто не говорит о том, что его волнуют наши беды. А вы?
– Нет! Нет! – пронесся ропот.
– Что я вижу, так это роскошь их домов. Я вижу людей в красной форме, очень дорогой, между прочим, новые казармы и новые полицейские машины. Мужчины в форме и, – он сделал паузу, – мужчины в обычной одежде, которые крутятся среди вас и шпионят за вами. А тем временем растут налоги, увеличиваются другие поборы, а вам затыкают рты, вас запугивают. Даже когда мы были колонией, не было такого террора, как сейчас. Люди не исчезали без следа, никто не боялся открыто выражать свое мнение.
Стояла такая глубокая тишина, что, казалось, он слышал их дыхание. Позади него переминались с ноги на ногу его телохранители. Один из них спросил его вчера, не боится ли он. Моя охрана – иностранные журналисты, ответил он. Если со мной что-нибудь случится, разве это не будет доказательством того, что я говорю правду? Он и сам почти верил в это.
Несколько обещаний в конце речи: приложить все усилия к тому, чтобы улучшить положение, а самое главное – ликвидировать террор. Он закончил и оставался на платформе пока не стихли аплодисменты.
Слушавшие стали собирать детей и расходиться. Два молодых светловолосых фотографа из какого-то агентства новостей снимали Патрика и толпу, и он снова почувствовал себя частью этой темнокожей толпы – я один из них. Он всегда это ощущал.
Когда он сходил с платформы, начался дождь. Небеса разверзлись. Ливень обрушился с такой силой, что иностранные корреспонденты едва успели добежать до своих машин.
В машине Патрика – небольшом фургончике на девять человек – уже сидели Кэт и две ее кузины, работающие вместе с ней в «Рупоре». Фрэнклин Кэрри, сел сзади рядом с Патриком.
– К тому моменту, как мы доедем до места, дождь закончится, – сказал Фрэнклин. – Отзывчивая аудитория. Мне начинает казаться, что мы-таки выиграем.
– Посмотрим, – только и сказал Патрик.
У другой стороны – деньги и власть. Лучше не загадывать больше, чем на день вперед. Тем не менее он был благодарен Фрэнклину за его уверенность. Умный, интеллигентный молодой человек. Если мы победим, он получит один из значительных постов. Не то чтобы ему нужна протекция Патрика, он и сам может всего добиться с его способностями, твердостью, тактом и подкупающей улыбкой. Он – прирожденный оратор, не то что я, подумал Патрик, учившийся, глядя на Николаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117